С 1 января 2019 года вступил в силу новый закон о дополнительных мерах по обеспечению детей-сирот жильем. Как выяснила недавно Счетная палата, у нас 83 процента сирот, которые имеют право на квартиры от государства, бездомные. И это при том, что государство обязано предоставлять жилье сиротам сразу после их выпуска из детдома — в 18 лет.
Роланда Джамулова живет вместе с маленьким сыном в 6-метровой комнате в городе Кызыл Республики Тыва. Ей 38 лет, она росла в детдоме. Чтобы платить 9 тысяч рублей за аренду комнаты, женщина работает за 14 тысяч поваром в дневную и ночную смену. Жилья, гарантированного ей государством как сироте, она ждет уже 20 лет. Женщина обращалась в суд, прокуратуру, совет по правам человека, Агентство по делам семьи и детей республики… Ответ один: ждите. Суд даже не принял заявление Роланды.
В Туве в очереди на жилье стоят больше 4 тысяч выпускников детских домов. «Деньги из бюджета на жилье для нас выделяются каждый год,— рассказывает Роланда,— а в республиканском Агентстве по делам семьи и детей мне каждый год отвечают: "Жилье не строится, ждите". Я просила, чтобы мне хотя бы временное жилье выделили. Но они и этого не сделали».
«У нас нет никаких причин предоставлять вам жилье раньше других. Ждите»,— сказали в Агентстве по делам семьи и детей Оюне (фамилию она просила не указывать). У женщины трое детей, двое из которых инвалиды. Воспитывает она их одна. Квартиру ждет уже 21 год. «Да нет уже никакой надежды»,— говорит Оюна.
В 2017 году на обеспечение жильем детей-сирот в Туве было выделено 150 млн рублей (из них 142 млн рублей — федеральные и 8 млн — республиканские). В 2018 году на квартиры для сирот в бюджете региона было заложено 433 млн. Но, очевидно, не все деньги доходят до нуждающихся.
В 2016 году в Кызыле начали строить три дома для сирот. Причем в качестве бесплатной рабочей силы привлекали самих бездомных выпускников детских домов. Государственное учреждение «Госстройзаказ», которое от имени республиканского Минстроя закупает жилье, заключило контракт с подрядчиком «Стройконсалтинг» на покупку 51 квартиры для сирот в трех домах. Директор «Госстройзаказа» Монге Монгуш подписал акт приема-передачи и перечислил подрядчику 57 млн рублей, выделенных из республиканского бюджета на обеспечение сирот квартирами. А через 2 года вдруг обнаружилось, что дома даже не были построены. Один из домов возведен до окон первого этажа, под второй только заложен фундамент, а строительство третьего дома вообще не начали. Интересно, что таким же образом чуть ранее через «Госстройзаказ» другим директором и другому подрядчику было передано бюджетных 17 млн для строительства домов для детей-сирот. И какое совпадение — они тоже не были построены. Монгуш под следствием, деньги исчезли, сироты — без жилья.
40 человек пришли в агентство и отказывались уходить, пока им не предоставят хотя бы временное жилье. Митинг закончился с приходом полиции, которая задержала самых ярых активистов — 10 человек. Сутки они провели в следственном изоляторе. «Я просила отпустить меня домой. У меня же ребенок маленький один,— вспоминает Роланда,— но сказали, что до суда не отпустят». Суд оштрафовал бунтарей каждого на 500 рублей. В Агентстве по делам семьи и детей Тувы бунтовщикам неофициально сказали, что теперь их внесут в черный список и жилья они не увидят никогда.
Только голодовка
В России 258 тысяч сирот ждут обещанные им 33 квадратных метра (это средний размер квартиры для выпускника детского дома по стране, но в зависимости от региона это может быть и 18, и 27 метров). Ежегодно на эти цели из областных и региональных бюджетов выделяется 30 млрд рублей. Но очереди только растут. Счетная палата итожит: бездомных сирот в 2017 году стало больше на 4 процента (по сравнению с 2016-м). В среднем по стране выпускники детдомов ждут жилья 10 лет. В Кемеровской области — 12 лет, в Забайкальском крае — 14 лет, в Самарской области — 7 лет. В каждом регионе в очереди несколько тысяч человек. Например, в одном из самых проблемных с этой точки зрения регионов, Забайкальском крае, в очереди 5 тысяч человек. В 2016 году здесь для сирот были выделены дополнительные средства из федерального бюджета. Но жилье получили только 19 человек.
Существование очереди незаконно. «По 159-му федеральному закону сироты по достижении 18-летнего возраста должны получать жилье,— говорит Павел Денисов, юрист всероссийского Благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам",— по закону понятие очереди не существует с начала 2013 года, существует список. И нужен он просто, чтобы определять, сколько необходимо выделить денег для закупки жилья, а вовсе не для того, чтобы создавать очередность».
Попадание в список — первый этап для некоторых выпускников детдомов в очень долгом пути к своему дому. Кто отвечает за составление списков? Опека, соцзащита, администрация района — зависит от региона. Директор детских домов должен подавать заявление в эти органы о том, кто из его воспитанников нуждается в жилье. В идеале в такой список ребенка, оставшегося без родителей, вносят в 14 лет. Но это происходит не всегда. Павел Денисов рассказывает: «Те, кто должен составлять эти списки, проявляют большую халатность, забывают детей внести. Почему это происходит? Лень, безразличие. Возможно, есть и умысел. Чем меньше детей в списках, тем меньше нужно денег выделять из бюджета. Если до 23 лет молодого человека не внесли в список, он может попасть в него только через суд. Я каждый день получаю несколько писем примерно такого содержания: "Мне 30 лет. Я только узнал, что мне положено жилье"».
Еще одна проблема — сироту не ставят в очередь, если у его родственников осталось жилье. Например, если родители ребенка не лишены родительских прав, а находятся в местах лишения свободы. Или они умерли, а жилье стоит пустое. Но часто там просто невозможно жить: сгоревшие, разграбленные квартиры, притоны. И вот туда ребенка отправляют в 18 лет.
«У нас была история, когда девочка приехала в дом, который ей от матери остался, а там только стены. Даже крыши нет,— рассказывает Антон Рубин, руководитель региональной общественной организации волонтеров Самарской области Домик детства,— тем не менее опека ее нуждающейся в жилье не признала. Доказать, что оставшееся от родственников жилье непригодно для проживания, очень непросто. Особенно если это квартира в доме. Так как у нас непригодным признают только дом целиком, а не квартиру в отдельности».
Суд обычно принимает сторону бездомного выпускника детского дома и обязывает регион обеспечить его жильем. «И он снова попадает в очередь — только теперь уже из тех, кто ждет квартиру по таким же предписаниям после суда,— поясняет Антон Рубин.— Фактически у нас две очереди на жилье — те, кто стоит просто, и те, кто стоит по предписанию. Вторая двигается быстрее, потому что за невыполнение предписаний суда чиновников штрафуют. И это создает этические проблемы, ведь те, кто прошел суд, теснят тех, кто не смог в него обратиться. Если в Самаре сирота обычно ждет квартиру 7 лет, то по решению суда 4–5 лет». В девяти регионах квартиру можно получить вообще только по решению суда.
Где же живут все это время выпускники детских домов? Да где придется: снимают жилье, у знакомых, у родственников, у которых их когда-то забрали в детский дом. «Большинство старается поступить в колледж, где есть общежитие,— говорит Александр Гезалов, выпускник детского дома, сейчас он эксперт Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, член Совета по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения, Министерства просвещения России,— то есть они выбирают учебное заведение не из интереса к будущей профессии, а исходя из того, предоставят им там жилье или нет. Это, естественно, сказывается на желании учиться, а потом на желании работать. После выхода из детдома у меня была ужасная паника — вообще непонятно, как жить. Жил в магазине, спал на раскладушке. Но справился. А вот два моих брата в итоге сели в тюрьму — каждый на 10 лет».
Ситуация в Приморье ярко иллюстрирует то отчаяние, в котором находятся выпускники детских домов. Чтобы добиться жилья, они объявили голодовку в середине прошлого года, вышли на центральную площадь Владивостока и поставили перед зданием краевой администрации палатки. Было холодно. Местные жители приносили им теплые вещи.
В Приморье ситуация тяжелая: 6,5 тысячи бездомных сирот, при этом 80 процентов из них имеют на руках решения судов о предоставлении квартир, исполнение которых они ждут уже больше 10 лет.
Через два дня голодовки к молодым людям вышел вице-губернатор и пообещал временное жилье в общежитии. Сейчас они там и живут — ждут квартиры в порядке общей очереди.
Причиной такой вопиющей ситуации Счетная палата называет недофинансирование. Ежегодно на покупку жилья сиротам бюджетом выделяется 30 млрд, а чтобы решить проблему в короткие сроки, необходимо еще 168 млрд. Небольшая квартира, которую получают выпускники детдомов, в среднем стоит 1 млн (в зависимости от региона может стоить больше и меньше). За 10 лет можно было бы приобрести больше 200 тысяч квартир, и очередь, скорее всего, была бы меньше. Так что проблема все-таки не только в недофинансировании
Оксана Дагданова из Бурятии попала в интернат в 10 лет, когда умерла ее мама. После выпуска из детдома девушка не обнаружила себя в очереди на жилье. Добиться ответа от соцзащиты, почему ее не внесли в списки, не удалось. 12 лет Оксана снимала, по ее словам, «полублагоустроенную комнату»: без ванны, но с холодильником. В суд она обратилась только в 29 лет. Подсказали правозащитники. Первые два суда Оксана проиграла — слишком поздно обратилась за жильем. Только при помощи уполномоченного по правам детей Бурятии она смогла выиграть суд и попасть в очередь. И — о, чудо — через полтора года после суда, в конце 2015 года, она и еще 250 сирот получили ключи от квартир в только что построенных одноэтажных домах новообразованного микрорайона поселка Сотниково Иволгинского района. С социальным республиканским центром «Семья» Оксана подписала договор о получении квартиры. Перед подписанием договора квартиру Оксане показать отказались. Но о чем волноваться, когда дома принимала комиссия Минстроя!
Поселок для сирот в Сотниково — это ряды аккуратненьких белых домов на фоне огромной трубы, из которой идет черный дым. Квартиры от 23 до 27 квадратных метров. Жилье крохотное, но свое. Оксана въехала в дом вместе с мужем и маленькой дочкой, которой было всего несколько месяцев. «Первое, что мы почувствовали, когда вошли в поселок,— это ужасающий запах. Он чувствовался даже в квартире»,— рассказывает Оксана. Раньше на месте поселка была птицефабрика. Земля значилась как промышленная, но была переведена в жилищный фонд. А вот вокруг осталась промзона — хладокомбинат, рыбзавод, мусорный полигон и авторазборные цеха. Дома начали разваливаться практически сразу.
«Сначала у нас лопнула крыша, шифер треснул, пол стал неровным,— говорит Оксана.— Во время первого сильного дождя по стенам лилась вода. В доме появилась плесень. Зимой очень холодно. Промерзают углы, дверь покрывается льдом. Дочка из-за всего этого постоянно болеет. На наши бурятские зимы эти дома не рассчитаны. Между окнами и стеной нет никакого утеплителя, просто дыры. Полы быстро стали влажными. Мы меняли полы и обнаружили, что внизу нет никаких балок. То есть пол мог в любой момент провалиться. У соседей в стенах домов начали появляться трещины. Вентиляция не работает. Канализация сделана без соблюдения всяких норм — выше уровня дома. Она регулярно переполняется, и соседей заливает отходами. Мы откачиваем каждую неделю...». Руины птицефабрики прямо под домами. В огороде жители постоянно натыкаются на бетонные плиты и полуразложившиеся тушки птицы. Собак держать невозможно: они сразу умирают. Оксана и ее муж несколько раз делали ремонт за свой счет. В поселке много матерей-одиночек и инвалидов, которые ремонт себе позволить не могут. Об этом жители писали в прокуратуру, соцзащиту, следственный комитет, администрацию района, уполномоченной по правам ребенка Анне Кузнецовой… Делали за свой счет экспертизу, которая подтвердила, что дома аварийные и жить в них невозможно. «У меня сложилось такое впечатление, что все, кому мы писали, были на стороне застройщика,— рассказывает Оксана,— во всем обвиняли нас. Мол, мы неправильно эксплуатируем. Говорили: ну вы много готовите еду в домах. Вот у вас стены и влажные. А где мы должны готовить?»
Борьба сирот с Минстроем и застройщиком длилась три года. На прошлой неделе суд признал 29 домов аварийными (именно столько человек подали иски) и обязал соцзащиту и Минстрой предоставить сиротам новое жилье. Застройщик Сергей Домшоев и заместитель министра строительства и модернизации жилищно-коммунального комплекса республики Сергей Рыбальченко арестованы перед Новым годом. Они останутся под стражей до начала мая. Замминистра вменяется превышение полномочий, он находится в СИЗО и от должности до сих пор не отстранен. А вот в хищении 195 млн, выделенных из бюджета на строительство домов для сирот, пока подозревают только Домшоева. Хотя цены, по которым Минстрой закупил эти квартиры, сильно завышены. За эти деньги можно было купить хорошее жилье в Улан-Удэ. Экспертиза при приемке домов проведена не была, проектная документация отсутствует. Сам Домшоев пока находится в гораздо лучших условиях, чем сироты, для которых он построил дома,— под домашним арестом. «Сестра застройщика является помощником прокурора Бурятии»,— прямо зафиксировано в протоколе судебного заседания.
Республиканский Минстрой решение суда не признает и будет подавать апелляцию. Более того, стоимость экспертизы состояния жилья, которая проводилось по решению суда, они компенсируют за счет бюджетных средств. Анна Шаракшанэ, консультант отдела государственной службы правового обеспечения Министерства строительства и модернизации ЖКХ Бурятии, не мигая, смотрит на журналистов и произносит: «Судебная экспертиза установила, что жилье непригодно для жизни в настоящее время. В текущем, в данном состоянии. О том, что при приобретении этих жилых помещений Минстроем республики были допущены какие-либо нарушения, о том, что эти помещения были непригодны для жизни изначально, к такому решению экспертиза не пришла. Министерство намерено обжаловать решение суда».
Сейчас следствие ведется только по поселку Сотниково. Но меценат и благодетель сирот (как его именовала республиканская пресса после сдачи поселка) Сергей Домшоев был особо любим бурятским Минстроем. В 2014 году он получил в собственность землю в селе Поселье и в рекордные сроки построил там дома для сирот на 66 квартир. И эти квартиры еще хуже, чем в Сотниково: плесень, влажность, отваливающиеся обои, щели в крыше, фундаменте и стенах. Только вот сироты из Поселья оказались не такими активными, как в Сотниково, и в борьбу за жилье еще не вступили.
Ситуация в Бурятии и Туве характерна для всей страны. «Отдельная проблема — низкое качество предоставляемого сиротам жилья, а также его приобретение по завышенным ценам»,— говорится в отчете Счетной палаты.
Иногда сирот отправляют в разваливающиеся дома просто потому, что их куда-то нужно поселить и отчитаться об этом перед федеральным начальством, а денег на это у региона действительно нет.
Понятно, что не все находят средства. Например, в Магаданской области при потребности в 240 млн рублей на строительство жилья для сирот выделено только 6,3 млн рублей. Сейчас у нас более половины построенного и приобретенного жилья для выпускников детских домов приходится только на 16 регионов.
«Факты предоставления сиротам аварийного жилья являются прямым нарушением действующего законодательства и, как правило, итогом злоупотреблений со стороны представителей власти»,— прямо признает Ольга Баталина, депутат ГД, член комитета по труду и социальной политике. Она же — один из авторов принятого закона о дополнительных мерах по обеспечению сирот жильем. По словам законодателя, к ней поступает большое количество жалоб от сирот: что в квартирах, которые они получили, холодно, повсюду грибок, использованы некачественные отделочные материалы, где-то протекает крыша. Причина этого также в том, что регионы заинтересованы покупать квартиры как можно меньшей площади, не увеличивая таким образом регионального софинансирования. Застройщики, зная, что все жилье пойдет на социальные нужды, нередко сдают дома низкого качества.
Новость прошлой недели: Николай Артющенко, глава Усть-Лабинского района Краснодарского края, купил сиротам жилье в бывших тюремных бараках. Он подписал акт приема-передачи о том, что жилье соответствует всем нормам. Бюджет заплатил за бараки 9,4 млн рублей. Чиновник под следствием. А в конце 2018 года 100 сирот получили ключи в новостройке Краснодара с кривыми потолками и трещинами в стенах. В Красноярске департамент градостроительства администрации города приобрел 360 квартир для детей-сирот по завышенным ценам — ущерб бюджету, по предварительным оценкам, 61 млн рублей. В Липецкой области чиновник администрации создавал преимущественные условия для знакомого бизнесмена и заключал госконтракты на закупку квартир по завышенным ценам. В Иркутске выявили хищения более 12 млн рублей при строительстве жилых домов для детей-сирот. Министра строительства Хабаровского края обвиняют в неэффективном расходовании бюджетных средств, выделенных на строительство жилья для детей-сирот. Цены неоправданно завышались. Общая сумма контрактов на строительство жилья — более 750 млн рублей. В Кировской области закупили 131 квартиру для детей-сирот по ценам выше рыночных на общую сумму 30 млн руб. Из выданных квартир 22 оказались аварийными. А на сумму завышения можно было купить еще 47 квартир. В Калужской области сирот заселили в новостройку со стандартным «социальным набором» — нет воды, протекает крыша, на стенах плесень, проваливается фундамент. Управление капитального строительства Калужской области заплатило подрядчику за этот дом 37,5 млн рублей. Интересно, что участником долевого строительства выступила организация, которая контролирует качество работ на строительных объектах Калужской области. Прокурор Приморья на заседании Заксобрания в конце 2017 года заявлял, что чиновники «тащат деньги из бюджета, не стесняясь!». Завышение цен на 30–50 процентов при покупке жилья выпускникам детдомов было выявлено практически во всех муниципалитетах региона.
На аварийные условия проживания жалуются выпускники детских домов в Верещагино, Соликамске и Перми. В новые, но при этом аварийные дома сирот заселили в Пскове, Верхнеуральске, Хабаровске, Симферополе, Карталинском районе Челябинской области, Натвенском районе Пермского края. В Курганской области нарушения при предоставлении жилья выявлены в 14 муниципалитетах…
Наказания за свои действия чиновники получают поразительно разнообразные. В Ямальском поселке Тарко-Сале сиротам предоставили квартиры в аварийном доме, где промерзают стены. Ответственный за это начальник управления государственного жилищного фонда ЯНАО был оштрафован на 15 тысяч рублей. В конце прошлого года Андрей Садымов, бывший глава Цимлянского района Ростовской области, получил 7,5 года колонии строгого режима за махинации со строительством домов для сирот в Новочеркасске. Дома не были достроены, но застройщик получил от администрации 6 млн рублей. В Оренбурге экс-начальник городского управления жилищной политики принял как готовые два недостроенных дома и перечислил деньги застройщику. За это суд оштрафовал его на 120 тысяч рублей.
«Некоторые органы исполнительной власти стараются не показывать сиротам квартиры до подписания ими договора,— говорит Павел Денисов,— а как только договор подписан, все особенности жилья становятся проблемами жителей, ведь они приняли данное жилое помещение без возражений и замечаний. Это им уже через суд нужно доказывать, что им такое дали, а не они его до такого состояния довели, в чем их стараются обвинить. Сироты зачастую совершенно не умеют общаться с чиновниками. В редких случаях они догадываются обратиться в общественные организации или идут туда по совету знакомых. Всю эту бумажную бюрократическую борьбу самостоятельно им вести не по силам». Совершенную беззащитность выпускников детских домов иллюстрирует история в Катайске (Курганская область). Там дети-сироты практически в течение всей зимы проживали в квартирах с температурным режимом в 5 градусов. Их устные жалобы игнорировались органами местного самоуправления, а с письменными заявлениями они не догадались обратиться. Нам нужно как-то осознать, что хрестоматийное «воровство у сирот» — популярный вид бизнеса в России. Их полная беззащитность, видимо, и есть та непреодолимая сила, которая провоцирует чиновников на коррупцию.
В поселке Кяхта в Бурятии выпускник детдома Юрий Семенов получил от соцзащиты комнату в аварийном здании, отключенном от водопровода и теплоснабжения. (Оно было переведено из нежилого в жилой фонд.) После года судебных тяжб соцзащиту обязали предоставить ему новое жилье. Юрий нашел квартиру размером 37 квадратных метров, которая стоила 900 тысяч рублей, и рекомендовал чиновникам купить ее. Но они закупили квартиру в другом аварийном доме за 1,16 млн рублей площадью около 20 квадратных метров. То есть на одном сироте бурятские чиновники умудрились украсть из бюджета 2 раза.
«До настоящего времени не определен федеральный орган исполнительной власти, ответственный за выработку и реализацию государственной политики в сфере обеспечения жильем детей-сирот,— заявляют в Счетной палате.— Функции Минпросвещения сводятся к распределению субсидии и сбору отчетности. Причем даже эти полномочия за министерством не закреплены».
С 1 января этого года вступил в силу закон о совершенствовании механизма обеспечения детей-сирот жильем. Он наконец-то устанавливает единый порядок учета в регионах сирот, имеющих право на жилье. Законодательно назначаются ответственные за внесение детей в список. Если в течение трех месяцев после исполнения ребенку 14 лет законный представитель не ставит ребенка на учет, этот вопрос должны решить органы опеки. Кроме того, количество квартир для сирот в одном доме должно быть ограничено долей в 25 процентов. «В целом проблема жилья для детей-сирот остается колоссальной. Нельзя допускать создание "сиротских гетто" с сомнительным качеством жилых помещений,— пояснила "Огоньку" Ольга Баталина.— Многие сироты слабо социализированы, поэтому огромное значение для их успешного взросления имеет окружение. И если государство предоставляет им квартиры в одном доме, то, по сути, он превращается в такой же детский дом». Это же должно решить проблему с предоставлением сиротам «аварийного жилья». Так как остальные квартиры в доме застройщику все-таки придется продавать на рынке.
«Пока непонятно, как новые изменения в 159-й федеральный закон будут работать,— комментирует Павел Денисов,— регионы должны принять свои подзаконные акты. Должно появиться постановление правительства РФ с конкретикой, что и как будут делать регионы. Теоретически нам обещают много хорошего. Прописана прямая обязанность госорганов включать сирот в список, даже если этим не озаботились сами сироты или их попечители. А значит, молодым людям не придется обивать пороги, чтобы их туда включили».
Некоторые эксперты считают, что новый закон не помешает завышать цены. «Экономика в стагнации,— считает Антон Рубин,— денег на социальные нужды все меньше. И, конечно, с жильем для сирот дальше будет только хуже». Впрочем, замминистра просвещения Татьяна Синюгина, выступая в Счетной палате, сказала: «Мы сосредоточимся на двух направлениях. Первое — это контроль за сохранностью того жилья, которое имеет ребенок, оставшийся без попечения родителей (унаследованное или предоставленное). И второе — это работа над поиском новых эффективных механизмов, которые приведут к уменьшению очереди». Сколько времени уйдет на этот поиск, неизвестно.
Юлии Андросовой 20 лет. Она выпускница детского дома в Астрахани. Сейчас она ждет малыша и снимает комнату. После выпуска ей дали бумажку с адресом сайта, логином и паролем. Сайт на логин и пароль отзывается трехзначной цифрой — это место Юли в очереди на жилье. Год назад Юля была 764-й. Сейчас ее номер 761. И такими темпами она получит квартиру через 253 года.
Наталия Нехлебова
