Каждый день в 8.28 утра моя жена нервно говорит:
— Ты опоздаешь! Беги скорей!! Твой ждать не будет!!!
«Твой» — это она о моем шофере, который работает точнее телефонных механических часов.
Застегивая на ходу пальто, я спускаюсь по лестнице быстрее быстроходного автоматического лифта. Я знаю: верно, мой ждать не будет.
Ровно в 8.30 он тормозит около моего дома. Он сидит в своей черной, хромированной, с телефоном «Волге» и слушает «Маяк».
Скромно сажусь на заднее сиденье, не успеваю захлопнуть дверцу, как «Волга» набирает скорость. Мы мчимся по оживленным улицам, красиво обгоняя автобусы, троллейбусы, «Жигули» и даже «Чайки». Да-да, мы обгоняем всех именно красиво. Мой шофер ведет машину плавно, элегантно и точно. Маршрут проверенный, милиционеры-регулировщики козыряют нам.
— Знают они меня, знают, — говорит водитель.- А я ведь и не нарушаю. А если где и прибавлю скорость, так там и инспекторов нет. Сегодня дел у меня много, — прибавляет он. — Мария в «Океане» севрюгу оставила. Нужно заехать. Вам взять килограмчик? Там и вобла бывает. Вообще хороший магазин.
Выдержав значительную паузу (ничего не поделаешь — борюсь сам с собой), я гордо отказываюсь. Не хочу быть зависимым от шофера.
— Потом, — продолжает он, — в ателье надо бы заскочить. Дубленка у меня по шву в рукаве разошлась. Толстею, что ли… Ну а в обеденный перерыв, как всегда, хочу на себя поработать: десятка карман не оттянет…
И это все он рассказывает мне. А я должен молчать. Я и молчу. Я привык выслушивать его. Вот уже год, как я езжу с этим шофером, и всегда он говорит одно и то же.
Пока мы едем, мой шофер сообщает, какой писатель сколько зарабатывает, о трудностях с ремонтом своей дачи, о детях, которые учатся у него на одни пятерки и кроме школы посещают кружки английского языка, фигурного катания, а также берут уроки игры на фортепиано. Он спокойно доказывает мне, словно специально дразнит, что ему оставили в особой театральной кассе билеты на балет «Спартак» и в Театр имени Вахтангова на «Ричарда III» с Михаилом Ульяновым. Мне же он предлагает билеты в Театр Гоголя и на цыганский ансамбль. От этого я отказываюсь без борьбы.
Так за разговором — он говорит, я слушаю — незаметно проходит время. И ровно в 8.58 утра наша машина резко тормозит у входа в учреждение, где я работаю.
Я выхожу из машины и вижу каждый день одно и то же: подъезжает «Москвич»-пикап, из него выходит мой директор. Мы мило здороваемся. Я, чувствую, ощущаю, как директор мучается, решая задачу: ну почему я приезжаю на работу в черной, хромированной, оборудованной противотуманными фарами, с рацией и телефоном «Волге»?
Меня всегда совесть гложет: сказать или не сказать? Ведь знаю: отношение директора ко мне изменилось именно с тех пор, как я стал ездить на этой машине. Он, директор, стал ко мне добрее, внимательнее. Работа у меня лучше пошла.
Вот и думаю, сказать или не сказать, что каждый раз, выходя из машины, я стыдливо сую своему шоферу рубль. Шофер-то заезжает за мной лишь после того, как отвезет на работу своего начальника (его работа рядом с моим домом). И еще об одном думаю: мой шофер решил ставку удвоить. А ведь тогда я откажусь от машины, и мой директор… Так, может быть, сказать?
(Этот рассказ был написал 15 лет назад. Расцвет эпохи дефицита. Нет продуктов, только по блату можно достать хорошие книги, только имея связи, можно купить билеты на интересный спектакль.
Теперь, в 1998 году, были бы деньги, и все можно свободно купить. Очень многое изменилось. Но психология человека не изменилась. «Волгу», правда, можно поменять на «Мерседес», и если кто-то начнет подъезжать на работу на шикарном «Мерседесе», то…)
