Справедливо утверждают критики: Карандаш (под таким псевдонимом выступал на многих аренах мира Михаил Николаевич Румянцев) — легендарный клоун ХХ века.
Клоун века.
Но если определить одним словом суть этого артиста, то самым точным, как мне кажется, будет слово «трогательный».
Трогательный взгляд, трогательная походка, трогательная манера поведения на манеже.
Мне посчастливилось видеть его много раз.
На арене он казался беззащитным. Посмотрит на публику, сделает несколько странных шагов в одну сторону, потом в другую — и зритель уже хохочет.
А как он исполнял интермедию «Случай в парке»! Как трогательно смотрел на разбитую им статую, как трогательно пытался собрать ее, как трогательно взбирался на постамент и сам становился статуей.
Откуда такая щемящая, заставляющая одновременно смеяться и грустить манера поведения? Пронзительный взгляд в зрительный зал: ну кто, кто способен мне помочь в трудную минуту (а клоун все время попадал в сложные ситуации), кто, кто из вас, смеющихся, защитит меня? Никто! Смеетесь, рады наблюдать, как человеку плохо. Я же не просто клоун, я человек — пусть маленький и беззащитный, неказистый и странный, не такой, как все, но ведь человек!
После таких молчаливых взглядов в публику зал замирал, и цирк охватывала несвойственная для него тишина. Но вот Карандаш находил выход из положения. И зал взрывался хохотом и аплодисментами: ай, молодец клоун, смог выйти из затруднительного положения, обхитрил всех и теперь победитель.
Карандаш всегда как бы доказывал, что в жизни нет безвыходных положений. Философ по натуре, работяга по жизни, прагматик по восприятию действительности, ребенок на манеже, он вызывал сочувствие.
Смотрите, как бы говорил он каждой репликой, жестом, все надо мной потешаются, но я верю в себя, верю, что найду выход из положения. Вы присмотритесь внимательнее: я же хороший — добрый и честный, благородный и искренний, рядом со мной прекрасная и талантливая собачка Клякса (собачки, скотч-терьеры, были знамениты, работали на равных; так и на афишах значилось: выступают Карандаш и Клякса), я многое умею, могу под самый купол забраться и ничего не боюсь, раз — и лечу в сетку…
Я жизнь люблю. Меня под хохот зрителей водой обливают, а мне ничего, выкручусь, что-нибудь придумаю. У меня голос писклявый, странный, но я же клоун, должен запоминаться, я не такой, как все.
У Карандаша учился великий Леонид Енгибаров, его школу прошел Юрий Никулин.
У Михаила Николаевича Румянцева было тяжелое детство. Мать умерла, когда будущему клоуну исполнилось шесть лет. Он воспитывался мачехой. Отношения с ней не сложились. Из окна его комнаты можно было увидеть лишь серую стену дома напротив. Полуподвал. Двор-колодец. Таких домов много было в Петербурге. Его детство схоже с детством великого комика ХХ века Чарли Чаплина. Да Карандаш и начинал выступать в образе знаменитого Чарли. Подражал ему. Но потом отказался от заимствования. И стал Карандашом.
Он любил спорить, заводился, как говорится, с пол-оборота. Порой бывал по-детски капризен. И в 83 года он выходил на манеж коверным.
В последние годы работал с трудом. Ему бы на пенсию уйти — народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, высшая ставка, почет и уважение гарантированы.
— Я могу работать. Еще сезон отработаю, а там посмотрим, — так чуть капризно говорил он, если кто-то из циркового начальства заводил с ним разговор о заслуженном отдыхе, о переходе на преподавательскую работу.
Я видел его на манеже и в последний год работы. Дети смеялись, а клоуны, участвовавшие в программе, чуть не плакали. Им было обидно за мастера.
Они понимали, как сложно ему держать зал. Они понимали, как Михаил Николаевич Румянцев нервничает, скрывая свою злость, если что-то проходило не так, как проходило когда-то: пятьдесят, сорок, тридцать, десять лет назад.
Клоуна становилось жалко. Думалось: ну зачем, зачем он мучает себя, зачем выходит на манеж? Да, смеются дети, да, срабатывает реклама, и зрители идут на Карандаша, но Карандаш-то уже не тот: реприз меньше, темп другой, голос слабее… Последние годы Карандаш скорее украшал своим именем афишу, нежели представление.
Публика никогда не сочувствует. Если артист вызывает жалость, она может стать агрессивной: зашикает, освищет, захлопает и затопает.
Поразительно: когда выступал Карандаш в последние годы своей работы, публика проявляла к нему снисходительность.
Карандаш боролся до последнего с болезнями и старостью.
Помню, мы ехали вместе с ним и Юрием Никулиным в машине. Карандаш уже отметил свое 80-летие. Мы возвращались с какого-то совещания по клоунаде.
— А я книгу пишу. Книгу о смешном. Там будет все. Мои записки, дневник, история смешного, природа смеха… — увлеченно рассказывал Михаил Николаевич Румянцев.
Он не сумел закончить книгу. Но работа над ней, как и выступления на манеже, продлевала ему жизнь.
Помню, как в 1971 году в цирке на Цветном бульваре готовились праздновать 70-летие мастера. Выпустили афиши «Карандаш — 70 × 50» — 70 лет жизни и полвека работы на манеже. За несколько дней до юбилея я пришел в гримуборную, чтобы взять у него интервью для «Маяка» и «Последних известий». Вслед за мной зашел и корреспондент «Комсомольской правды» Евгений Гортинский, которого в цирке знали и ценили многие.
— Добрый вечер, Михаил Николаевич, — обратился Женя, — я из «Комсомольской правды»…
— Здрасте, — ответил сердито Карандаш, ибо не любил представителей прессы, почти никогда не давал интервью, многих рецензентов открыто презирал, считая, что ничего они в цирке не понимают.
— Михаил Николаевич, я хочу вас спросить… — начал Евгений Гортинский.
— Слушаю, говорите… Слушаю… — Каждое слово Карандаш произносил нервно, как бы давая понять, что лучше бы ничего и не спрашивать.
— В своей книжке «На арене советского цирка», вышедшей в 1954 году, вы написали, что родились в 1906 году. Как же в 1971 году вам может быть 70 лет?..
Евгений Гортинский еще не успел закончить вопрос, как Карандаш насупился, взъерошился и начал кричать:
— Как так? Как так! Какое вам дело?! Кто вы такой, чтобы спрашивать?! Ну, написал. Ошибка это, ошибка. Вы не верите, что мне 70 лет, не верите. Уходите отсюда. Вон! Тамара Семеновна, — обратился он к жене, работавшей у него ассистенткой (жену в присутствии других всегда называл по имени и отчеству), — Тамара Семеновна, выгоните этого человека, он мешает мне работать.
— Михаил Николаевич, не сердитесь, я верю, я люблю вас, но почему в сборнике «Искусство клоунады» опять такая же дата указана? Мне же это нужно знать, у нас в газете строгое бюро проверки.
Тут Карандаш взбесился:
— Я сейчас отменю представление. Вы мне настроение испортили!
Он долго кричал. В гримуборную вошел главный режиссер цирка Марк Соломонович Местечкин. Как я понимаю, кто-то ему сообщил о приходе журналистов, а он, главный режиссер, в отличие от Карандаша, журналистов ценил и относился к ним порой с излишней почтительностью.
— Михаил Николаевич, — взмолился Марк Местечкин, отметивший, кстати сказать, свое 70-летие год назад, — Михаил Николаевич, успокойтесь, журналисты вас любят. И по радио хотят о юбилее рассказать, и в «Комсомольской правде» статью поместят. Это наши друзья, — продолжал Марк Местечкин. — Сейчас и Михаил Долгополов должен приехать, он для «Известий» материал готовит, — проникновенным голосом умасливал клоуна Марк Соломонович, хорошо зная, что Карандаш может действительно отказаться выйти на манеж. — Да и ошибку они с днем рождения исправят — верно же, ребята?
— Верно, верно, — тут же подтвердили мы.
— А… Ну, тогда другое дело. Тамара Семеновна, налейте им коньячку, пусть выпьют. Но поговорим потом, после представления или завтра. Сейчас мне успокоиться надо. Странные вы, журналисты, люди. Не понимаете. Если той дате верить — значит, семидесятилетие справлять надо через пять лет? А вдруг я не доживу? А если и доживу, возьмут и не разрешат работать. Что тогда? А мне Екатерина Алексеевна Фурцева все подписала.
— Да и Героя Социалистического Труда планируется дать, — гордо сообщил Марк Местечкин.
И Карандаш (Михаил Николаевич Румянцев) отметил свой юбилей. Прошло пять юбилейных представлений вместо запланированных трех. Во всех газетах были заметки и статьи. И Героя Социалистического Труда получил Карандаш и с гордостью носил золотую звезду до последних дней своей жизни.
P.S. Мне позвонил из «Комсомольской правды» журналист Алексей Белый, занимавшийся в свое время у меня в семинаре на факультете журналистики МГУ. «Владимир Владимирович, — начал он, — как-то на занятиях вы рассказывали о Карандаше, 10 декабря будет 90 лет со дня рождения. Может быть, напишете о нем?»
Вопрос меня озадачил. Вроде бы все давно решили официально считать днем рождения Карандаша 1901 год. Тогда ему сегодня должно быть не 90 лет, а 95! Впрочем, какая разница. Хорошего клоуна, клоуна века нужно вспоминать не только в юбилейные дни, но и в будни. Имя его носит цирковое училище, о нем пишут искусствоведы, а в цирке, где, как и полагается, вымысел переплетается с правдой, он остался легендарным клоуном. Но на то она и легенда, чтобы трудно было отличить одно от другого. Легенды не придумывают сознательно, легенды сами возникают. Разве не так?
