Вы когда-нибудь задумывались о том, что скрывает ваша память? Я поняла, что помню о себе очень мало после того, как познакомилась с эриксоновским гипнозом на практике.
На первый взгляд всё было довольно просто. Во время сеанса я ложилась на диван, закрывала глаза и слушала голос психотерапевта.
Сначала её голос вёл меня за собой. Сообщал, что нужно представлять и делать. Например, считать от ста до одного или спускаться по воображаемой лестнице в воображаемый подвал.
Постепенно этот голос, счёт и всё остальное уходило на второй план. И я могла практически без сопротивления заглянуть в события прошлого. Или в своё воображение. На самом деле одно от другого отличить действительно трудно.
Так было первые два сеанса.
На третий раз ничего особенного я уже и не ждала, но одно из очередных воспоминаний изменило моё представление не только о гипнозе, но и о памяти в целом.
Мне пять лет, и я сижу под столом на веранде детского сада. Прячусь. Но это не детская игра в прятки. Я не играю. Я реально прячусь. А в это время по веранде ходит бородатый мужик средних лет.
Будучи под неглубоким гипнозом, рассказывая это воспоминание психотерапевту, я становлюсь тревожной.
Терапевт задаёт наводящие вопросы: кто этот мужчина, почему я под столом и что произошло дальше?
Тут тревога рассеивается. Я понимаю, что этот страшный тип – просто детсадовский дворник, который зашёл на веранду за лопатой. А я просто испугалась его внезапного появления. И от страха спряталась под стол.
Моей детской ошибкой, по-видимому и создавшей психологическую травму, было то, что я решила, что дворник опасен — и что он быстро уйдёт с веранды. Но он покинул её не сразу, а долго возился с лопатами и граблями. Тем временем я, продолжая сидеть под столом, испытала вначале ужас, а потом стыд. Стыд пришёл от осознания, что я приняла простого дворника за злодея.
Выйти из-под стола мне не удалось вплоть до его ухода с веранды. Не знаю, сколько мне пришлось пробыть там, но это было мучительно.
Психотерапевт спросила меня:
— Что вам хотелось сделать в этой ситуации, будь такая возможность?
Я сказала:
— Закричать и убежать.
На что она ответила:
— Кричите и убегайте.
И я, лёжа на диване, закричала и стала «бежать». Напомню, что это было под неглубоким гипнозом. Мои руки и ноги интенсивно двигались, имитируя бег так, что я даже устала.
Не помню, как закончился сеанс. Но помню, как на этой гипнотерапии или после, ко мне пришло ещё одно воспоминание.
Дворник, которого я испугалась, ходил по территории детского сада. Я в этот момент стояла неподалёку. Кажется, мы встретились взглядами. Мне стало так стыдно, что пришлось быстро отвернуться.
Удивительно, но другие гипнотические погружения никогда не давали такого эффекта! Пожалуй, это уже был сериал из забытых воспоминаний, который помог мне ощутить разницу между воображением и памятью.
А ещё я познала силу флешбэков.
Ведь та веранда, на которой я испугалась дворника, мерещилась мне за полгода до гипнотерапии. Её образ стал появляться в моей памяти после того, как я впечатлилась книгой о психотерапевте, которая пережила в детстве изнасилование. Но суть книги в том, что это жуткое воспоминание главная героиня вытеснила в своё бессознательное. Попросту говоря, забыла.
Господи, а я просто вытеснила сильный испуг от появления дворника, который пришёл на веранду за лопатой. Да, память действительно странный феномен!
Елизавета Столярчук
