Читать Часть 1: Отчего чиновники затягивают международные конференции
А отчего бы не положиться на многоопытных старожилов-чиновников и не совершить основательную прогулку по древним мостовым и прекрасным набережным? Здесь ведь действительно есть что посмотреть.
Конечно, само озеро, как его тут называют – Леман. Серповидной формы, оно вытянулось более чем на семь десятков километров, и швейцарцы называют его «самым большим в Европе», забывая, что наша Ладога куда поболе будет.
…Когда по широкой, чуть наклонной авеню спускаешься к Набережной Гюстав-Адор, то первое, что бросается в глаза, – вертикальная, напружиненная, почти в полторы сотни метров высотой струя, извергающаяся как бы из недр озера Леман и нехотя в своем апексе сбрасывающая вбок и вниз рассыпающийся брызгами тяжкий груз.
Позже, когда мы будем плыть на небольшом прогулочном катерке мы ощутим эти живительные брызги, столь приятные в жаркий день…
К фонтану можно приблизиться на катере
Это самый высокий и мощный фонтан в Европе Jet d’Eau, Же д’О.
Хотя в мировом конкурсе на высоту фонтанной струи женевцы ныне смещены с высшей ступени пьедестала: их превзошли правители Саудовской Аравии и Арабских Эмиратов, чьи финансовые возможности вполне гармонируют с их честолюбивыми устремлениями.
Правда, произошло это спустя доброе столетие после запуска Jet d’Eau.
Символ Женевы
Сама набережная – это та Женева, которую знают многие никогда не бывавшие здесь.
Это солидные кряжистые особняки вперемешку с отелями-пятизвёздниками, в окнах которых отражается рябь озера, водяной сталагмит, праздничные прогулочные суда и далекие горы.
Пятизвёздники с видом на озеро
Но мне подумалось о другом. О том, что в самых бурных фантазиях не мог когда-то вообразить: постылая латынь (как я, начинающий студент Ин’яза, недооценивал ее важность!) обретет конкретные, хотя и умозрительные, очертания на набережной Женевского озера.
Зазубренный с грехом пополам латинский текст, начинающийся фразой «Галлия по всей своей совокупности разделяется на три части» и устами Юлия Цезаря повествующий о баталиях с гельветами, имеет прямое отношение к роскошному пейзажу окрест тебя.
Для покорения этих предков современных швейцарцев он использовал не только умелое руководство войсками, но и всевозможные военные хитрости, смахивающие на коварство. При этом в своих «Записках о Галльской войне» отмечал как смелость и воинственность гельветов, так и их уныние при военных неудачах, что, к слову, он изощренно использовал.
Фигурирует в этом труде как одно из мест ристалищ и Генава – нынешняя Женева, и озеро Леман.
Несмотря на то, что в 58 году до новой эры Цезарь одержал здесь очередную свою, хоть и непростую, викторию, мужественно бившиеся за собственную землю гельветы потомками отнюдь не забыты. Они увековечены во втором официальном названии Швейцарской Конфедерации – Конфедерация Гельвеция.
Эти слова стоят на монетах, марках, используются в официальных документах и – в виде аббревиатуры CH – на номерах автомобилей, катящих сейчас мимо вас вдоль набережной.
Древние гельветы – воинственные, но не слишком удачливые
И уж не образ ли одного из исторических защитников Генавы воскрешает эта относительно недавно установленная на набережной скульптура? Сидящий с понуро опущенной головой человек вглядывается в собственный торс, центральная часть которого напрочь отсутствует, открывая странное окно на озерную гладь.
Наверняка скульптор вкладывал в свое модернистское творение иной смысл. Но мне подумалось: представителю славных, хотя и не всегда успешных в битвах гельветов, есть о чем задуматься…
Чем занята его голова?
В прежние мои приезды сюда изваяния пробитого насквозь человека не было. Равно, как и изящного памятника сколь миловидной и стройной, столь и прославленной женщине, известной как Сисси.
Именно под этим разговорным именем вошла в историю (не без помощи кинематографа и несравненной Роми Шнайдер) герцогиня Амалия Евгения Елизавета Баварская, благоверная австрийского императора Франца Иосифа I и, соответственно, императрица Австрии.
Несмотря на обязанности супруги и матери, не говоря уже о необходимости соблюдения дворцового этикета, определяемого ее высочайшим положением, Сисси никак нельзя было назвать домоседкой. Она буквально рвалась из Вены во всё новые и новые путешествия – лишь бы быть подальше от не слишком любимого венценосного супруга и крайне неуютной для нее золотой клетки.
В память о Сисси
Конечно, притягательна была для нее и Женева, куда она приехала в сентябре 1898 года. И хотя в вояжи она отправлялась в сопровождении свиты из семи десятков человек, о безопасности своей совсем не пеклась.
Вот и в этот осенний день, будучи приглашенной на чай знакомой баронессой, в качестве спутницы захватила лишь одну из своих фрейлин.
Вот здесь, на набережной к ней подлетел некий человек, нанесший ей смертельный удар заточкой, сделанной из трехгранного напильника.
Это был итальянский анархист Луиджи Лукени, который полагал, что, убивая венценосцев, он борется за справедливость.
Анархист был схвачен, приговорен к пожизненному заключению, а через двенадцать лет найден в камере мертвым. Голову его отделили от туловища и впоследствии иногда демонстрировали особо любознательным…
Так была убита австрийская императрица
В память о разыгравшейся на берегу озера трагедии в дорожку была вмонтирована медная дощечка, повествующая об ужасном событии.
В давний свой приезд сюда я задержался подле этой блестевшей на солнце пластины, умозрительно представляя случившееся на этом месте.
Теперь медная дощечка дополнена стилизованной, подчеркивающей ее удивительную стройность, фигурой прекрасной и, по сути, несчастной императрицы.
Многие годы ее называли «эталоном элегантности» и даже «самой ослепительной женщиной Европы».
Конечно, трагическая смерть такой удивительной женщины не может не иметь соответствующего апокрифа.
…На почве общности интересов, увлеченности искусством, неудачной личной жизни, непонятости двором Сисси сблизилась со своим двоюродным братом баварским «сказочным королем» Людвигом II, вообще-то чуравшимся женщин и так и не нашедшим спутницу жизни. По сути, он сделался ее самым большим другом.
В ночь его смерти (по всем данным, убийства, организованного властями, недовольными его тратами на возведение таких замков, как Нойшванштайн) Сисси, находясь в совершенно другом месте, увидела, как он возник в ее спальне в насквозь промокшей одежде. И начал бормотать что-то о пламени, дыме, повторяя: «Невозможно спасти».
«Это обо мне?» – в ужасе проговорила императрица.
«Нет-нет, твоя жизнь вытечет через небольшую ранку в сердце», – с этими словами Людвиг растворился.
Утром она рассказала о ночном кошмаре своим фрейлинам, добавив, что держала кузена за руку и что на том месте, где он стоял, осталась лужа воды. Те вспомнили о жутком, оказавшемся вещим, сне сразу после гибели Сисси, когда ей был нанесен точный удар в сердце. Припомнили, что в пожаре спустя девять лет после ночного видения погибла ее сестра (и кратковременная невеста Людвига) София. А тело самого Людвига выловили в близлежащем озере.
В большинстве своем исследователи склоняются к мысли, что это было политическим убийством…
Людвиг и Сисси – не понятые и убитые
Еще раз подумалось о существовании (якобы) некоего внеземного «банка информации», откуда могли черпать сведения не только нострадамусы и ванги…
Но мы, пожалуй, уж слишком задержались подле памятника прекрасной и несчастной императрицы…
Читать Часть 3
Владимир Житомирский
