Но всё это было позже. А тогда, осенью 1975 года, по совету именно Дмитрия Игнатьевича, я поехала в командировку в «Агверан», маленький уютный пансионат под Ереваном. Там проходило совещание по вопросам семьи. Два десятка демографов, психологов, социологов... Среди других выступал писатель Юрий Рюриков, автор нашумевшей книги «Три влечения». Вот бы заказать ему статью!
Несколько попыток окончились неудачей. Помогли горы. Пансионат окружен горами, городского транспорта нет; ни уйти, ни уехать. Несколько раз в день мы сталкивались в зале заседания, в столовой, на тропинках.
— Может, все-таки напишете?
Измученный такой настойчивостью, Рюриков почти сдался:
— Писать не буду. Но в журнале «Молодой коммунист» выходит моя статья по этим проблемам. Если хотите, можете взять отрывок.
Статья оказалась очень интересной — о причинах распада семьи, о браке по любви и расчету, о психологической совместимости супругов. В конце прозвучала мысль: нужна служба семьи. Супругам она поможет сохранить семью, а людям одиноким — создать ее. Найти спутника жизни.
Мысль крамольная. А если всё же рискнуть?!
Отрывок «Неделя» напечатала...
Сказать, что публикация вызвала шквал писем, значит, не сказать ничего. Бурю писем, ураган писем, смерч... Письма кричали, жгли руки, просили, требовали. Читатели делились с нами самым сокровенным, рассказывали душераздирающие истории о неудавшейся личной жизни, о распавшейся семье. Просили помочь.
Отписываться стандарткой: «Благодарим за отклик. Желаем всего наилучшего»? Невозможно!
Вываливаю на стол Архангельского груду писем:
— Это лишь малая часть. Что будем делать?
Каким-то седьмым чувством, чутьем, наитием Валентин Акимович понял: «Вот он, звездный час «Недели»!
— Будем печатать!
«Разрешите познакомиться» — так называлась подборка писем, которую мы опубликовали осенью 1975 года. Первый отклик на статью Рюрикова. В основном, письма женские, но два — от представителей сильного пола. Архангельский взвешивал каждое слово, хотя текст писем безобиден: «Столько-то лет, есть ребенок, люблю музыку»... Подписи убрали, оставили лишь инициалы. И конечно, без адреса: «Если вас заинтересует какое-нибудь письмо, обращайтесь в редакцию, мы перешлем автору». Надо ли говорить, что пересылать никому ничего не собирались! Как можно?!
Сергей Тосунян, заместитель главного редактора, много лет проработавший за границей, возмущался:
— Надо печатать и адреса, и имена-фамилии! Пусть знакомятся! Пусть переписываются! Во всем мире так делают. Нечего бояться!
Архангельский знал: бояться надо! Вроде бы, все предусмотрел в той, первой, публикации. И на «Молодой коммунист» сослались — «крыша» надежная. Все равно гром грянул: звонок из ЦК.
— Мы тут письмо получили. От читателя... Письмо на контроле. О принятых мерах сообщите.
В общем, мужчина средних лет, москвич, интеллигентный, недавно похоронивший жену, заинтересовался объявлением женщины с инициалами «Т.Б.». Отправил нам письмо, вложив туда конверт: «Для «Т.Б.». Просил переслать ей.
Через некоторое время ему позвонила женщина с предложением встретиться. Он думал, что это «Т.Б.». Обрадовался, в гости пригласил. Пришла не одна, с подругой. Потом все поехали к другой подруге — знакомиться. «И я понял, — рассказывал мужчина в жалобе в ЦК КПСС, — что это одна из сотрудниц редакции, которая вскрыла мое личное письмо».
На сопроводительной карточке аннотация письма: «Сваха из «Недели». Сваха — это я. Деятельность, не совместимая с работой в редакции!
К счастью, в письме были перечислены адреса квартир, где он встречался с атаковавшими его женщинами: Дербеневская набережная, Кутузовский проспект... Нет, я живу не там!
Пришлось провести расследование. Оказалось — машинистки «Известий»!
Теперь-то я поняла, почему они в последнее время так ласковы со мной:
— У нас мало работы. Тебе ничего не надо печатать?
Готовя письма для публикации, я, конечно, вычеркивала координаты авторов объявлений. Но на оригинале-то они оставались! Вот машинистки и воспользовались. По нынешним временам — ничего страшного. По тем временам — преступление.
Архангельскому пришлось писать объяснительную...
Поток писем в «Неделю» продолжался. Добавились посетители:
— Мы в отдел, где знакомятся.
Дядя Миша Федосеев, вахтер в подъезде на улице Чехова, получил от нас строжайшее указание: никого не пускать: «Здесь редакция!». Самоотверженно принимал удары на себя. Но однажды позвонил снизу:
— Тут какой-то очень настойчивый мужчина. Принес «Брачную газету» за 1914 год.
— «Брачную газету»?! Пропускайте немедленно!
И вот я держу в руках эту заморскую невидаль, вышедшую в Москве перед революцией. Правда, не сама газета, а фотокопия. Да какая разница! Посмотреть сбежалась вся редакция.
— Подождите, — говорю посетителю. — Сейчас редактору покажу.
Архангельский рассматривал газету долго и внимательно. Встал, медленно повернул ключ в сейфе, аккуратно положил туда эту газету, запер сейф, сел на место... Все молча.
— Валентин Акимович!!!
Смотрит на меня непонимающим взглядом. Догадываюсь: хочет показать дома...
— Да ведь он ждет! Что я ему скажу!
— Что хотите...
Хорошо, что человек попался не склочный. Сейчас бы на нас в суд подал. И выиграл бы. Впрочем, сейчас такого и быть не могло: «Брачные газеты» — на каждом шагу.
Ну, а что же делать дальше? Как вести эту тему? Как подстраховать себя?
— Будем создавать при редакции Общественный Совет, — решает Архангельский. — Пригласим людей известных, чтобы своим авторитетом, именем поддержали новое дело.
Многие из тех, кому я звонила, даже не могли понять, о чем идет речь. Большинство отказывались: «Делать вам нечего!». Другие, выслушав мои сбивчивые слова, хмыкали, «держали паузу», обещали подумать. Я понимала: вариант проигрышный.
Но были и такие, кто соглашался сразу. Борис Петрович Чирков, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, пообещал прийти — и пришел. Правда, всего один раз. Не выступал, но слушал внимательно. Потом подошел ко мне:
— Спасибо, что пригласили. В составе Совета останусь. Но уж извините, часто приходить не смогу. Да и не моя это сфера. Но дело, которое вы начали, очень нужное. Люди спасибо скажут. Представляю, как трудно будет пробить все это. Если моя фамилия поможет, подпишу любую бумагу.
Совет возглавила Алла Петровна Шапошникова, заместитель министра высшего и среднего специального образования СССР. Заместители председателя — Виктор Розов, писатель; Юрий Рюриков, писатель и социолог; Анатолий Харчев, профессор, доктор экономических наук. И Валентин Архангельский, главный редактор «Недели». Секретарь Совета — Мушкина Елена Романовна, редактор отдела семьи и быта.
Список Совета напечатали. Так тиражом в два миллиона экземпляров было объявлено на всю страну, кто именно в редакции занимается этим вопросом. Тут уж никакой вахтер не справится. Совершенно незнакомые мне люди гордо проходили мимо него: «Я к Елене Романовне, она ждет». Войдут, плотно закроют за собой дверь — и еще один рассказ о неудавшейся личной жизни.
Крупнейшие ученые — демографы, социологи, экономисты, психологи, врачи, педагоги стали нашим активом. В Совет вошли Николай Амосов, Герой Социалистического Труда, академик АН УССР; Борис Урланис, чья статья «Берегите мужчин» совершила переворот в умах и душах людей; Игорь Бестужев-Лада, Игорь Кон, Дмитрий Валентей, Абрам Свядощ, Виктор Переведенцев, Георгий Васильченко...
Архангельский долго мучился с должностью Васильченко:
— Профессор, доктор наук ... Что ж, это прекрасно. Но — руководитель Центра по проблемам сексопатологии! Подумайте: сек-со-па-то-ло-гии! Давайте назовем вас как-нибудь иначе...
— Иначе нельзя, — смеялся Георгий Степанович. — Извините, но я именно сексопатолог!
***
Сначала собрались в узком кругу, познакомились.
— Теперь готовьте глобальное совещание, — командует Архангельский. — Представительное. Придти должны и те, от кого зависит решение проблемы: из соответствующих министерств, госкомитетов, из ВЦСПС, из прокуратуры и загсов...
Приглашать решили не только москвичей, но и энтузиастов из других городов. Список немалый: Вильнюс, Тарту, Рига, Минск, Киев, Ленинград, Ереван... И конечно, Кропоткин Краснодарского края, где впервые стали проводить Праздник советской семьи.
— Валентин Акимович, ведь это более 50 человек. Зал в редакции маленький...
— Попросим конференц-зал в издательстве. Стенографистки парламентские, чтобы тут же дали расшифровку. Материал будете готовить в следующий номер. Три полосы! Нет, четыре. Нет, пять!.. Освобождаю от всех других дел.
... Я только что пришла с планерки, на которой обсуждалась подготовка к Совету. Телефонный звонок:
— Это Елена Романовна? Сейчас с Вами будут говорить.
В трубке мамин голос:
— Ты только не волнуйся. И не ругай меня. Я упала. В магазине. Звоню из кабинета директора.
Я знала: мама собиралась идти в магазин «Подарки», на улице Горького. Приближалось 23 февраля, и в «Знамени» вдруг «вспомнили», что нужны сувенирчики для мужчин.
В кабинете директора на столе кошелечки-брелочки. Товар «выбросили» в продажу на первом этаже, а толпа ждала на втором... Все ринулись вниз. На лестнице мама и упала.
Директор чувствует себя виноватой:
— Берите сколько хотите. Бесплатно.
Будь он неладен, этот дефицит!
Вызвали «скорую». Я позвонила в «Знамя», Нине Каданер, и в «Неделю», Игорю Некрасову. Приехали почти одновременно со «скорой»...
Утром иду к Архангельскому:
— Мама в больнице. Перелом позвоночника.
В глазах искреннее участие. Предлагает любую помощь. Разрешает не ходить на работу.
— А Общественный Совет?
— Совет проводить надо. Отменить нельзя. Отложить тоже.
Сама понимаю: нельзя! Приглашено несколько десятков человек. Осталось четыре дня, а дел выше головы: договориться насчет зала; заказать для иногородних гостиницу и обратные билеты; вызвать стенографисток; составить список для вахтера. Воду минеральную привезти, печенье. И еще надо обзвонить всех участников, подтвердить, уточнить, обсудить-согласовать речь каждого, продумать последовательность выступлений... Нет, совместить с больницей невозможно!
— Возможно, — сказал Игорь. — Я буду помогать.
Игорь Некрасов — человек слова, дела, долга. Надежный. Из тех, на кого можно положиться. Доверяла ему, как самой себе. Даже больше. Но — не журналист: заместитель ответственного секретаря по выпуску.
— Не справишься...
— Буду выполнять твои указания.
— Но я же целый день в больнице!
— Ночевать будешь дома? Жди моих звонков после двенадцати.
Три ночи после двенадцати Игорь звонил, отчитывался о проделанной работе. Получал от меня новые ЦУ.
Совет прошел прекрасно. И это — заслуга Игоря. Он сделал тогда невозможное.
Он много раз делал невозможное. Советчик, помощник, друг — в делах служебных и бытовых. Мы с мамой готовились к переезду на новую квартиру, и я волновалась:
— Кто будет вставлять замок? Кто будет нас перевозить?
— Я, — отвечал Игорь.
Замок он вставил. Перевезти не успел. Игорь Владимирович Некрасов умер в редакции. Было ему 43 года. Сколько же людей пришло на похороны!
Слава Морозов, выпускающий, подошел к гробу, чтобы положить туда последний номер «Недели», который Игорь готовил...
— Можно?
Теперь все можно...
