Я вовсе не считаю открытие кириллических доменов значительным событием года, как можно заключить из заголовка. Но слово «зона» подходит для описания нынешней России даже больше, чем во времена Сталина. Дело ведь не только в лесоповале и столыпинских вагонах. «Столыпин» можно прицепить и к «Сапсану». А оказаться на лесоповале, не выходя из офиса. Короче говоря, на мой вкус, все значительные события 2010 года отдают лагерным супчиком.
Обвинительный приговор Ходорковскому наконец-то определил статус Михаила Борисовича в иерархии нашего красного исправительного учреждения. Это поначалу спорили: виноват — не виноват, убивал — не убивал, крал — не крал. Это раньше власть предпринимала хотя и беспомощные, но вполне себе серьезные попытки (см. серию статей в газете «Известия» «За что сидит Ходорковский»), чтобы доказать публике, что Ходорковского посадили за дело. Почему только его — это другой вопрос. Но, по крайней мере, имеет место пусть избирательное, но правосудие.
К концу 2010 года вопрос как таковой вины Ходорковского потерял актуальность. Потому как главным стало не то, за что судят, а то — как ведет себя подсудимый. Да будь он и настоящим злодеем, вором или разбойником, ему бы и это простили за одну улыбку из клетки. Достоинство, дух, воля, презрение к режиму содержания, а также склонность к побегу красят на зоне всех, кроме разве что педофилов. О лагерных бунтарях снимают кино, пишут книжки, слагают песни. Ходорковский живет в тюрьме по собственному внутреннему закону, тем самым отрицая правила внутреннего распорядка, прибитые к стене камеры. Михаил Борисович — типичная отрицаловка. И эта промороженная сибирская слава сохранится гораздо дольше, чем все его достижения в бизнесе и просвещении.
12—14—18
Знавал я еще в Белорусской ССР одного зэка из колонии строгого режима № 14 на станции Новосады. Звали его Колёк. Осудили Колька лет на восемь, кажется, за разбой. И где-то на половине срока Колёк слегка тронулся головой. В лечебницу Колька не отправили: вел он себя смирно, делал, что говорят, опасности для окружающих не представлял. А все его сумасшествие заключалось в том, что он напрочь забыл год окончания своего срока. День помнил — 5 сентября. А год забыл.
И каждое 5 сентября, сразу после развода, Колёк собирал свой убогий скарб и отправлялся в спецчасть за справкой об освобождении. Бригадиры об этой странности знали и в рабочую зону Колька в этот день не гнали. И в спецчасти знали. И когда Колёк туда заявлялся, говорили ему негромко и даже сочувственно:
— Нет, Колёк, рано тебе еще. Приходи через год.
Колёк и не спорил...
А теперь придирчиво глянем в себя и прочувствуем те временные отрезки, которыми мы мыслим. Чем живем. Не в частной жизни, а, так сказать, в общественной. Какие этапы в масштабах страны мы осознаем. Когда ждем перемен.
В 2012 у нас выборы президента. Ну, это совсем скоро, на одной ноге возле параши можно пересидеть.
В
В
Вопрос о том, что можно и не дожить, — даже не рассматривается. Хозяин сказал, что в
Я не против чемпионата, пусть его организацией занимаются те, кому и положено. Но вот нам всерьез уповать на то, что произойдет через восемь лет, пожалуй, не стоит, это опять же как то по-лагерному. Лучше уж как Колёк. Но для начала постарайтесь дожить до завтрашнего утра.
Национальный лидер
В этом году Владимир Путин посетил могилу Егора Свиридова. И после сказал русским фанатам, что они — сила.
Я еще помню те времена, когда Владимир Путин посещал могилу Ахмата Кадырова. И русских на этом мероприятии было: сам Путин, охраняющие его фэсэошники да тогдашний премьер Чечни Сергей Абрамов.
Мы можем сколько угодно называть бунтующую молодежь футбольными фанатами, но они все равно орут: «Россия для русских!» Мы можем как угодно оправдывать и обосновывать визит Путина на кладбище, но в глазах общественности и «футбольных фанатов» это выглядит только как солидарность с националистами. И если сам премьер это понимает, то его поступок выглядит предательски по отношению ко всем нерусским гражданам России. А если он этого не понимает, значит, и не стоит уповать ни на
Честнее уж просто взять и прибавить к титулу «национальный лидер» всего один эпитет — «русский национальный лидер» и перестать уже грезить о собственном мультикультурном величии.
А если уж продолжать аналогию с зоной, то на зоне серьезные люди сами в беспорядках участия не принимают. Мобилизуют на это дело туповатое бакланье (в нашем случае это и кавказцы с пистолетами и ножами, и русские с ножами и пистолетами). А для гарантии подписывают на это дело шнырей-шестерок (в нашем случае это те, кто первыми заорал «Россия для русских!»). А там и спецназ подтянется — они народ подневольный.
Анька — Золотая Ручка
И Россия, и любая другая страна, и любое предприятие, и любая уголовная зона живет благодаря мужику. Мужик — это не пол, это статус. Этот тот, кто не лезет ни в актив, будь то «Молодая гвардия» или Секция внутреннего порядка, ни в отрицаловку, не барыжничает, не стучит, а просто тихо и смиренно отбывает положенный срок. Валит лес, шьет солдатские варежки, сколачивает табуретки — не важно.
Есть у меня одна знакомая. Ровесница Анны Чапман. Выучилась, сделала научное открытие в прикладной сфере экономики, защитила диссертацию, зарегистрировала собственное инновационное предприятие, работает день и ночь. Не удивлюсь, если лет через десять получит Нобелевскую премию.
Время от времени я ей звоню. Ты, спрашиваю, в "Сколково«-то бываешь? Ну да, говорит, вот на встречу с президентом позвали, Инноград к координатам привязывали. Я там с краю стояла, в кадр не попала. А вообще, спрашиваю, как дела? Отлично, отвечает, но если б ты знал, как все это трудно. Не работать, нет — работать-то я люблю. И инвесторов вроде нашла. Но такое ощущение, что мой труд не особо кому и нужен.
И «Наши» эту мою знакомую окучивают. Инновации нынче в моде, вот они и присосались к ее труду. Ходят рядом, чтоб со стороны казалось, что она тоже из их компании.
Короче говоря, она часто бывает в тех же местах и на тех же мероприятиях, что и «Наши», и Анна Чапман. Только вот про последних мы слышим постоянно, а про нее, «настоящего мужика», никто не знает, не попадает она в кадр, а если и попадает, то в расфокусе.
Поэтому стремительная всероссийская слава Анны Чапман, безусловно, символическое событие этого года. Хотя и печальное. Потому как слава ее пустая и никакого прорыва с такой предводительницей молодежи Россию не ждет. И то, что востребована именно она, говорит лишь о том, что настоящие трудяги и умницы ее возраста остаются на периферии.
Боюсь, что однажды я позвоню своей знакомой и не найду ее в нашей стране. Скажут, что она давно освободилась и уехала, не оставив нового адреса.
P.S.: Тот, кому мои итоги показались чересчур мрачными и совсем не предпраздничными, советую не унывать и положиться на судьбу. На самом деле это не мы решаем, кому сидеть, кому ловить, кому охранять, кому совершать преступления, а кому быть их жертвами. Предрасположенность к этим ролям написана у нас на роду. Присутствовал я по случаю на одном судебном процессе. Ничего политического, чистая уголовщина. Двое подвыпивших студентов зашли в комнату к третьему, дали ему слегка по башке и отняли мобильный телефон. Судили их за грабеж. И вот судья зачитывает приговор. Сначала описательную его часть, то есть что и как было, а уж потом резолютивную — то есть сколько дадут. А надо отметить, что в зале суда злодеев называют «подсудимыми», а жертв — «потерпевшими». И вот из всего этого приговора мне запомнилась только одна фраза. Фраза глубокая, мудрая и абсолютно точная. Фраза о том, что чему быть, тому не миновать. И сколько бы ты ни дергался, останешься тем, кто ты есть на самом деле. Фраза из описательной части приговора. И звучала она так:
«Когда потерпевший открыл дверь, на пороге стояли подсудимые...»
С наступающим вас, очередным Новым годом!
