«Я, наверное, так и останусь в истории как автор песни «Девочка моя синеглазая», — с грустью сетует Любовь Воропаева, — а мне ведь как поэту хотелось совсем иного».
Любовь Воропаева и ее супруг (ныне уже покойный) Виктор Дорохин — люди, которые сделали Женю Белоусова кумиром миллионов девчонок 90-х. Их познакомила с молодым певцом тогдашняя его подруга — редактор Главной редакции музыкальных программ Гостелерадио СССР Марта Магилевская. На их глазах развивался его роман с Натальей Ветлицкой. И, наконец, стараниями этой творческой пары Женя женился на девушке Лене Худик, которая к этому моменту уже родила ему дочь Кристину.
Потом были другие песни и другие женщины. Гражданский брак с клавишницей и главбухом его группы Оксаной Шидловской и рождение сына Романа. И, наконец, последняя любовь певца — Елена Савина (после его смерти она стала певицей Еленой Белоусовой), которая до последней минуты была рядом с Женей. Он умер, казалось бы, странной смертью — лечился от панкреатита, но случился инсульт. И артиста не стало. Ему было всего 32 года.
10 сентября Жене Белоусову исполнилось бы 50 лет. Всю подноготную о становлении певца и его первых шагах в звездную пропасть рассказала «МК» Любовь Воропаева.
— У Жени Белоусова осталось двое детей, кто-то из них пошел по стопам отца, занялся музыкой?
— Насколько я знаю, серьезно музыкой занимается только его племянник, сын его брата-близнеца Александра. Его тоже зовут Евгений, он полный тезка Жени Белоусова.
— Он не прививал своим детям любовь к музыке?
— Никто из детей с отцом не рос, и тем не менее отец общался с ними — с дочкой Кристиной, когда та маленькая была, они жили вместе. Сегодня его дочь — очень закрытая девушка, которая чурается любой публичности. Вроде бы она занималась танцами и музыкой, но не выбрала эту стезю в качестве профессии. И с Ромой, своим внебрачным сыном, он общался, он им постоянно помогал: его мать, Оксана Шидловская, могла позвонить, сказать, что им с Ромой что-то нужно, Женя тут же срывался — и к ним. Но сын Жени еще учится.
— Он мечтал о сыне? Как обычно бывает у отцов.
— Не знаю, мы никогда не говорили на эту тему. Но ведь и о том, что родилась Кристина, мы с Виктором Дорохиным узнали, когда ей было уже несколько месяцев. Женька скрывал этот факт.
— Почему?
— Потому что был свободный молодой человек. К нам домой привела его познакомиться моя приятельница — известный музыкальный редактор Марта Магилевская, с которой у него в тот момент был роман. Он какое-то короткое время у нее жил, именно в этот момент Марта и решила заняться сольной карьерой Жени, что и предложила нам — мне и Виктору — сделать. Воспринимали Белоусова мы тогда как новое романтичное увлечение Марты. Потом произошел неожиданный взрыв — роман с Натальей Ветлицкой, включая краткосрочную женитьбу. Потом оказалось, что первая жена Жени, Лена Худик, все это время ходила беременная... Родилась Кристина.
— Почему Женя так быстро расстался с Ветлицкой? Ведь если дело дошло до брака, чувства были сильными?
— Они были очень сильно увлечены друг другом, но слишком кратковременно. И закончилось это не так, как Женька всюду всем с усмешкой рассказывал, а его страшными переживаниями и сильно задетой гордостью — дело в том, что пока он был на гастролях, Наталья легко завела другие романтические отношения. Влюбчивая такая девушка была. Под стать Жене... Но ушла она от него, и Женя действительно сильно переживал. Пока вдруг в каком-то разговоре не всплыл тот факт, что его первая любовь, девушка из Курска по имени Лена, родила ему дочку, и мы с Виктором Дорохиным не стали решительно действовать. То есть мы понимали, что у звезды такого масштаба, которую мы планировали сделать из Жени, обязательно должны быть тыл, семья, а тут как раз родилась дочь... Во всяком случае, Виктор Дорохин много мужских разговоров тет-а-тет на эту тему с Женькой провел. И хотя Лене Белоусовой-Худик хочется представлять историю немного по-другому, и я понимаю — мы, женщины, всегда ведем свою линию в отношениях с мужчинами, тем не менее подтолкнули Женьку к Лене и новорожденной дочке конкретно мы с Виктором Дорохиным, преодолев известное сопротивление с его стороны. В результате трудная поездка Жени в Курск к Лене с дочкой состоялась. Затем были гастроли на юге страны, в это же время Лена с Кристиной оказалась у своих родителей в Симферополе, и мы договорились, что они присоединятся к нам. Все лето ребята были вместе, и потом было сделано все, чтобы Женя забрал их в Москву.
— Для фанатов его брак и наличие ребенка оставались секретом? Он ведь очень нравился женщинам, и, конечно, они хотели видеть его свободным.
— Да, факт наличия жены и ребенка был скрыт. Женя мог идти в толпе поклонниц, кого-то явно одаривать вниманием, а чуть в стороне шла Лена с ребенком. Мужественная женщина, конечно, потому как ее муж был слишком увлекающейся натурой... Но при этом был весьма разборчив. Ему нравились определенные женщины. И Лена Белоусова, и Наташа Ветлицкая, а затем гражданская жена Оксана Шидловская, и его последняя любовь Лена Савина — внешне один и тот же типаж, все — блондинки. Я-то всеми фибрами души была на стороне Лены, его жены, ведь пока мы работали и общались, рядом была Лена.
— Для вас Женя Белоусов был делом всей жизни?
— Когда мы делали этот, как сейчас называется, проект, мы, безусловно, были романтиками и не думали о том, о чем думают современные продюсеры, составляя прежде его технико-экономическое обоснование, смету. Нас интересовал творческий момент, и как-то так совпало, что Женька по всем своим параметрам понравился Дорохину, а главное, он понял, что тот от него хочет. Если бы не это взаимопонимание, уважение и любовь друг к другу в нашей троице, ничего бы не было. Виктор был для него кумиром, авторитетом, всю жизнь, до конца дней своих, все фразочки дорохинские, все шуточки Женька копировал. Дорохин научил его водить машину, привил ему вкус к хорошей музыке. У нас был друг-американец, который снабжал нас мировым музыкальным материалом, мы имели дома то, чего не было практически ни у кого в России. Готовясь к проекту, мы ему переписывали все на кассеты — Майкл Джексон, Дженни Джексон, Пола Абдул и другие, чего наша публика тогда не видела и не знала. Женя получил доступ ко всему этому пиратскому контенту, который изучал под руководством старшего товарища, высококлассного музыканта, имеющего высшее образование.
— То есть сам Женя на тот момент был практически пластилином в ваших руках?
— Ну как... Белоусову было уже 24 года, он окончил музыкальное училище, хотя, по-моему, не окончил, его оттуда выгнали, но Женя был великолепным бас-гитаристом и первые певческие пробы он уже прошел в «Интеграле». При этом он жутко боялся выходить на сцену.
— Боялся выходить на сцену? И как вы с этим боролись?
— Помню, был огромный сборный концерт в «Олимпийском», Женю все ждали, он был на самом гребне славы и должен был появиться как хедлайнер. Было много гостей, приехал этот наш друг-американец... Звучит по громкой связи «Белоусов, на сцену!», а Женька убегает, проходит несколько секунд, вдруг возвращается... Мы его уговариваем, подбадриваем... Он снова идет к сцене... Опять убегает. В общем, так он уходил и возвращался раза три. В конце концов я не выдержала, сердце материнское дрогнуло, я сказала: «Пошли!» И за ручку этого кумира, блин, миллионов вывела на сцену, потом стояла сбоку до конца, пока он был на сцене. А зал неистовствовал! Вот такими были первые шаги к лучам славы. Женя был очень ответственен в профессии, долго переживал малейшие промахи. Вот такое отношение к делу, вложенное в него Дорохиным, дало такой результат.
— То есть Виктор Дорохин его воспитывал? И не всегда, наверное, ласковыми методами?
— Да, я была однажды этому свидетелем. Был сольник в БКЗ «Октябрьский», и хотя на разогреве было аж 33 команды, тем не менее на афише — «Женя Белоусов». В один день было два концерта. А мы тогда сшили Жене новый костюм цвета морской волны с шелковой рубашкой. К слову, я нашла блат в кооперативной лавчонке, и мне привозили материал из Италии. Так в этом красивом костюме звездный Белоусов, кумир миллионов, прилег на банкетку поспать. Потому что всю ночь накануне мы с ним играли в игровые автоматы, до чего были большие охотники. Вошел Дорохин, увидел, что за человек спит на банкетке, и наотмашь ударил Женьку, сказав: «Запомни, дорогой мой, в концертном костюме ты выходишь к зрителям. Нельзя есть, нельзя лежать, нельзя курить в коридоре — это святое». Женька слетел с банкетки, я схватилась за сердце. Но урок был хороший — об отношении к зрителю.
— В те годы он пел без фонограммы?
— Нет, он пел под фонограмму. С аппаратурой был такой напряг, а уж в городах, на открытых площадках — вообще говорить нечего. Когда собирался огромный стадион, его сажали в автомобиль, и он, как покойный Брежнев, нарезал круги под фонограмму и махал рукой. А ему кидали цветы. После этого он забирал, как сейчас говорят, бабло...
— Бабла было много...
— Бабло было сумасшедшее! Они с Дорохиным решали все эти вопросы вместе: где делать концерты, Женька в этом хорошо разбирался и даже сам лично участвовал в переговорах. Дорохину не надо было ездить, он был на телефоне. Женя звонил, докладывал, что на площадке, привезли ли деньги... Потом уже появились директора и продюсеры.
— С деньгами он умел обращаться? Или легко пришли — легко ушли?
— Никто из нас не умел обращаться с деньгами, это же была не ожидаемая прибыль, деньги просто свалились на нас — и мы радостно и празднично с этими деньгами обращались. У нас был друг детства в Раменском, Стас, отец четверых детей, мы туда пакетами деньги отправляли. Женька многим помогал. Вкладывать тогда было практически не во что, квартиру еще было не купить, Женька жил в выселенном доме, в освободившейся квартире, здание не ремонтировалось несколько лет, и он платил квартплату лично начальнику ДЭЗа. Не скрою, мы заводили отношения с валютчиками и фарцовщиками.
Мебель у нас была одинаковая в квартирах, одинаковые белые спальни Людовика XVI, абсолютно идентичные холодильники, микроволновки, стиральные машины, телевизоры, купленные на чеки. Мы завели знакомого, который имел доступ к этой базе. Было опасно, но реально купить оружие, травматику, и у нас оно было. Мы ездили и учились стрелять, обстановка в 90-е была опасная, несмотря на многочисленную охрану. Нам звонили, говорили, где дают золото, мы приезжали, чтобы купить несколько колец, что-то менялось на валюту. Покупали по десять, двадцать долларов. В Сочи на гастролях какой-то финн продал нам финские марки. В общем, какой-то бред собачий. Я завела знакомство в магазине на Малой Бронной, где весь дефицит раздавали «по своим», я там регулярно встречала известнейших артистов. Мы подъезжали на машине и загружали полные коробки с продуктами. У нас стояли стеллажи со стеклянными баночками с черной икрой, стеллажи с дорогой выпивкой, конфеты шоколадные стояли ящиками. Мишки, трюфели, они же портятся, поэтому раздавались пакетами направо и налево. Сервелат, замороженные языки, «ножки Буша». За это девочки со спецсклада хотели всего лишь ходить на финалы «Песни года», и я им приносила приглашения. Было три кооперативных магазина, в том числе один в бывшем туалете на Тверском бульваре, где скупалось абсолютно все подряд, какие-то шмотки. Сразу мне, маме Женьки Ноне Павловне, отцу Виктору Ивановичу, Лене Белоусовой. Куча разных часов, какие-то сервизы для микроволновок, люстры. Торговая фирма «Весна», где я завела связи, запускала меня на склад — и я сразу покупала костюмы трех размеров, мы все ходили в одинаковых костюмах, с одинаковыми сумочками: три белых, три черных. Скупали бешеное количество косметических наборов «Пупа» — себе и на подарки, духи какие-то доставали ящиками, сигареты блоками. Сегодня это все видится каким-то кошмаром, но нужно было вкладывать эти деньги, чтобы хоть что-то удержать...
— Автомобили покупали или гнали из-за рубежа?
— Дорохин договорился на заводе — и мы купили свои первые «Москвичи» за бешеные деньги и бешеную же переплату, новенькие, «в масле». Потом пошли подержанные иномарки, выступали на заводе в Тольятти, купили «девятки», но те «ушли» на телевидение, кому-то выше.
— Рэкет вас преследовал?
— Меня от всего этого держали очень далеко, лишь однажды я видела рэкетиров, когда они искали Дорохина, но нашли меня и потребовали, чтобы я их отвела «к шефу». У меня тогда просто ноги подкосились. А однажды меня подставили в Киеве — наши охранники, а они из Харькова, предупредили, что оттуда едут бандиты, и это — серьезный рэкет. Быстро было принято решение: поскольку меня никто не знает в лицо, все деньги и ценности передать мне. Я буду делать вид, что не имею к артистам никакого отношения. Ужас — я с мешком денег шла по другой стороне улицы, сидела в общем зрительском буфете, а пакет при этом у меня стоял в ногах. Вроде бы рэкетиры приезжали, были какие-то выяснения отношений, но мне об этом не рассказывали.
— Заказники были?
— У кого-то где-то выступали, помню, к какому-то авторитету ездили, но тогда это было редкостью.
— Все складывалось так неплохо, почему вы в итоге расстались?
— Я думаю, если бы не гордыня дорохинская и боль от того, что все выстроенное таким адским трудом из-за наступающей белоусовской «звездности» может пойти к чертовой бабушке и уже начинает разваливаться, — все бы удержалось. Если бы у Вити хватило мудрости повести себя по-иному, они бы не расстались. Я понимаю, ему было больно и обидно смотреть и слушать, когда рассказывали, что в действительности стало происходить на площадках. У нас же было заведено снимать на видео каждый концерт и устраивать потом разбор полетов. Потом стали сниматься только эпизоды, потом и вовсе все свелось на нет. Концертов Женя не срывал, но стали доходить слухи, что там певца вынесли из самолета, а там он заснул на лавке... Поначалу было много тяжелых мужских разговоров, Женя клялся: «Витя, этого больше не будет!» Клятвы нарушались, и нервы у Дорохина сдали. Если бы хватило мудрости остановиться, на время увезти его куда-то, как я предлагала... От Жени, после того как они расстались, приезжали гонцы, но Дорохин был непреклонен. Я рыдала полгода, а Виктор говорил: «Даже слушать про него не хочу!»
— После расставания вы ему не запрещали петь свои хиты?
— Мы ему вообще ничего не запрещали, но он сам не желал. А вообще я не в курсе, что там Дорохин ему запрещал или не запрещал, я на концертах Белоусова больше не бывала.
— Потом были попытки заняться бизнесом, которые закончились провалом... Кстати, почему? У него не было к этому способностей?
— Интересно, что задатки бизнесмена у него были очень хорошие. Да если честно, у большинства музыкантов тех времен такие «таланты» были: в одном городе покупали товар, в другом продавали. И когда я узнала, что он занялся коммерцией, продажей алкоголя, подумала: «Дай бог! У тебя должно все получиться!» Но его обманули, он был добрый, доверял, быстро сходился с людьми, считал их друзьями. В отличие от того, чему его учил недоверчивый Дорохин. Открытость и вера в друзей сыграли свою роль.
— Вы так больше и не общались до самой его смерти?
— Где-то за год мы встретились на пятидесятилетии Петровича (Преснякова-старшего. — Авт.), и тогда, кстати, Женя представил как свою супругу Лену Савину, я только потом узнала, что она — гражданская жена. Мы начали снова общаться с Женькой. И я воспринимала Лену как его жену, и когда он оказался в больнице, Лена ежедневно звонила, через нее мы отслеживали всю ситуацию. Когда Женя был уже в коме, мы ежедневно общались. Я как могла поддерживала Лену, у нее ведь до последнего была надежда, что он выживет.
— Аневризма у него была врожденная?
— Я не доктор, разговоры ходят разные, может, и врожденная или приобретенная в автокатастрофе, в которую он попал, но дело-то в том, что попал он в больницу с другим диагнозом — с панкреатитом. Врачи выводили его из этого заболевания, когда вдруг резко произошел разрыв сосуда в голове. Что тому послужило, никто не может сказать точно.
— Панкреатит развился на фоне алкоголя?
— Я не знаю, на фоне чего возникает это заболевание, хотя догадываюсь...
— Он испытывал депрессию в последние годы?
— Ну конечно, и, собственно говоря, когда он умер, на поминках — все это слышали — его отец, ныне покойный, Виктор Иванович встал и сказал: «Если бы он остался с Любой и Виктором, мы бы сейчас его не хоронили. Я как отец это знаю»
