Бывают у людей тяжелые периоды. Иногда они измеряются неделями, иногда — годами.
Тяжесть периодов тоже бывает разная: для кого-то смерть попугайчика — это траур на полгода; кто-то тяжело переживает переезд или увольнения; а некоторые умудряются после серьезного потрясения оклематься за несколько недель. Степень “болезненности” переживаний сугубо индивидуальна.
У меня, например, выдался тяжелый август. Не могу сказать, что это особенно трудный этап моей жизни — вовсе нет, бывало куда хуже, и я уверена, что пережить придется еще немало — однако палки в колеса он мне наставил.
С начала месяца коллеги ушли в отпуск, так что работы прибавилось за глаза. В это время мне, как мелкому руководителю, было крайне нежелательно отсутствовать в офисе, но по закону подлости именно тогда меня скосила болезнь. Попытка стоически перенести ее на ногах — плохая идея.
Молю, запомните! Денёк-другой в начале болезни, который вы посвятите профилактике осложнений дома, сэкономит вам неделю больничного.
Ей-богу, всю свою жизнь об это спотыкаюсь и никак запомнить не могу. В общем, это был первый неприятный инцидент. И не столько болезнь была тяжела — обычное ОРВИ, сто раз проходили — сколько психологическая атака: я подвела коллектив, я не работаю тогда, когда это особенно важно, я не справляюсь со своими полномочиями (хотя при чём тут мои полномочия?)...
На работу я побежала, само собой, недолеченная. Физическое здоровье не позволяло мне справляться со своими задачами так, как я делала это обычно. Груз ответственности давил на плечи все больше и больше.
Но все плохое, как и хорошее, проходит — мои коллеги вернулись из отпуска, я вздохнула свободнее и…
Схватила кишечную инфекцию.
Этот аттракцион покрутил меня уже сильнее. Меня вынесло из жизни еще на несколько дней, вплоть до приезда «скорой» и уколов в попу.
Ни о какой работе, естественно, и речи не шло — я до туалета дойти нормально не могла.
А еще было событие: я не праздновала свою годовщину свадьбы. Изначально я планировала устроить себе волшебный вечер: нарядиться, сводить себя в ресторан, купить цветов и хорошо прореветься дома под слезливые фильмы и грустную музыку о своем неудавшемся браке. Это могла быть моя вторая годовщина свадьбы, но вышел обычный рабочий понедельник. Ладно, не совсем обычный: случилась поездка в аквапарк по случаю празднования дня рождения моего друга. Так что идею с рестораном, цветами и рыданиями пришлось отложить.
А сегодня мне приснился бывший муж. Что именно происходило во сне, сказать сложно, но я точно помню, что он там был. Причем был в контексте мужа. Во сне мы по-прежнему были вместе.
Грустно ли мне от этого? Нет. Но то, что мой мозг по-прежнему сравнивает две моих жизни — ту, что могла бы быть с ним и ту, что происходит без него — занятно. Ведь наяву я уже убедилась в том, что сейчас мне гораздо лучше, и что мне открылись те дороги, которые моя «счастливая семейная жизнь» не рассматривала.
В общем, август стал для меня месяцем глубокой задумчивости. Теребили душу и воспоминания недавнего недоромана, длившегося всего пару месяцев.
Но ни срок, ни статус отношений не умаляют их важности: лишь то, что они оставили внутри, важно.
А оставили они много.
Утром, пока я завтракала приготовленной овсянкой на воде без сахара и соли — последствия отравления, из-за которых приходится сильно ограничивать себя в еде — я слушала подкаст Станислава Дробышевского, гениального антрополога и замечательного рассказчика. Лениво жуя безвкусную овсянку и с большим риском для пострадавшего кишечника запивая ее черным кофе, я думала об эволюции человека и о том, как же забавно вышло, что такие «ниочемные» существа, как люди, пробились на вершину пищевой цепи. Настроение было циничное и серое, но одна фраза Дробышевского перевернула мое утро:
Эмоции — самый примитивный ответ на окружающее воздействие. Поэтому, чем животное проще, тем оно эмоциональнее.
Стоп, — подумала я, — я ведь очень эмоциональная. Получается, что я примитивная?
Даже обидно стало, если честно.
Если постучать по аквариуму, рыбки что делают? — продолжал Станислав. — Рыбки расплываются в стороны, ну, дёргаются. Это они так реагируют на то, что какие-то страшные вещи происходят. Это нам кажется, что они все такие деревянные, а рыбки очень эмоциональные.
Странно сравнивать себя с рыбой, — подумала я. — Интересно, а сам этот Дробышевский, он эмоциональный? Как он относится к своим эмоциями, если знает, что это “примитивно”? Как он, например, ведет себя и о чем думает, когда ссорится с кем-то? Или когда кто-то его разозлил? А как он влюблялся? Как вообще влюбляется человек, который знает о себе подобных так много? И что такое “любовь” для таких людей? Химические реакции в организме? Изменения гормонального фона? Биологическая потребность?
Мне стало интересно задать эти вопросы антропологу. Возможно, я когда-нибудь наберусь смелости, и напиши ему с просьбой дать короткое текстовое интервью.
А эти вопросы породили и другие. Что такое любовь для меня?
Есть люди, которые ищут любовь всю свою жизнь. Это не только поиск партнера, но и целое исследование мироздания. Себя, своего мироощущения, друзей, врагов — если таковые имеются. В каком-то смысле поиск любви — это поиск смысла жизни. Ведь зачем мы тогда здесь, если не для того, чтобы докопаться до сути этого мира?
Человек уже успел короновать себя. Мы стали не просто созидателями — мы стали творцами этого мира, как бы пафосно это ни звучало. Человек мнит себя всесильным, будто бы от его прихоти зависит сама жизнь. Однако это самое большое заблуждение и самый тяжкий грех, который уже воздается нам. Наша гордыня губит нас еще до смерти.
Чем выше полет, тем больнее падение.
И все мы разобьемся — рано или поздно.
Да и чего уж увиливать — мы сами те еще рыбки, которые разбегаются от стука по стеклу. Взять ту же любовь: сколько из нас никогда не влюблялось? Наверное, ноль. Из всех миллиардов, что живут сейчас и жили до нас, едва ли найдется хотя бы парочка индивидов, что никогда не испытывала особый трепет к сородичу.
С точки зрения биологии, мы просто пытаемся продолжить свой род. Но мы же особенные, мы не просто животные! Мы придумали “души” и то, что где-то на свете каждого ждет его половинка.
Насколько же люди наивны, что верят в подобное?
Человеческое желание отделить себя от животного мира, доказать самим себе, что мы лучше, сильнее и умнее рыбок, породило триллионы разбитых сердец. Ведь неприятно и больно, когда вдруг оказывается, что твоя возвышенная, совсем не животная любовь не вечна?
Впрочем, вряд ли я найду ответ на такие сложные вопросы. Человечество тысячи лет бьется над решением любовной головоломки. Некоторых это доводит до летального исхода, других — до алкоголизма, а третьих… Третьих до подобных текстов.
Интересный вышел август. Задумчивый. А то ли еще будет?..
Наталья Кирюхина
