Лет двадцать пять назад я перевёз в Москву маму. Как не жаль было ей расставаться с родными местами, но здоровье неумолимо ухудшалось, всё настоятельнее требовался постоянный присмотр.
С этой целью Сагалаев выпросил для меня у Лужкова двухкомнатную квартиру взамен однокомнатной на улице Павла Корчагина и взноса в кассу «Останкино» суммы, вырученной за мамино жильё в Лисках.
На новом месте познакомился только с двумя соседями. Этажом выше — они залили меня и этажом ниже — их залил я.
Понятно, что знакомство по таким скандальным поводам и после исчерпания досадных инцидентов не стало началом тесного общения ни с теми, ни с другими.
Другое дело дом на Корчагина (фото можно посмотреть в материале, посвященном другому моему соседу — Рогволду Суховерко по ссылке). В его строительстве участвовал ЦК ВЛУСМ, большинство жильцов были работниками аппарата, сотрудниками комсомольских изданий. Многие знали друг друга ещё до заселения, и укоренённого уже тогда в московском быту междусоседского отчуждения не было и в помине.
Одним из таких соседей оказался ответственный секретарь журнала «Комсомольская жизнь» Саня Кузнецов.
Александр Иванович Кузнецов
Издание было, конечно, довольно специфическое — этакий отраслевой журнал для комсомольских функционеров и активистов.
Небольшого объёма, выходил раз в две недели, на плохой газетной бумаге. Подписку на него обеспечивали комитеты комсомола, апеллируя то к сознательности, то к великодушию рядовой комсомольской массы.
Сам в бытность секретарём факультетского комитета комсомола канючил: «Ну что вам 20 копеек в месяц жалко?» Содержательных же мотивов подписаться найти не мог.
Обложка журнала ЦК ВЛКСМ «Комсомольская жизнь»
Впрочем, к середине семидесятых стало заметно стремление двухнедельника превозмочь тиски узкой ведомственности, сделать публикации более жизненными, молодёжными, избавленными от налёта канцелярщины.
Для такой работы и был призван вместе с другими редактор владимирской молодёжки Александр Кузнецов.
Обратите внимание, руководители партийных изданий именовались главными редакторами, а вот в штатных расписаниях региональных комсомольских изданий высшей должностью был безэпитетный редактор. Чем объяснялось, ума не приложу.
Молодёжная печать стояла чуть особняком в системе советских средств массовой коммуникации.
Вовсе не одна только «Литературная газета» исполняла роль «отдушины» для мыслящей части общества. Исторически сложилось так, что и комсомольские издания выглядели менее ортодоксальными, не столь зашореными. Молодёжь на ура встречала публикации острые, проблемные, нестандартные по темам и по стилю.
Образцом были столичные «Комсомольская правда» и особенно «Московский комсомолец». Областные молодёжки были разного качества, но в основном, очень даже приличного. Мы воронежские студенты, например, охотно покупали «Молодой коммунар».
Владимирская «Комсомольская смена» (в отличие от «МК» до наших дней, увы, как и многие другие, не дожила) также пользовалась популярностью у себя в области.
Журналистка Элла Рогожанская вспоминает:
Всего-то четырехголосная (сегодня даже трудно столь малый объем представить) молодёжка по тем временем была «фабрикой звёзд». Она имела влияние в обществе. Она даже задавала тон. От нее ждали чего-то интересного, не занудного. И журналисты старались оправдать эти надежды, придумывали, творили.
Со своим креативом бежали, конечно же, к редактору Кузнецову
«Комсомольская смена» той поры была куда более раскованной и дерзкой, чем партийный орган печати (было же всего две областные газеты). Александр Иванович учил сотрудников умению видеть проблему, «ставить» ее на страницах газеты и предлагать свой вариант положительного решения.
Видимо, эти качества и заметила главный редактор журнала «Комсомольская жизнь» Галина Семёнова, начинавшая, кстати, журналистский путь в одесской молодёжке. Семёнова как раз искала кадры для обновлявшегося издания. Они с Александром оказались вместе в командировке и он ей приглянулся ( в профессиональном отношении, естественно).
Навела справки у предшественника Кузнецова на посту редактора газеты — заместителя главного редактора «Комсомольской правды» Василия Киселёва, получила самые горячие рекомендации и предложила должность ответственного секретаря.
Когда я вселился в квартиру неподалёку от семьи Кузнецовых он, кажется, уже работал заместителем главного редактора «Вечерней Москвы». Думаю, этот карьерный рост сам по себе говорит об оценке его профессиональных качествах. (Термин «карьера», правда, не приветствовался — рост был, а термина не было, как в анекдоте про Вовочку, который недоумевал: почему часть тела есть, а слова нет.)
На этом фото Александр в период работы ответственным секретарём газеты «Трибуна». Завершение карьеры
Признаюсь, осведомлён о Кузнецове-газетчике в основном лишь по рассказам коллег. Все как один отмечают работоспособность, скрупулёзную аккуратность, дотошность. Обожал новизну, поддерживал любые ростки творчества, всячески помогал молодым.
Я по работе столкнулся с ним всего один раз. Ничего грандиозного мы не сделали, но добавлю-таки свои двадцать копеек к лестным характеристикам.
Мы придумали совместную акцию телеканала «Добрый вечер, Москва!», где я был главным редактором, и газеты «Вечерняя Москва».
Стали еженедельно публиковать в газете список ведущих с просьбой прислать — СМС к тому времени ещё не изобрели — оценку их работы за неделю. Полученные редакцией письма обрабатывал социолог из МГУ, накапливая при этом весьма ценный материал для научной работы. Результаты опроса — также еженедельно — публиковали.
Выгодно было всем.
Газете на руку были постоянные упоминания о себе в программе, которая в перестроечной Москве имела бешеную популярность (это я не только, чтобы похвастать — не без того, каюсь, — а для прояснения, почему газете действительно важны были контакты с телевидением).
Социолог потихоньку копил полезную статистику и получал возможность ссылаться на авторитетную апробацию своих исследовательских методов.
Я же обрёл довольно достоверный и главное объективный рейтинг ведущих программы (опять: рейтинг уже был, а слово такое ещё не очень знали). Надо было видеть как, забыв о солидности, буквально толпились сотрудники, перед доской объявлений, где вывешивалась диаграмма - очередной итог еженедельного опроса. Одни отходили от неё с гордо поднятой головой, иные фыркали: мол, ну их дурацкие столбики. Тем не менее, в следующую среду всё повторялось.
Уверен, если бы не последовательная настойчивость Кузнецова, всё бы заглохло гораздо раньше. Да и прекратилось только из-за социолога, которому какие-то личные причины помешали продолжить сотрудничество.
Из «Вечёрки» Александра уговорили перейти ответственным секретарём в новое издание — газету «Век». Она не успела как следует раскрутиться, но уверен, шанс такой имела — качественную журналистику показывала. Помешала трагедия — убили её владельца И. Х. Кивелиди и газету закрыли.
Кузнецова пригласили ответственным секретарём в газету «Трибуна», где он и работал до конца своих дней.
Вообще говоря, карьеру моего соседа не приходится считать головокружительной. Но не вижу в этом ничего зазорного. Поскольку в целом считаю удачей прожить жизнь так, как удалось ему.
Ну, посудите. Всю жизнь успешно занимался любимым делом. Была замечательная дружная семья. Имел вполне сносный достаток — не богатей, конечно, но и не бедствовал нисколько. Любил и понимал искусство, был на короткой ноге со многими известными в стране людьми. И, может, самое главное — приобрёл массу друзей.
Он не трындил по всякому удобному и неудобному поводу, дескать, дружба — понятие круглосуточное. Просто, если видел, что нужно помочь, по мере возможности помогал.
Это я уже не с чьих-то слов говорю, а испытал на себе.
Однажды подвернул ногу, да так неудачно, что сломалась лодыжка. Наложили гипс до колена. И я месяц или больше не выходил из дому, по квартире перемещался с костылём.
Саня тут же появился у меня и без всяких просьб (я бы и не осмелился просить о помощи — это же не стакан воды подать!) туже предупредил, что будет заходить ежедневно и по мере необходимости выполнять заказы на покупку продуктов. Тогда не только СМС не изобрели, но и доставки покупок на дом не практиковали.
Наверное, я нашёл бы какой-то выход из положения: но Александр избавил меня от этих поисков. И до самого моего выздоровления трудился тимуровцем или по-нынешнему волонтёром.
Скажете, не бог весть, какой героизм. Может, и так. Но согласитесь, всё же это, если так можно выразиться, поведение настоящего друга.
Александр в гостях на моей тогдашней даче
Вообще соседствовать с ним было очень приятно — замечательный эрудированный собеседник, интеллигентный, деликатный человек.
Вот характерный пример. Я уехал в неотложную командировку. А в это время у меня останавливался родственник из Воронежа. Они с Саней познакомились, вечером Пётр был у Кузнецовых в гостях. Александр предложил подбросить его утром по пути на работу на служебной машине. Петя, как уговорились, спустился в назначенный час к выходу из подъезда. Тут и машина подъехала, но остановилась только за углом дома. Петя удивился, а Александр пояснил:
— Не хочу, чтобы весь дом судачил, как Кузнецов на «Волге» раскатывает.
Когда мне Петя рассказал, я сперва подумал, что Александр слишком уж скромничает. А потом понял — дело не в «скромности». Просто деликатность не позволяет форсить, напоказ упиваться особыми недоступными другим возможностями.
А так, святее папы римского он быть не собирался. Положена машина — пользовался. Если принято было, хоть официально и не позволялось, разрешить супруге съездить за покупками, такой возможностью не пренебрегал.
Тем более, что не домохозяйкой Таисия Михайловна была, а загруженной-перегруженной учительницей русского языка и литературы.
Кстати, у неё в классе учились дети упомянутого выше Рогволда Суховерко. И если с других пап требовали то компьютеры, то побелку, то просто денег на «нужды школы», Рогволд откупался уроками поэзии. Вы бы видели, с каким одухотворённым восторгом рассказывала о них учительница-энтузиаст.
Супруги Кузнецовы. Фото сделано вскоре после обрушившегося на них горя
В чём вижу прелесть добрососедского приятельства-дружбы.
Для общения никуда не надо ехать, не приходится, как вечно бывает, без конца откладывать встречи, выкраивать время, которого всегда не хватает.
Здесь же выглянул за дверь — на лестничной площадке курит Саня. (Таисия Михайловна категорически не позволяла дымить в квартире, а государственная борьба с курильщиками ещё не достигла нынешнего накала и лестница привычно считалась местом для курения.) Перекинулись парой слов, обменялись новостями — десять минут, а контакт есть. А если у меня какой-то водочный запасок в наличии, налил по рюмочке, вынес с огурчиком каким, тяпнули тайком от супруги и довольные разбежались. Ни тебе сервировки, ни тебе готовки, а так душевно вышло.
Вот подобными мелкими радостями и наполняет жизнь доброе соседство.
Перед выездом на дачный участок. Александр и Таисия были завзятыми дачниками
Но, как заметил поэт: «Жить да жить бы на свете, да наверно нельзя».
В преддверии семидесятилетнего юбилея Александра Ивановича, их семью накрыла страшная беда — заболела раком старшая дочь Ира. Несколько месяцев без малейшей надежды на благополучный исход, родители ухаживали за тяжело страдавшей умирающей. Ей было 42 года.
Буквально через несколько месяцев обнаружили рак и у Сани. Но тут надежда оставалась. Врачи даже считали её вполне реальной.
Вдруг, ошарашивший звонок: «Кузнецов умер!»
Заснул вечером, а утром супруга обнаружила его бездыханным. Во сне остановилось сердце.
Это случилось в апреле, а в августе ему исполнилось бы семьдесят
Как верно заметила Э. Рогожанская, он тихо и, никого не беспокоя (как это было в его характере), покинул этот мир.
Ещё раз хочу подчеркнуть, Кузнецов очень любил жизнь и умел так выстроить её, чтоб была в радость.
Александру нравилась музыка разных жанров, но больше всего задушевные песни.
Вы послушали одну из его любимых.
Владимир Поволяев
