1925-й год. Редакция журнала «Журналист» посылает запросы в Англию и Америку. Интересуется, как учат начинающих журналистов, не особенно рассчитывая на любезный и скорый ответ. Тем приятнее отклик зарубежных коллег, которых наша пропаганда того времени называла не иначе, как борзописцами и наемными перьями.
Журнал «Журналист», надо признать, описал опыт журналистики классового врага без идеологических издевок. Строгий перевод с английского и никаких комментариев. Цитируем.
ЛОНДОНСКАЯ ШКОЛА ЖУРНАЛИЗМА
«В журналисте все еще не хотят признать специалиста, на него смотрят, как на неудачника, не сумевшего пристроиться в другой, «настоящей» профессии. Считается, что для журналиста никакого специального образования не требуется. Поэтому особого внимания заслуживает «лондонская школа журнализма», основанная в 1919 году «газетным королем», владельцем «Таймс» лордом Нортклифом.
Своеобразие школы в самом подходе к подготовке пишущей братии. Техника газетного писания, считают здесь, так же поддается обучению, как, предположим, техника рисования. Преподаватели против распространенного убеждения, будто бы журналисты родятся таковыми. В то же время принимают только тех, кто обладает природным воображением и способен выражать свои мысли. Абсолютным бездарностям вход закрыт.
Избитый лекционный метод обучения заменен в этой школе методом, подобным тому, как учиться плавать лучше всего, без лишних слов нырнув в воду. То есть начинают с непосредственного писания газетных материалов.
Получив от преподавателя письменные инструкции, студент пишет газетную статью на выбранную тему и отправляет ее на просмотр. Она возвращается ему с детальными исправлениями испытанных практиков, великолепно знающих обычные слабости новичков.
То есть школа учит своих учеников той неприятной правдой, которую обычно газеты отказываются говорить, прикрывшись известным примечанием, набранным самым мелким петитом: «По поводу непринятых рукописей редакция ни в какую переписку с авторами не вступает».
Но этим курс обучения, естественно, не ограничивается. В 12 печатных (не устных!) лекциях дается представление о современной газете, ее обязательных отделах и предъявляемых им требованиях. Лекторы, опытные журналисты, разъясняют особенности массового читателя, его желания, вкусы и капризы. Отдельные лекции посвящены хроникеру и репортеру, рецензенту и интервьюеру. Специально рассматриваются приемы сенсационной подачи известий или статей на злобу дня. Студенты обучаются лаконизму и предостерегаются против многоглаголания, пустословия и шаблона. Особое внимание уделяется подысканию эффектных и выразительных заголовков.
Система преподавания построена исключительно на переписке между преподавателями и студентами. Первые посылают печатные лекции, вторые пишут работы на заданную тему, которые возвращаются им с тщательнейшими исправлениями и подробнейшими указаниями. Однако студентам предоставляется возможность, по мере надобности, устно обмениваться мнениями с преподавателями и директором школы.
Время обучения не ограничено. Студент занимается до тех пор, пока не получит удовлетворительные оценки на все выполненные задания, после чего ему выдается соответствующее удостоверение. Благодаря подбору преподавателей из числа виднейших газетных работников, одобренные материалы студентов помещаются в разных периодических изданиях Англии, открывая самым талантливым путь к публицистической карьере».
ЖУРНАЛИСТСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В США
«Факультетов журналистики при университетах около 200. Курс рассчитан обыкновенно на четыре года.
Вашингтонский университет (и некоторые другие) требует от поступающих умения работать на пишущей машинке и знания стенографии.
В течение трех лет студент занят репортерской работой. К тому, что он делает, предъявляются такие же требования, как в любой редакции большой газеты. Быть журналистом, не пройдя школы репортажа, нельзя. Считается, что это - самая важная ступень журналистского образования, благодаря которой репортер впоследствии превращается в публициста, заведующего отделом, работника секретариата, редактора.
Студенческая аудитория обыкновенно напоминает информационный отдел газеты, в ней ведется та же работа. Студенты упражняются в писании информации, учатся править материал, делать заголовки, верстать газету. Телеграфные агентства снабжают факультеты своими бюллетенями, и студенты работают над ними.
Факультеты обычно не пользуются учебниками по журналистике. Зато значительно применяются киноэкраны, на которых демонстрируется работа редакций больших газет и журналов.
Каждый факультет имеет свою типографию и газету, или даже несколько периодических изданий разных типов. Некоторые печатают только университетские издания, другие – газеты местного значения.
Свое место занимает и теория. Во внеучебное время студенты читают брошюры по вопросам журналистики. Вот некоторые названия: «Иллюстрация и объявления», «Газета и женщины», «Журналистская этика и международные дела».
Сдавший выпускные экзамены получает звание бакалавра (кандидата) журнализма. Звание это дифференцируется. Есть, например, бакалавры сельскохозяйственного журнализма, провинциальной журналистики и т.д.
Система поощрений выпускников находит свое выражение (кроме стипендий) в медалях. Мичиганский университет, например, выдает три медали: золотую – за лучшее прохождение всего курса обучения, серебряную – за лучшее изложение информации, позолоченную бронзовую – за лучшие публицистические статьи. Как видим, хорошая репортерская работа оценивается выше публицистической».
ЗАВЕТЫ ГЭЛЛАПА
А это статья известного Г. Гэллапа, в ту его пору, когда он еще был профессором журналистики в университете штата Айова, опубликованная в журнале «Журналист» в … 1925 году. Итак, читаем…
Г. Гэллап: «За последние годы характер газетной информации значительно изменился. Раньше задачей редактора было информировать читателя, теперь он призван забавлять его. Газеты взяли легкий и даже слегка фривольный тон. Количество информации о преступлениях уменьшилось на 50 процентов, но одновременно «легкие» отделы (юмористика, иллюстрации событий, советы красоты и т.п.) стали теперь занимать треть места.
Можно сказать, что людям нравится информация, которая больше апеллирует к их эмоциям, чем к интеллекту. Читатели бессознательно наделяют газету качествами личности. Они любят и уважают ее по тем же мотивам, по которым они любят и уважают человека – за искренность, остроумие, характер и предприимчивость.
Современная газета имеет перед собою аудиторию, состоящую из самых разнообразных читательских групп. Но она должна изучать влечения и интересы, свойственные всей массе читателей, а не отдельным группам. Ибо газетный материал должен проникать на самое дно человеческих инстинктов и апеллировать к тысячам людей, не получивших образования и не приученных к мышлению, и в то же время удерживать интерес тех, кто привык мыслить.
Пока же единственный метод, применяемый большинством газет в настоящее время, в отношении отбора информации, заключается в подсчете ошибок, писем в редакцию и цифр тиража. Вот все, на чем редакции основывают свои суждения о своем успехе или провале.
Автор этих строк произвел обследование читателей в городе с миллионным населением. Опросил до 900 человек разного общественного положения относительно того, что больше всего интересует их в газете.
Оказалось, что между читательскими интересами мужчин и женщин существует гораздо большее различие, чем обыкновенно предполагают газетные работники.
Обследование подтвердило часто повторяемое утверждение, что газета делается для мужчин. Материал спортивный, финансовый, политический, руководящие статьи – все это читается почти исключительно мужчинами. Женщины же часто просматривают заголовки, но редко читают статьи. Наиболее читаемой ими информацией являются объявления, этот справочник и руководство для покупок. После объявлений женщин больше всего интересуют отделы кино, юмористика, иллюстрации, советы по хозяйству и т.п.
Из мужчин только один из десяти читает роман в газете, в то время как большинство женщин аккуратно следит за романом, развивающим «захватывающий» сюжет.
Было обнаружено, что необыкновенно большое число читателей начинают чтение газеты с сообщений о смертях и свадьбах.
Информация о преступлениях по силе и всеобщности вызываемого интереса стоит на первом месте. Особенно это проявляется в тех случаях, когда преступление совершено на романической почве, что объясняется психологами, как «удовольствие перенесения». Статьи и заметки, насыщенные «человеческим интересом» (эмоциональные переживания), сильно действуют на читателя. Они дают ему возможность поставить себя на место другого лица и переживать то, что то лицо пережило.
Можно сказать, что самое интересное на свете – это человеческая натура, и поэтому больше всего читаются те газеты, которые непосредственно пишут о людях, их страданиях, надеждах и радостях».
ДЖОЗЕФ ПУЛИТЦЕР
У нас пишут о престижной на Западе премии Пулитцера, но что известно нем самом? Восполним этот пробел.
Все основоположники журнализма были самоучками. Получить специальную подготовку им было попросту негде. Таким был и Джозеф Пулитцер. Только он не имел вообще никакого образования.
Он жил в Венгрии. 18-летним, прослышав о гражданской войне в САШ (в то время Америка называлась - Соединенные Американские Штаты – САШ), отправился воевать на стороне северян. Хотя вояка был никакой: долговязый (190 сантиметров), щуплый, к тому же с плохим зрением.
После гражданской войны работал грузчиком, носильщиком на вокзале, погонщиком мулов, хоронил погибших в эпидемии холеры, лишь бы выжить.
В свободное время Пулитцер читал газеты, и они ему не нравились. Разного рода информация подавалась однообразно, а всякое однообразие вызывает скуку. Всё рано или поздно приедается человечеству. Так было и с газетами. Они изжили себя в том виде, в каком существовали несколько веков. Надо было что-то менять.
Во время простой работы хорошо думается. Если, конечно, мозги позволяют. Пулитцер подмечал, что люди не замечают того, что мешает их нормальной жизни, а если и замечают, то ведут себя так, будто это их не касается. И ему захотелось это изменить. Но каким образом? И ему приходит озарение: а что если делать это с помощью газет?
Волей случая он знакомится с владельцем газеты, выходящей на немецком языке, делится с ними своими мыслями и становится репортером. Пишет свои статьи на ломаном английском и не всегда дотошно проверяет информацию, но за ним закрепляется репутация проныры и умелого подавальщика новостей. Свой метод он выразит в таких словах: «Только журналисты замечают то, что касается всех».
Через три года он станет совмещать работу в газете с адвокатской практикой, политической деятельностью, потом станет полицейским комиссаром. Ему удастся купить обанкротившуюся газету. Наконец, он может осуществить свои творческие фантазии.
Но он не может нанять сотрудников, которые бы отвечали его требованиям. Многие умеют «таскать сенсации», но никто не умеет их подавать, как он. Какое-то время Пулитцер выпускает газету практически в одиночку. Потом одного за другим находит репортеров, которые из номера в номер проводят так называемые «крестовые походы». Так Пулитцер назвал редакционные проверки в жанре репортажей. Об одной из таких проверок, которую провела Нелли Блай, мы уже рассказали.
Но, по мысли Пулитцера, жадность до сенсаций оказывается на втором месте в сравнении с разнообразными интересами людей, которые можно удовлетворить, рассказав историю того или иного интереса. Свой излюбленный жанр он так и назвал: «История человеческого интереса».
Коньком Пулитцера стали также газетные кампании на общественно значимые темы. Целью самой известной такой компании была Статуя Свободы. Идея ее возведения была какое-то время очень популярна, а потом правительство отказалось от финансирования. Тогда Пулитцер принялся громить политиков - за то, что отказались от субсидий, богачей - за то, что не пожертвовали своих денег, обывателей - за равнодушие.
Наверное, впервые в истории люди поняли всю силу газетного слова. Два месяца понадобилось Пулитцеру, чтобы Фонд постройки Статуи Свободы получил достаточно денег на завершение строительства. Более того, памятник открывал лично президент США.
Он впервые начал печатать рисованные передовицы в виде шаржей и карикатур. С него и началась эра газетной иллюстрации.
Газета с 15-тысячным тиражом, с которой он начал, росла в темпе около 100 тысяч экземпляров в год. Ее объем постепенно вырос в два раза, но цена оставалась прежней – один цент. Естественно, росли и прибыли.
Но радоваться жизни Пулитцеру не довелось. Долгая работа на износ давала себя знать. У него катастрофически падало зрение. Врачи рекомендовали немедленно оставить работу. Но как можно остановиться?
Его энергии хватило еще на 8 лет. Но к этому времени, после нескольких нервных срывов, появилась патологическая непереносимость любого шума. Остаток жизни он провел в звуконепроницаемой камере в своем особняке и на яхте, где и умер.
Предчувствуя смерть, Пулитцер завещал 2 миллиона долларов на создание первой в Америке школы для журналистов при Колумбийском университете. Это был его памятник самому себе. Страна создала ему свой памятник, учредив Пулитцеровскую премию – высшую премию в США, присуждаемую за приверженность к человеческим интересам, удовлетворение любознательности, предоставление читателям развлечений, за страсть к точности информации.
НЕЛЛИ БЛАЙ
А имя этой журналистки совсем мало известно у нас, что достойно сожаления. Восполним и этот пробел.
Лиз Конкрейн жила в провинциальном Питсбурге. Это была смазливая, изящная девушка. Ей заманивали в местный театр, но она не спешила с выбором поприща. В то время женщины видели себя хранительницами домашнего очага. Но с замужеством что-то не ладилось.
В 1880 году ей попалась на глаза статья под заголовком «Для чего годятся девушки». Какой-то умник написал, что женщины уступают мужчинам в умственном развитии. В ярости Лиз отправила резкий, остроумный отклик.
Редактор прочел и предложил Лиз работу в газете. 22-летняя девушка согласилась - с условием, что будет заниматься исключительно журналистскими трюками. Просто что-то писать в газету ей было скучно. Лиз была сущей находкой, но редактор этого не оценил. После разоблачения, которое привело к скандалу, он перевел трюкачку в женский отдел.
Она хлопнула дверью и уехала в Нью-Йорк. Там потеряла кошелек и решилась написать в редакцию «Мир Нью-Йорка». Предложила свои услуги. Но Джозеф Пулитцер не удостоил ее ответом. Тогда она прорвалась к нему в кабинет и предложила свои идеи «эффектного журнализма». Пулитцер увидел перед собой родственную душу.
Готовясь к первому заданию, Лиз долго репетировала перед зеркалом расстройство рассудка, читала книги психиатров. Перед тем, как попасть в нью-йоркскую психушку, ее обследовали пять врачей, и только один признал симулянткой. О лечебнице этой ходила дурная слава: пациентов содержат в холоде, плохо кормят и всячески над ними издеваются.
Лиз держалась в этом аду до тех пор, пока не почувствовала, что собрала достаточно материала. На это ей потребовалось несколько недель. Но выйти оттуда оказалась не так-то просто. Выручил как раз тот врач, который угадал в ней симулянтку.
После выхода репортажа на содержание душевнобольных была выделена большая сумма, персонал уволен, а Лиз проснулась знаменитой на всю Америку. Но уже не как Элизабет Конкрейн, а как Нелли Блай. Такой псевдоним придумал ей сам Пулитцер. Он же выдал после этой истории один из своих афоризмов: «Преступление живет не иначе, как за счет тайны».
Но трюкаческая журналистика требовала повышения ставок. «Мир Нью-Йорка» объявил об акции «Вокруг света за 80 дней». За это время земной шар обогнул герой Жюля Верна. Этот же срок был отпущен Нелли Блай. На пароход она села с одним саквояжем. Половину его занимали блокноты.
Несколько конкурирующих изданий послали вдогонку своих корреспондентов с заданием под благовидным предлогом или каким-то трюком снять Нелли Блай с дистанции. Трижды ей предлагали руку и сердце состоятельные поклонники, но она не позволила себе забыть о цели своего путешествия.
Она проехала множество стран без особых затруднений. Зато натерпелась страхов на обратном пути. Поезд целыми днями простаивал из-за снежных заносов. На одном участке новые рельсы были уложены, но еще не прибиты к шпалам. Нелли уговорила машинистов и проскочила опасный участок на паровозе.
Она побила рекорд вымышленного героя Жюля Верна, затратив 72 дня, 6 часов, 11 минут и 14 секунд. Один день ушел у нее на посещение самого Жюля Верна и интервью с ним.
Что дала эта акция. Тираж «Мира Нью-Йорка» вырос чуть ли не в 10 раз. За счет рекламных объявлений, публиковавшихся рядом с репортажами Нелли Блай, Пулитцер заработал сотни тысяч долларов. Нелли досталось только 5 тысяч, но и это были очень большие по тем временам деньги. Нелли Блай стала самой знаменитой американской журналисткой своего времени и образцом для подражания.
