Актер Руперт Эверетт представил свой режиссерский дебют: в мировой прокат вышел фильм "Счастливый принц" — о последних годах Оскара Уайльда. О том, как фильм может стать не просто проектом, а самой судьбой, "Огонек" поговорил с его автором
Эверетт уже играл прежде Уайльда в пьесе "Поцелуй Иуды" Дэвида Хейра в Лондонском театре. Но теперь это еще и режиссерский дебют актера, известного в России в том числе благодаря роли Григория Мелехова в телесериале "Тихий Дон" (2006) Сергея Бондарчука. Эверетт сам написал сценарий и сыграл главную роль; "Счастливый принц" — это о последних годах жизни писателя: он был знаменит, икона стиля, даже национальное достояние, но терпит полный крах из-за любовной истории, ставшей для него ловушкой. Писатель был бисексуален, за это в тогдашней Англии он подвергся тюремному заключению. После освобождения он уезжает во Францию, где живет под именем Себастьяна Мельмота.
— Вы старались избежать формата байопика. Вместо этого сосредоточились на последних, мучительных годах жизни Уайльда. Но почему вы совсем не показали, например, пик его славы, после выхода "Портрета Дориана Грея", чтобы зритель мог почувствовать контраст?..
— Трагическое измерение, страдание и смерть мне кажутся более интересными с точки зрения драматургии. Когда я представлял себя в образе Оскара Уайльда, в моем воображении всплывала большая комната, в которой писатель провел свои последние дни. Вы наблюдали когда-нибудь, как умирают люди?.. Мне довелось быть свидетелем смерти отца. Я помню, как сидел перед ним, и физически ощущал, как он покидает комнату. Отца начали посещать воспоминания прошлого, он начал вести диалог сам с собой... Тогда я подумал, что нужно было бы воплотить это состояние на экране. Это и стало толчком для моей картины. Конечно, когда главный герой Оскар Уайльд, хочется, чтобы картина получилась остроумной, с красивыми костюмами и блестящими диалогами — по стилю что-то между историческим сериалом "Императрица Сисси" и произведениями Лукино Висконти. Я хотел, чтобы камера... господи, простите меня, я уже становлюсь похожим на какого-то безумного режиссера, который все беседы начинает со слова "камера"... Когда мой герой в начале картины смотрит в объектив и говорит: "Я сплю, это мечта...", а затем камера начинает следовать за ним, в этом и есть вся суть картины...
— Придется задать вам этот банальный вопрос: почему вы взялись за режиссуру?
Мне очень хотелось снять фильм про Оскара Уайльда, поначалу я предлагал свой сценарий нескольким режиссерам. Кто знает, если бы я быстрее соображал, когда находился на пике своей популярности и когда вышли такие картины, как "Свадьба лучшего друга" или "Идеальный муж", может быть, даже Стивен Спилберг взялся бы за мой сценарий (смеется). Но спустя 10 лет моя актерская звезда начала угасать; а на столах у режиссеров, вероятно, лежали сотни других бездарных сценариев. В итоге я вынужден был взяться сам за это. К тому же я приближался к странному возрасту, называемому "средним". Мне исполнилось 55, не самое лучшее время для актера, он уже недостаточно молод, но еще и не вполне стар. Годы шли, проект не сдвигался с мертвой точки. Все это принимало форму борьбы не на жизнь, а на смерть. Как назло, слухи в киноиндустрии быстро расползаются: все знали, что я что-то снимаю. Люди останавливали меня на мероприятиях, интересовались: "Ну как идет?" А я думал: "Все идет и идет, уже год, два, три, четыре". Наконец, на одну из ролей согласился Колин Ферт. Конечно, на Колина ушли все деньги, хотя они ушли бы все равно. Об этом я тогда молчал. Вместо этого я распространял слухи, что, дескать, Колину не терпится начать сниматься. Но в итоге как-то все сложилось. И вот теперь у нас премьера, мы показали картину в Берлине, о ней пишут и говорят. Когда съемки начались, у меня было ощущение, как будто меня кто-то вел. Со мной произошло много чудесных и необычных ситуаций. Например, я случайно познакомился с внуком Оскара Уайльда, Мерлином, который даже не знал, что мы снимаем картину про его деда.
— Фильм называется "Счастливый принц", в честь одноименного произведения Уайльда. Очевидно, что писатель с иронией отнесся бы к такому титулу — как, вероятно, и вы в отношении вашей картины. Счастливый принц пожертвовал всем для блага других. В чем жертва самого Уайльда?
— Уайльд пожертвовал собой, чтобы сохранить память о своих произведениях. В какой-то степени я отвел для него роль мученика. Да, он был сумасшедшим и крайне эгоистичным человеком, звездой, знаменитостью. Он был невероятно популярен, женился на одной из прелестнейших девушек своего круга, но потом от него все отвернулись. И вот он прячется в маленьком отеле, его навещают друзья, объясняют, что ему грозит тюрьма и что лучше бежать. А он решает никуда не бежать. Он понял, для его творчества побег будет означать конец литературной карьеры. Я не хочу показаться грубым: Оскар Уайльд был прекрасным писателем, некоторые вещи просто гениальны, другие — очень неплохи, но все же он не был Шекспиром! В XIX веке в Великобритании было много писателей такого типа. Но Уайльд, в отличие от них, был готов ради своих произведений пожертвовать очень многим, самой жизнью. В этом его подлинное величие.
— Но при этом вы показали его отнюдь не святошей...
— Любой святой — смешение величия и безличия. Там всегда есть и благочестивая, сострадательная сторона, и эгоцентричная, как у любого из нас, как и у Уайльда. Тюрьма сломила писателя, она стала причиной его скорой смерти. Я думаю, что величие Уайльда было в его ясном понимании своих слабостей и ошибок. Он задавал себе вопрос: "Почему людей увлекает саморазрушение?" В этом вопросе для меня — ключ к пониманию его характера.
— Когда вы говорите об Оскаре Уайльде, часто кажется, что вы говорите о себе самом... Почему все-таки вас так привлекает эта фигура?
— Мне было шесть или семь лет, когда моя мать начала читать мне на ночь книжки Уайльда. Она была мужественной и красивой женщиной, терпеть не могла условностей и ограничений. Не каждая мать решилась бы читать "Счастливого принца" шестилетнему мальчишке — легенду про людей, отвергнутых обществом. С тех пор началось мое путешествие в мир Уайльда. Недавно я сыграл Уайльда в "Поцелуе Иуды" — про его трагическую любовь к лорду Дугласу, который его использовал и предал. Это уже было моей уловкой: мне казалось, если я хорошо сыграю Уайльда, то скорее найдутся потенциальные инвесторы — что, кстати, и произошло. Похож ли я на Оскара Уайльда?.. Похож, увы. Иногда я жалею, что, подобно ему, совершил глупую ошибку, открыв миру свое истинное лицо. Если бы я этого не сделал, мне было бы гораздо легче жить и сниматься в кино. Киноиндустрия консервативна, как армия, и запутана, как джунгли! Нужно быть очень подготовленным, чтобы принять конституцию джунглей. И мне жаль, что в Великобритании имя Оскара Уайльда популярно скорее из-за его личной жизни, а не благодаря произведениям. Я думаю, личной трагедией Уайльда стал тот факт, что ничтожную и низкую интрижку он принял за нечто уникальное, а настоящую любовь он так и не заметил. Ошибка, которую многие из нас совершают.
Беседовала Татьяна Розенштайн, Берлин
