Они освежают воспоминания – все эти привезенные пивные кружки, керамические тарелки, магнитики на холодильник, монетка, действующая лишь в одном месте и только пару недель, значок несостоявшейся олимпиады, бейсболка с физиономией коровы анфас или попросту брелок. Ведь все они объединены замечательным французским словом souvenir – «память, воспоминание». Тем, что историк, писатель и заядлый путешественник Николай Михайлович Карамзин, прекрасно знавший европейские языки, именовал родным словом «памятник».
Для меня вся эта накопившаяся параферналия служит своеобразной записной книжкой. И я листаю её…
С этой кружки я специально не снимаю прицепленную к ней картонную бирку.
Ещё бы – на ней надпись, в переводе означающая: «Оригинальная пивная кружка для коллекционеров».
Увенчивается бирка синим треугольничком с буквами BMF. Это, по сути, призыв: «Be my friend» («Будь моим другом»), явно адресованный тому, сидя с кем вы поднимаете эту коллекционную емкость с пенным.
Дизайнер, украшавший глиняный сосуд, дал волю своей фантазии – для коллекционеров ведь старался!
Здесь и витиеватый яркий цветочный орнамент. И крупный многоцветный герб с королевской короной, геральдическим щитом, парой львов и бурбонской лилией. И лихой мушкетер в синем камзоле, таких же обтягивающих рейтузах, в красной накидке, широкополой шляпе с пером, со шпагой в левой руке, а в правой – с огромной кружкой, вырывающаяся пена из которой отбросила металлическую крышку.
Мушкетеру скучать не приходится – компанию ему готова составить прекрасная дама: пышное, цвета индиго в пандан рейтузам кавалера одеяние в пол, буфы, крупный ажурный лилейно-белый воротник, пурпурная полунакидка, пышная прическа, перехваченная алой лентой. В поднятой руке темно-красная кружка поменьше, но и ее переполняет бурлящая пена…
Кружка-"памятник"
Буквы BMF на ярлычке нашей кружки в этой ситуации явно к месту. Такие вместительные, богато расписанные емкости с оловянными крышками имеют собственное наименование – шнеллы.
Это в полном смысле слова – сувенир, теребящий какие-то нейроны памяти.
Но мне очень симпатично и другое, теперь переосмысленное в нашем сознании слово – памятник.
В своих «Письмах русского путешественника» Николай Карамзин рассказывает, как в горной швейцарской деревушке случайно оказался свидетелем свадьбы.
Видя, каким счастьем лучились молодые, он «захотел оставить будущим супругам какой-нибудь памятник, который бы в течение благополучных дней любви их мог напоминать им, что один путешественник из отдаленнейшей страны Севера был при их сговоре и брал участие в радости невинных сердец».
Оказавшаяся при нем и подаренная молодоженам мемориальная медаль, вероятно, позволила им не раз умозрительно воскресить встречу с не обычным для этих краев путником, а заодно и вернуться в радостный (надеюсь!) для них день.
…Упомянутую выше кружку довелось приобрести у непрезентабельного вида женщины в весьма экзотическом городском антураже.
Неопределенного возраста, но, видимо, все-таки довольно молодая, продавщица всякой всячины была обряжена в многослойную хламиду выцветшего черного цвета (уже претендующего на статус «маренго»), из-под которой до середины икр болтались видавшие лучшие времена легкие брючки того же окраса. Хламиду у пояса украшали звякающие побрякушки, длинные пальцы держали зажженную сигарету.
И, надо признать, не стандартный для благополучной Женевы облик дамы гармонировал с тем местом, где была разбита воскресная барахолка.
В прежние приезды в этот город я даже не знал о существовании такого района. А ведь это были групповые журналистские поездки, профессионально устраиваемые швейцарским турбюро для популяризации туризма в эту страну путем публикации статей по итогам таких вояжей. Такие поездки, так называемые «фам-трипы» («ознакомительные путешествия»), естественно, включали весьма обстоятельные экскурсии, в том числе и пешеходные по городу.
Район этот носит непроизносимое для нас название Schtroumpfs (если удастся выговорить – Штрумпфс). И имеет куда больше общего с каталонской Барселоной, чем с благостной и чинной Женевой.
Словно в пику этому архитектурному благочинию зодчие устроили на небольшом пятачке форменную градостроительную бурю.
Штрумпфс – милое хулиганство зодчих
Выросли неординарные дома – откуда-то сбоку, перпендикулярно поверхности земли налетели мощные вертикальные волны, словно волей кудесника обратившись в камень – белый, карминный, коралловый, терракотовый, салатовый, лиловый.
Белая пена зодческих волн застыла свисающей с балконов причудливой бахромой, витками ажурных лестниц и зыбких переходов.
Волнистые фасады местами увиты пробившейся невесть откуда пышной зеленью, украшены таинственными портиками, нарочито пузатыми эркерами, хрупкого вида колоннами, стилизованными полукруглыми апсидами, облеплены остроконечными террасками, неожиданными галереями, разномастными окнами и едва ли не всеми прочими архитектурными онёрами.
У трио кудесников, сотворивших этот то ли сон, то ли хулиганство, – назовем это архитектурным буйством, – есть имена: Роберт Фрай, Жорж Берто, Кристиан Хунцикер. Все, разумеется, последователи непревзойденного испанца Антонио Гауди.
А последний из троицы удостоился высочайшей похвалы от противника любых прямых линий и бездушных гладких поверхностей в зодчестве, одного из самых прославленных мэтров второй половины минувшего столетия – великого Фриденсрайха Хундертвассера, «лекаря архитектуры», который «излечивал» стандартные здания, превращая их в нечто сказочное и праздничное.
В своем манифесте этот австрийский «лекарь» клеймил рационализм в архитектуре, противопоставляя «чудовищным, бессодержательным и морально невыносимым» проектам из стекла и бетона, которые осуществили Ле Корбюзье и его единомышленники, «постыдно короткий список здоровой современной архитектуры».
В этот-то почетный перечень и был им включен Хунцикер, один из креативных создателей эпатажного уголка Барселоны в предгорье швейцарских Альп.
Уголок архитектурного вольномыслия особенно смотрится экзотикой на фоне солидных кварталов, прошедших проверку временем.
Здесь есть на что посмотреть
В городе есть на чем задержать взгляд. Древние стены домов, смахивающих на крепости, и крепостей, служивших для многих домом, уносят вас на века в историю города.
Женевская старина
Слова «Женева» и «Швейцария» так срослись в сознании многих людей, что в международных опросах на знание географии город нередко называют столицей этой страны. Между тем она всего лишь административный центр одного из 23 кантонов (есть еще троица полукантонов) – наряду с такими городами, далеко не у всякого на слуху, как, например, Зарнен, Арау или Штанс.
Вам что-нибудь говорят эти названия?
Но надо отдать справедливость – Женева куда больше, чем даже столица страны. Она, по сути, многие десятилетия играла роль важнейшего, а временами и главного, центра политической жизни всего Старого света.
Даже и сегодня, когда многие политические решения принимаются в штаб-квартире ЕС в Брюсселе, она сохраняет свой высокий статус. Ведь именно здесь более века назад начала работу Лига Наций, впоследствии преобразованная в европейский «филиал» Организации Объединенных Наций.
Бесшумный трамвай подвезет вас к этой приземистой белокаменной неоклассике – размашистому комплексу Дворца наций в парке Ариана. Словно готовя вас ко встрече с чем-то весьма значительным, аллея к главному входу обрамлена флагштоками с почти двумя сотнями знамен стран-членов ООН.
Дворец Наций
Заметим, что сама страна-хозяйка, щедро финансируя деятельность ООН, не спешила вступить в нее из опасения утраты частицы суверенитета и сделала это лишь в начале 2000-х.
Пиетет, который охватывает вас при входе в зал Палаты прав человека, смахивающий на древнеримский амфитеатр, сменяется недоумением, а потом и восхищением при взгляде на потолок. Он весь покрыт разнокалиберными и разноцветными сталактитами, словно готовыми обрушиться своими остриями на головы собравшихся.
Сталактиты как символ единения культур
Это символ мультикультурализма, презент испанских художников, явно призывающих высоких делегатов при принятии решений не забывать, что у Палаты есть и второе название: Альянс цивилизаций. Если об этом символическом напоминании узнаЮ́т те, кто работает во Дворце наций либо попадает в качестве гостя, то другой символ виден издалека.
На просторной площади, обрамленной штаб-квартирами международных организаций, высится 12-метровый стул, одна ножка которого примерно посередине грубо обломана. Стул-инвалид был установлен в 1997 году, когда готовилось подписание конвенции о запрете противопехотных мин.
Зримый образ опасности мин
Предполагалось, что деревянная инсталляции простоит три месяца, которых должно хватить для принятия запрета. Как оптимистичны были авторы художественного проекта! Гигантский стул (изготовленный, к слову, плотником по фамилии Женев) и сегодня возвышается посреди Площади наций, своей поломанной ножкой напоминая: каждый день от этих мин кто-то превращается в калеку...
С ее менее чем 200-тысячным населением Женева может быть смело названа самым маленьким мегаполисом мира. По числу штаб-квартир международных организаций на квадратный километр она не знает равных.
Вдобавок к уже упомянутому европейскому отделению ООН, здесь размещены Международная организация труда, Всемирная организация здравоохранения, Международный союз электросвязи – центральные органы в общей сложности почти двух сотен столь же представительных объединений.
Злые языки говорят, что медлительность принятия решений международными чиновниками, готовыми растягивать конференции и конгрессы на долгие месяцы и даже годы, объясняется тем, что им попросту приятно проводить здесь время.
Ведь так хорошо отправиться на прогулку на катере или пароходике по крупнейшему в Западной Европе озеру, любуясь далеким Монбланом и особняками на берегах, или съездить в живописное предместье Женевы, или просто побродить по улицам старой части города, заглядывая в бутики и кафе, а вечером осесть в одном из ресторанов за фирменным фондю или более активно отдохнуть в одном из ночных клубов со стриптизом...
Конечно же, наряду с бесконечно тянущимися конференциями второстепенного значения здесь состоялся ряд очень важных международных встреч. По их итогам было подписано немало соглашений, некоторые просто исторического значения. В их числе заключенное в 1954 году Соглашение о прекращении военных действий во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. Правительство Франции вынуждено было вывести свои войска из Вьетнама, признав его независимость.
Здесь родился «дух Женевы»: своеобразная оттепель в отношениях между западными странами и послесталинским СССР. Это произошло в итоге встречи в 1955 году руководителей четырех великих держав. Участвовавший в этой встрече Никита Хрущев вспоминал: «Мы вернулись оттуда, не добившись желаемых результатов. Но это будет не совсем точно. Все-таки результат имелся: мы как-то нарушили изоляцию, которая существовала раньше вокруг нас».
Рождение "Духа Женевы". 1955 год
Советская пропаганда так затаскала касавшийся поначалу свежим термин, что это сподобило незабвенного Венечку Ерофеева обыграть его в своем ёрническо-философском травелоге «Москва – Петушки».
Наряду с рецептами таких взрывчатых питейных смесей, как «Слеза комсомолки», «Поцелуй тети Клавы» и «Инесса Арманд», он приводит подробный рецепт «Духа Женевы» – с позволения сказать, коктейля. Причем утверждает, что попытка заменить хотя бы один компонент чем-то родственным его безнадежно испортит.
Итак: одеколон «Белая сирень», средство от потливости ног, пиво жигулевское, лак спиртовой.
"Дух Женевы", по Ерофееву
Конечно, он не поясняет, что своим названием этот коктейль обязан реальному термину, символизирующему дух переговоров и взаимопонимания. Но ведь в какой-то мере и адская смесь Ерофеева вела к тому же?..
Читать Часть 2
Владимир Житомирский
