Архивный текст 2010 года
Мы часто полагаем, что словосочетание «гражданская позиция» применимо только к участникам пикетов, демонстраций, в крайнем случае — сборщикам подписей в защиту любимой детской площадки от строительства собачьей. Или наоборот. Гражданская позиция, гражданское общество, гражданская ответственность. Все это названия псалмов и сур настолько прочно засели в ассоциациях с политической борьбой и горячими сердцами Данко, что выть от тоски хочется.
«Портрет монаха», Хуан де Пареха, 1651
Как-то даже неловко намекать, что «активная гражданская позиция» подразумевает участие во всех областях жизни общества. Ну, ладно. Может, и не во всех, но уж точно не только в публично политической. Сколько тех публичных политиков и ими ведомых? То-то. Граждан по переписи поболе наберётся. И даже если они не все признаются в постоянном жгучем желании изменить окружающий мир, то это говорит только о том, что они или неразговорчивы, или просто врут. Кстати, врать всегда, везде и всем — одна из самых активных гражданских позиций. И самая древняя. Так выживать проще.
У меня были два знакомых журналиста-подёнщика, которые на пару вели политическое ток-шоу на радио. Встречаясь перед эфиром за полчаса и поинтересовавшись у редактора-продюсера темой, они по быстрому договаривались: кто будет за красных, а кто за белых. Или за индейцев и бледнолицых. Профессионалы они были тёртые, т.е. им было абсолютно до балды, поворачивать течение рек на север или на юг воду из моря Лаптевых завозят. Отчаянной храбрости были журналюги. Никого и ничего не боялись. Ни велосипедистов, ни коллекционеров бабочек Междуречья. Рубили правду-матку, чётко придерживаясь про и контра. Дискуссия называется. А уж слушатели велись, на телефонах грог можно было готовить и часть Анадыря ими же отапливать. Потому что слушатель любит, когда про и контра. А по какому поводу — не важно. И слушателю-то и невдомёк было, что Болек и Лёлек вызывают их на обнародование гражданской позиции по тем смешным вопросам, которые были предметом «жаркого спора». Собственная гражданская позиция властителей эфира оставалась «за кадром». Оно и понятно: сегодня позиция, а завтра с работы выгонят или от гонорара только белую часть оставят, что тискам нищеты подобно.
Ребята эти прошли хорошую школу журналистского цинизма и руководствовались старым правилом, которые вывели ещё актёры губернских театров в старой России: публика дура, всё слопает. Публика — она, конечно, со времён Корша не сильно поумнела, но выбор у неё появился. Москва нулевых с десятком ток-станций — выбор чуть больше, чем заезжая труппа раз в месяц. Выбирать, шельмецы, научились. И одним из критериев отбора дура-публика стала считать если не искренность, то хотя бы умелую имитацию оной.
А у моих радиобойцов с «искренностью» на какой-то момент вышла беда и засада. Ладно бы они с самого начала раз и навсегда договорились: мол ты, Вася, — консерватор до замшелости, а ты, Петя, — низвергатель и революционер. А то ведь они каждый раз ролями менялись. В зависимости от настроения и фаз луны. Профессионалы, что с них взять. Бывало, путались.
Злободневное, дискуссионное ток-шоу по любым вопросам просуществовало в эфире полгода. Причём последние три месяца — исключительно из-за того, что главреду удивительной радиостанции надо было добить бюджет. Не дети, сами понимаете. К концу добивания не мелкого зверя-бюджета слушателей у шоу слегка поубавилось. Строго говоря, постоянный и очень внимательный слушатель остался один. Им был звукорежиссёр. Ему внимательным быть по должности необходимо. Рекламу там запускать, отбивки разные. Вот он и вынужден был ежедневно (!) внимать словесному поединку двух якудзун.
Можно сколько угодно транслировать крики народных избранников и тех, кто их, собственно, избирает, о продажности журналистов и второй древнейшей. Только эти трансляции даже на сантиметр не приблизят к пониманию того, почему этому персонажу верят и его слушают сотни тысяч, а этого, похоже, даже собственная собака игнорирует. Трудно, а иногда невозможно казаться искренним и убедительным, если заявленная тобой позиция тебе же самому до лампады. И работает, а вернее, не работает это при обсуждении любых вопросов, будь то пенсионная реформа или возрождение духовности путём обязательного прослушивания песен Бориса Моисеева. Если тебе абсолютно всё равно, с какой позиции ты преподносишь казусы бюджета или стансы Камоэнса, публика-дура не сегодня, так завтра произведёт короткий выразительный щёлк на кнопочках настройки. И останешься ты сначала с режиссёром наедине, а потом у тебя и его заберут. Вместе с микрофоном, гонораром и уверенностью в непогрешимости собственного профессионализма. Так что собственная «гражданская позиция» — вещь полезная и нужная даже продажным представителям второй древнейшей.
Всё сказанное относится к скучной и утомительной тренировке навыков ремесла. А если подниматься к опасным вершинам радиоактивации, то всё это говорится гораздо короче и брутальнее. Если ты в эфире бубнишь не свои слова и доказываешь кому-то правоту бог знает чьей точки зрения, у тебя нет драйва. Тебя не прёт!!! А тогда — зачем? Лучше идти стрингами торговать. Заработок стабильнее, а переживаний куда как меньше. Да и предсказуемей всё как-то...
Игорь Ружейников
