Любовь и шахматы. Элегия Михаила Таля

Через неделю я выздоровела и улетела в Антверпен, так, к сожалению, ни разу и не побывав на матче. Я оставила Мише координаты Джо. "Буду вас бомбить", - пообещал Миша. В Антверпен он звонил часто и отовсюду и, поговорив со мной, всегда требовал к телефону Джо. И если я говорила, что прекрасно себя чувствую, Миша непременно перепроверял у Джо, действительно ли я себя хорошо чувствую...

Джо был человеком необычайной доброты, и вообще с Мишей у них оказалось немало сходства. Например, его так же, как и Мишу, не интересовало, во что одеваться, чем питаться, какая в квартире мебель... Он наслаждался каждой секундой прожитой жизни, словно предчувствуя, что в недалеком времени все для него кончится... Если с утра было солнце, он будил меня и говорил: "Саллинька! Как ты можешь спать, когда за окном такое замечательное солнце!" Если шел дождь, он радовался дождю, говоря: "Саллинька! Посмотри, какой роскошный дождь!" Так же, как и Миша, не понимал, почему вдруг, ни с того ни с сего, я валилась как подкошенная со своими "мигренями". Так же, как и Миша, метался из угла в угол, пытаясь облегчить мои страдания, но не знал, как это сделать...

Словом, жизнь моя сложилась прекрасно во всем объеме этого слова, и мне было лишь жаль, что нет со мной сына. И еще очень хотелось, чтобы Миша, именно Миша, понял, что мне действительно хорошо...

Но в жизни, увы, как и в шахматах, сколько белых полей, столько и черных... Еще из Мерано позвонил Миша и сообщил о смерти Роберта. О смерти Яши я узнала, будучи в Берлине. "Саська, - сказал Миша, - я растерял практически весь комплект моих самых дорогих фигур ". Эти утраты сблизили его с Герой. Они стали не просто отцом и сыном - они стали друзьями. Эти утраты, думаю, пробудили в нем безумную любовь к Жанночке. Видимо, они же заставляли его немыслимое количество раз звонить мне... Иногда ему даже нечего было сказать. "Мишенька, - спрашивала я, - ты вчера звонил. Что-нибудь случилось?" "Ничего, -часто отвечал он, - все, что должно было случиться, уже давно случилось. Звоню, чтобы помолчать и послушать тебя".

Первое "большое знакомство" Миши и Джо произошло в Вейк-ан-Зее, в Голландии. Там проходил турнир, и Миша нас пригласил.

Мы остановились в том же отеле, где жили шахматисты. Миша зарезервировал для нас номер. И вот рано утром мы приходим с Джо в Мишин номер. Накурено, пепельница завалена окурками, повсюду разбросана шахматная литература. Миша с вечной сигаретой в зубах разбирает партию. Увидев нас, он вскочил, "задергался", стал извиняться... И Джо сказал: "Миша! Перестаньте себя убивать! Погода великолепная! Пойдемте погуляем и позавтракаем в каком-нибудь симпатичном местечке!" Миша посмотрел на него отрешенно и предложил: "Джо! У меня есть другой вариант: вы идете гулять, а мы здесь с Саськой поболтаем".

Джо был очень тактичным человеком. Он сказал, что в восторге от Мишиного варианта, и пошел гулять... А Миша устроил мне "допрос с пристрастием": как я живу? хорошо ли мне? счастлива ли я? как ко мне относится Джо?.. Потом мы заговорили о Гере, о моих родителях, и я осторожно спросила, не может ли он помочь мне с приездом в СССР, чтобы я могла повидать сына и своих родителей. Миша сказал, что времена тяжелые, ситуация скверная и вряд ли это удастся. Тогда я спросила, нельзя ли сделать так, чтобы Гера приехал ко мне в гости в Антверпен - высылала ему бесконечные приглашения, но безрезультатно. Миша немного задумался и ответил, что постарается, но не уверен, что получится. Потом улыбнулся и сказал: "Лучше расскажи о себе". "Я уже все тебе рассказала!" - ответила я. "Мне мало, в крайнем случае повтори еще раз..."

В Голландии Миша и Джо быстро подружились и перешли на "ты". Когда Миша был свободен, Джо не отходил от него. Он напоминал счастливого ребенка, которого великодушно взял на прогулку знаменитый папа, хотя Джо был много старше Миши. Его лицо светилось счастьем и гордостью, когда Мишу обступали поклонники, высказывали ему свое восхищение и просили автограф. Джо проникался чувством сопричастности и Мишину славу воспринимал, как свою... После Голландии наши встречи стали, можно сказать, традиционными. Перед любым турниром, который проходил в Европе с участием Миши, он звонил и приглашал нас приехать. Не каждый раз удавалось, но мы приезжали к нему и в Голландию, и во Францию, и в Испанию...

В один из последних дней нашего пребывания в Вейк-ан-Зее мы поужинали в ресторане отеля и, помню, уже решили расходиться, так как было довольно поздно. И вдруг в холле Миша подбежал к роялю, открыл крышку, подошел ко мне и галантнейшим образом подвел к роялю. "Сыграй что-нибудь, - попросил он. - Ты так давно для меня не играла..." Я исполнила свой любимый романс "Целует осень на прощание рябину в алые уста..."

Целует осень на прощание Рябину в алые уста. Зачем давал мне обещания, Когда любовь уже мертва...

Закончив, закрыла крышку и сказала: "В Риге я пела и играла лучше". Не могу передать словами выражение его лица... Миша обнял меня и очень тихо произнес: "Какое счастье, что у меня была, есть и будет Саська..." И он ушел в свой номер. Разумеется, Джо, не зная русского языка, ничего не понял и спросил меня: "Что он сказал?" "Ничего особенного, - ответила я. - Просто вспомнил пустячную мелочь из нашей жизни..."

Повторяю, Миша очень хорошо относился к Джо, относился так, как относится брат к мужу своей любимой сестры.

Но при этом приоритет касательно наших с ним взаимоотношений всегда оставлял за собой. Когда мы приезжали, Миша неуловимо, незаметно "оттирал" Джо, брал меня за руку, гладил, целовал, говорил, как он меня любит, словно не было рядом никакого Джо. Джо, конечно, переживал, хотя старался не подавать виду. И однажды он сказал мне по-немецки: "Миша, наверное, забыл, что теперь не он твой муж, а я..." Но Миша делал это осознанно, он не хотел обижать Джо: просто это был Миша - он искренне считал, что "первее" него во взаимоотношениях с "его Саськой" нет никого в мире...

Помню, мы приехали на шахматную олимпиаду в Люцерн, и Джо восхищенно сказал мне: "Смотри, сколько великих гроссмейстеров приехало в Люцерн! Я уж не говорю о Карпове, о Каспарове... А народ бегает за Талем!" И это было абсолютной правдой...

Как-то мы договорились с Мишей, что после партии все вместе пойдем поужинать в ресторан. Но партия продолжалась полное время, была отложена, и Миша засел в пресс-бюро за анализ. В начале двенадцатого я сказала Джо, что уже поздно, что ужин с Мишей мы перенесем на завтра. И легли спать. В первом часу ночи раздался стук в дверь. Я открыла. Вошел Миша. "Мы же договорились ужинать! - сказал он. -Одевайтесь! Я жду вас с Джо в ресторане!" "Мишенька! - говорю я. - Уже первый час ночи! Какой ужин?" "Тогда буди Джо - устроим семейные посиделки в номере!"...

Часа в три ночи Джо сказал: "Миша! У меня в жизни были две главные мечты. Первая сбылась - благодаря Салли я познакомился с тобой. Но есть еще вторая мечта - сыграть партию с самым великим шахматистом двадцатого века..." Миша: "Мы рождены, чтоб вашу сказку сделать нашей былью!" Джо мгновенно достал шахматы, и они сели играть. Джо был возбужден. Щеки горели. Он склонился над шахматной доской, долго думал и после каждого сделанного хода переводил дух. А Миша отвернулся от доски и делал ходы, почти не глядя, напевая все время арии из опер, и время от времени "подкалывал" Джо. Они сыграли пять или шесть партий с вполне ожидаемым результатом... Перед уходом Миша шепнул мне в великодушном тоне: "Он играет в шахматы не так плохо, как хотелось бы... Но чемпионом мира ему не быть... Впрочем, как и мне..."

В Париже Миша давал сеанс одновременной игры на 33 досках, и Джо попросился сесть "тридцать четвертым". Миша, конечно, не возражал. Он выиграл 30 партий, сделал три ничьих и одну проиграл. Джо оказался среди тридцати поверженных и был очень расстроен. "Не пойму, каким образом я проиграл Мише? - спрашивал он. - Ведь я имел совершенно ничейную позицию... Что ему, трудно было предложить мне ничью?" Я - Мише:

- Тебе жалко было сделать с Джо ничью? Ты не мог доставить радость такому золотому человеку?

- Именно у него я хотел выиграть, - засмеялся Миша. -Я просто отреваншировался за свое поражение. Ведь он выиграл у меня тебя... Теперь, как победитель, я отправлю Джо спать, а ты будешь сидеть в моем номере до того момента, пока я не поеду в аэропорт...

Но Миша не только "подкалывал" Джо. Иногда он брал его и под защиту...

В Брюсселе Миша пригласил нас пообедать. Мы нашли маленький симпатичный ресторанчик, из тех, где не обязательно сдавать верхнюю одежду в гардероб. Мое пальто висело на спинке стула. Когда мы собрались уходить, я поднялась, Миша вскочил и подал мне пальто. Джо этот момент "прозевал", и я сказала: "Джо, в твои годы пора бы научиться подавать даме пальто". "Автвои годы, - мгновенно отреагировал Миша, - пора бы уже об этом и забыть".

Чем больше я жила в эмиграции, тем больше мне хотелось приехать в Союз. Меня не мучила ностальгия в расхожем смысле этого слова. Мне не снились вильнюсские и рижские улочки, я не жалела о случившемся. Но в Союзе продолжали жить мои родители, мой сын, наконец, Миша...

Судьба этих людей меня очень беспокоила. Я боялась, что из-за меня у них могут возникнуть неприятности... Может быть, я, чисто по-женски, сгущала краски... Может быть... Но ведь была и очевидная реальность: КГБ и средства массовой информации культивировали в советских людях весьма определенное отношение к "уехавшим". И мне было очень трудно осознавать, что я, вполне вероятно, больше никогда не увижу ни Геру, ни маму с папой. Это страшно: знать, что они живут от тебя на расстоянии двухчасового перелета, и не иметь возможности даже мимолетного контакта... Да, в то время люди разъезжались и считали, что разъезжаются НАВСЕГДА! Как будто уходили на тот свет... Но пока человек жив, он надеется.

Продолжала надеяться и я, посылая в Союз приглашения сыну и родителям. Более того, Джо, видя мои переживания, настоял, чтобы я обратилась в Советское консульство в Антверпене с просьбой разрешить мне гостевую поездку в СССР. И вот я набралась смелости и явилась в консульство. Наверное, никогда не чувствовала себя более униженной, чем в тот день. К начальству меня не подпустили. Разговаривал со мной какой-то мелкий чиновник. Пешка... Оголтелый антисемит. Итог: "Ни Советского Союза, ни своих родителей Вы больше не увидете. Это я Вам обещаю. Вы знали, на что шли". Я вернулась домой совершенно разбитая и обо всем рассказала Джо. Он был взбешен, бросился к телефону и стал звонить в Министерство иностранных дел Бельгии. Еле отговорила его...

Продолжение следует...