В Турции продолжаются подземные толчки. Спасатели тем временем покидают пострадавшие регионы.
Русский врач Яна Власова отработала 5 дней в Адыямане. Теперь она держит связь со спасателями в Хатае.
О том, что происходит на месте катастрофы и почему спасатели эмоционально выгорают – в материале «МК».
После мощного подземного толчка в Хатае, мы попросили Яну Власову узнать про обстановку там. «Я свяжусь с ребятами, спрошу, как они», - пообещала Яна.
Через некоторое время спасатели скинули ей краткий отчет: «Ночью с четверга на пятницу потрясло, да. В пятницу 10 утра тоже был сильный толчок. Но всё, что могло рухнуть уже разрушилось. Больше падать нечему».
- Кажется, спасатели спокойно реагируют на толчки?
- В тех регионах трясёт ежедневно. По два-три афтершока силой 4-4,5 баллов случается в день. Когда я работала на развалах, видела, как по улице бежали испуганные люди и кричали: «Землетрясение». Но я ничего не чувствовала. На объектах работает кран, бульдозер, там дробят бетон. Видимо, поэтому спасатели особо не ощущают толчки. Для людей, которые там разбирают завалы вторую неделю, афтершоки стали привычными. Одна моя знакомая живет в деревне в том же регионе. Так она рассказывает, что толчки идут постоянно, она теперь к ним лишь прислушивается, научилась как-то определять их силу. Главное, чтобы люди совсем не привыкли к этому. Потому что если произойдет настоящее землетрясение, местные могут воспринять его, как обычный толчок и не обезопасят себя.
- Почему спасатели покидают Хатай?
- Потому что ситуация на площадках эмоционально накалена. Постоянно происходят драки, случались инциденты с огнестрельным оружием, люди боятся за свою жизнь.
Некоторые члены нашей команды работают там с первого дня. Ребята на грани. Поначалу многие воодушевились, когда стали находить живых людей. А потом ребята узнавали, что эти выжившие, умирали в больнице. Пострадавшие столько дней провели под завалами, что не справились с психологическими шоком. Скончались даже те, у кого не было смертельных ранений. Спасателям от таких новостей очень тяжело.
К тому же они лишены медицинского обслуживания. Я спрашивала тех, кто работает в Хатае, есть там хоть какой-то прикрепленный к ним фельдшер? Оказывается, никого нет. Скорые приезжают к ним только тогда, когда ребята находят живых под завалами. Вот тогда парни могут попросить врачей обработать свои раны.
Сейчас в пострадавших районах появилось много запретов. Тем людям, которые живут в палаточных лагерях, запретили принимать лекарственные препараты от волонтёров. Так что если мы поедем в те края, то повезём медикаменты в деревни. Ужесточают правила въезда, запрещены фотосъемки. Работать на завалах разрешено только гражданам Турции.
По словам собеседницы, налаживается ситуация в Газиантепе. Там заработали фабрики, люди возвращаются к жизни. В Бесни на днях горожанам привезли финансовую помощь.
- А вот Адыяман, Кахраманмараш и Хатай остаются нашей болью, – добавляет Яна. - В 1999 году произошло мощное землетрясение в Измите. Деньги, оставшиеся после той катастрофы, отложили на случай другого мощного землетрясения. Но, судя по всему, средства были на что-то израсходованы. Теперь государство собирает деньги у простых людей, через СМС, телевизор, актёры организуют помощь и тому подобное.
- Какая ситуация с беженцами?
- Отельеры на побережье не справляются с наплывом беженцев. Знакомые из Кемера говорят, что как только начнется туристический сезон, людей попросят освободить отели. И куда они пойдут? Когда пострадавшим от землетрясения сейчас предлагают поселиться подальше от моря, они отказываются, потому что около моря относительно безопасно. В Стамбуле мало беженцев, но туда ехать никто не хочет. Люди опасаются, что новое землетрясение произойдет в столице, о чём много говорят в последнее время. Когда оно случится, никто точно не скажет – может через год, может через три, а может завтра. Сейчас вся Турция находится в предчувствии чего-то страшного.
Ирина Боброва
