Жена

Я хочу сбежать от жены. Вчера вечером от нее пришла телеграмма: «приеду девятнадцать вагон семь не забудь меня встретить таня».

У нее длинное худое лицо, очень тонкий нос, усталые серые глаза, тонкие ресницы. Когда я вспоминаю ее, в памяти возникают костяшки пальцев, колени, локти, скулы.

Мы поссорились два месяца назад. Ночью перед ссорой мне снилось, что я беседую со своим школьным учителем истории.

— Понимаешь, Крюков, — сказал он. — Собственно, то, к чему мы подошли сейчас — это исторически неизбежно, к сожалению. И тот мир, который ты видишь вокруг себя — все это…

Я проснулся, посмотрел вокруг и засмеялся. Мне казалось, я что-то понял в этой жизни, я знаю умное, важное, нужное всем.

— Таня, — позвал  я. — Танечка.

Жена вышла из кухни.

— Чего, Вань?

— Представляешь, я сон видел, — улыбнулся  я. Я кажется, понял, в чем дело: понимаешь, вот то, как мы сейчас живем — это… — я замолчал на секунду, пытаясь получше сформулировать мысль.

— Вань, давай потом, а? — попросила жена. — Я сейчас гренки сделаю, после поговорим, ага?

— Ага.

Я обиделся на нее и отвернулся к стене. В самом деле, какая ей разница, что я придумал? Она ни черта не понимает меня и не хочет понимать. Она думает, что ей давно известно все, что я скажу.

Я заснул, мне ничего не снилось. Проснулся я от того, что жена трепала меня за плечо:

— Просыпайся, засоня.

Я повернулся к ней:

— Чего надо?!

— Представляешь, опять масло плохое подсунули. Слышишь запах?

— И что?

— Даже не знаю, что теперь делать. Придется новое покупать, что ли?

Да какая мне разница, что с этим маслом?

— А сегодня пришел счет за электричество, — сказала жена, — просят почти пятьсот рублей.

Господи, ну неужели она думает, что мне это интересно?!

— Погода сегодня замечательная! Обещали плюс тридцать два, представь, Вань?

О боже мой! Как мне это надоело!

Я молча встал и направился в ванную. Жена пошла за мной.

— Вань, ты не забыл: ты сегодня хотел починить кран на кухне.

— Ничего я не хотел.

— Вань, ну ты же обещал!

Господи, да мне что с того! Ну скучно мне, безумно скучно постоянно слушать одно и то же, одно и то же! Ведь мы же умные люди, у каждого высшее образование, так почему мы постоянно говорим одно и то же? Ведь ни одной мысли в разговоре, ни единой. Мы жуем, постоянно жуем одну и ту же жвачку!

— Могу я хоть раз в жизни спокойно побриться?

Я вытеснил жену из ванной и закрыл дверь.

— Вань, ты сделаешь? — спросила она.

Я залез под душ, вода заглушила голос жены. Слава богу, у меня есть еще место в доме, где можно отдохнуть от нее.

Через полчаса я вышел из душа.

— Иди завтракать! — позвала жена.

Она не может вытерпеть и десяти минут, чтобы не обратить на себя внимание. Я пошел на кухню и сел за стол. Жена быстро накрыла на стол, села напротив меня и стала смотреть, как я ем:

— Вань, а мы сегодня пойдем куда-нибудь? — спросила она. — Пойдем на речку, а?

Да нахрена мне твоя речка?! Если бы ты знала, как я устал от тебя! Мне бы почитать что-нибудь, поработать, а вместо этого я должен сидеть и слушать тебя. Как я ненавижу слово «должен»!

— Или хочешь, Вань, сходим в кино? Мы уже давно не были в кино, уже месяца два, наверное, да?

Я посмотрел на нее и подумал: «Ну не могу я послать тебя на хер, не могу. Но знала бы ты, как мне когда ты рядом! И я терплю, терплю, терплю… Мне херово, ужасно херово».

— Ты помнишь, что ты должен заплатить за электричество? — спросила она.

Господи, ну почему я всегда всем должен? Почему?! Я что, занимал у кого-то? Почему же я должен?

Жена все уговаривала меня сходить в кино и на речку, починить кран и заплатить за электричество. Я не выдержал и наорал на нее:

— Ты заколебала меня! — кричал  я. — Ты дура, полная дура, мне плохо с тобой, мне скучно! Я трачу на тебя все свое время! Ты мне надоела! Ты надоела мне, понимаешь?! Надоела!

Закончилось все тем, что она уехала к родителям: собрала чемодан и укатила в Самару.

Она уехала, а вместе с ней — и все мои обязанности. Я вдруг понял, что больше никому ничего не должен. Никому, ничего! От радости я перемыл дома всю посуду, выбросил все старые вещи, починил кран на кухне, прибил полку, покрасил рамы на окнах.

За неделю я закончил программу, которую писал уже полгода. По вечерам я гулял или читал. Я даже бросил курить и начал делать зарядку. Жизнь была интересной, я знал, что становлюсь лучше с каждым днем.

И все было умно, спокойно, прекрасно, только вот я начал замечать, что мне чего-то не хватает. Мне нужно было с кем-то поговорить, а говорить было не с кем, дома стало скучно.

Наконец, я позвонил Татьяне:

— Слушай, возвращайся, — сказал  я.

— Зачем? Ты, кажется, мне все сказал.

— Ну возвращайся, пожалуйста. Ты нужна мне.

— Не-а. Не нужна.

— Ну Танечка, ну перестань. Ты мне очень нужна. Возвращайся, пожалуйста.

— Нет, — она бросила трубку.

С тех пор все пошло хуже. Через неделю я пришел на работу, сел за стол и включил компьютер. Работать мне не хотелось. Я посмотрел в окно: вот проехала серая машина, за ней — черная, за ней — снова серая. Очень тошно от всего этого.

Я отпросился с работы и пошел гулять в парк. В последнее время я начал разговаривать сам с собой:

— В сущности, Иван Сергеевич, книжки — это, к сожалению, не выход. Есть вещи, от которых мне хорошо, от которых у меня идет тепло по спине, но они попадаются очень редко. От большинства книг у меня только скука или раздражение, в них нет ничего для меня.

Я вышел из парка и направился к остановке:

— Эх, Иван Сергеевич, Иван Сергеевич, — вздохнул  я. — И куда делся весь ваш боевой задор? Уже и зарядку вы больше не делаете, и не читаете, и курить снова начали. И знаете, что самое ужасное во всем этом? Что именно такая жизнь вам нужна: скромная, тихая, глупая. Пока была у вас жена — вы на нее сваливали ответственность, якобы она вам мешала. Но теперь-то, когда вы свободны, кто мешает вам теперь?

Подошел автобус, я сел на заднем сиденье и стал смотреть в окно.

— Стыдно мне, — сказал я тихо. — Стыдно перед Таней, что обидел ее. Ничему ведь она на самом деле не мешала. Сам я все придумал, сам сделал так, что стало все плохо. А ведь как все когда-то хорошо начиналось.

Мы познакомились с Таней на встрече выпускников. Я опоздал в ресторан на два часа; когда я подошел, ужин уже заканчивался, официантки разносили чай. Я сел рядом с Таней, она болтала с моей бывшей одногруппницей Ленкой Кузнецовой.

— Здравствуйте, я — Иван, — сказал  я. — Привет, Лена.

— Привет, Вань! Это Таня, познакомься.

— Таня, — она улыбнулась.

— Очень приятно, — сказал  я.

— А я про тебя слышала, — сказала Таня. — Лена сказала, что ты был самым умным на курсе.

— Ну так уж и умным… — я смутился, но мне было приятно. — А ты тоже училась на химфаке?

— Ага, через два года после вас, — она снова улыбнулась. Улыбка у нее была милая, очень открытая. — Правда, химиком я не стала.

— Да не расстраивайся, — сказал я, — из наших вообще никто не стал химиком. Все парни работают программистами, девчонки замуж вышли, растят детей. Так что химия — это фигня.

— А что не фигня? — спросила Таня.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Много не фигня: литература, кино, музыка…

— А, да, Катя сказала, что ты стихи любишь. Это правда?

— Бессовестно врут, — засмеялся  я. — Может, потанцуем?

Потом все было хорошо. Романтично, просто и очень хорошо. Каждый вечер я встречал ее после работы и мы шли в кафе-мороженое или в кино.

— Как хорошо, — сказала Таня. — За окном метель, а мы лопаем мороженное. Любишь мороженое, Вань?

— Ага, — ответил  я.

— Ты чего такой усталый, а? Улыбнись, милый, все образуется.

Я улыбнулся: в самом деле, какое мне дело до работы, когда рядом со мной любимая девушка? Через два месяца мы поженились.

Господи, как было хорошо, а ведь прошел-то всего год. Я зашел в будку и снова позвонил Тане.

— Алло, — сказала она.

— Танечка, послушай, не бросай трубку, — взмолился  я. — Пять минут буквально, солнышко, очень прошу тебя, ну пожалуйста.

— Хорошо.

— Милая, любимая моя, замечательная, вернись ко мне. Мне никто не нужен, кроме тебя, я никого не вижу, ни слышу, кроме тебя. Ты — единственная, любимая моя, ненаглядная. Ты прости меня: я глупый, вздорный, у меня иногда черт знает что в голове творится, но ты же знаешь, что я тебя люблю! Я люблю тебя, Танечка. Возвращайся, пожалуйста, я больше не буду так, обещаю. Возвращайся, все будет совсем иначе. Все будет хорошо, правда.

Таня задумалась.

— Возвращайся, — снова попросил  я.

— Хорошо, я приеду в понедельник. Время я сообщу. Извини, я сейчас не могу говорить. Пока.

— Пока, целую тебя.

Я повесил трубку и пошел домой. Всю оставшуюся неделю я был счастлив и ждал ее приезда.

Сегодня понедельник, пятое сентября. Я проснулся утром и вдруг понял, что мне не хочется, чтобы жена приезжала.

Она скажет:

— Милый, ты вынес ведро? Посмотри, что у нас с краном? Что-то у нас занавеска уже грязная, надо постирать. Опять посуду не вымыл. Ну сколько можно говорить: убирай за собой. Ты должен убирать за собой. Не забудь вечером погладить рубашку. Вань, ты меня слышишь? Ваня! Вань, ну почему ты меня опять не слушаешь?!

И в самом деле, почему? Почему мне я не могу жить с ней и почему я не могу жить без нее? Идиотизм, идиотизм!

Я все-таки поехал на вокзал. Прибыл поезд, открылась дверь вагона, вышла проводница. Потом один за другим начали выходить пассажиры: два мужика, женщина, еще женщина, парень. Моей жены пока не было. Я пытался придумать, что же сказать ей при встрече. Сказать «Здравствуй, я по тебе соскучился» или «Привет, любимая»? Главное — улыбаться, это надо запомнить: улыбаться, обязательно улыбаться.

Пассажиры вышли, моей жены не было. Проводница закрыла дверь, раздался гудок, поезд тронулся. Только тут я понял, что жена не приехала.

Один за другим мимо проходили вагоны, я смотрел в окна, надеясь, что увижу ее. Наконец, прошел последний вагон, поезд уехал. Жены не было.

Я остался один.