Не так давно я с некоторой даже скандальностью сетовала, что вот, нет у нас сейчас нестыдных женских романов. Речь, разумеется, идет не о так называемых романах "розовых", не о чем-то по умолчанию второстепенном, а о той прозе, которую женщины пишут о женщинах, с учетом понимания "изнутри" женского душевного устройства, особость которого не оспаривается даже главными бойцами фронта политкорректности.
На Западе такие писательницы уже представляют собою самую настоящую традицию, вмещающую очень даже значительных авторов вроде нобелевской лауреатки Дорис Лессинг с ее "Золотой тетрадью" или Сири Хустведт, чьи самокопательные романы сделали ее знаменитой настолько, что упоминания о том, что она жена Пола Остера, уже не требуется.
У нас же, после довольно жестких и запоминающихся женских самоописаний конца восьмидесятых — начала девяностых, эта литература последовательно мельчала и наконец оказалась представлена в основном истерическими девичьими дебютами и такими творениями писательниц старшего возраста, жанр которых можно определить как любовно-назидательный.
И вот вам, пожалуйста: книга, которая, пусть кусками, представляет собой прямо-таки хорошую женскую прозу. Правда, похвала эта, вероятнее всего, покажется автору недостаточной — Гузель Яхина с очевидностью писала свой первый роман с куда большими амбициями. "Зулейха открывает глаза" с первых страниц предлагает себя как книга о репрессиях и выживании, о том, что главное — оставаться собой, о том, что любовь побеждает смерть.
Все начинается зимой 1930 года. В глухую татарскую деревню, где героиня романа Зулейха живет с грозным старым мужем и его мамашей, наклонности которой трудно определить иначе как садистские, является отряд красноармейцев во главе с Иваном Игнатовым — белозубым бойцом, свято верящим в идеалы революции. Семья Зулейхи подлежит выселению как кулацкая, но мужа убивают, безумную свекровь оставляют умирать, так что в итоге в эшелоне, полном лишенцев и ссыльных, а потом и в отдаленном поселении на Ангаре Зулейха оказывается одна. Ну или как она сначала думает — одна.
Вот вам, пожалуйста: книга, которая представляет собой прямо-таки хорошую женскую прозу. Правда, писалась она, очевидно, с куда большими амбициями
Все, что происходит с нею дальше — в течение 16 лет, которые скачками покрывает повествование,— да и вообще все, что происходит по большом счету в этом романе, предсказуемо до невинности. Все персонажи — романтический красногвардеец, женственная Зулейха, хорошие ссыльные интеллигенты, плохой ссыльный уголовник — отыгрывают свои роли точно так, как предполагаешь, когда сталкиваешься с ними в первый раз. Автор не решается расшатать важный для нее и как будто законсервированный в своей истинности идеологически-культурный расклад — притеснители ужасные, притесняемые прекрасные, искренность — правильно, а цинизм — отвратительно.
В итоге она лишает своих героев, а вслед за ними их историю, сложности и даже не глубины, а вообще многомерности — они такие, какими их по умолчанию считает хороший человек. Точка.
Но есть нечто, что Гузель Яхина сумела передать как раз без всякой предсказуемой оформленности, но с царапающей прямо точностью. А именно — взаимоотношения женщины с любовью. Не с предметом любви, а именно с самой любовью.
То, как живущая тяжелой ссыльной жизнью Зулейха чуть ли не всякий день спрашивает себя: "а может, ничего и не было?", потом понимает, что раз она об этом думает — значит, было, и задвигает эту мысль, само это чувство в самый дальний угол души,— это практически болезненно узнаваемо, независимо от личной памяти того/той, кто это читает. Да и вообще: то, как это задавленное, почти не выраженное описаниями чувство героини протянуто, протащено буквально сквозь все почти повествование — вот именно это делает этот роман романом. Да, про то, что любовь побеждает смерть. Она, кстати, действительно побеждает.
Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2015
