Руководство французской киноакадемии, Ассоциации популяризации кино, бежало с корабля, терпящего бедствие. «Распределитель "Сезаров"» не вынес последовательных ударов: объявленных в январе 12 номинаций для нового фильма Романа Полански «Я обвиняю» («J'accuse») и февральского открытого письма рядовых членов академии, недовольных тем, что неизвестно кем избранные начальники жируют и пируют на взносы и не прислушиваются к товарищам по цеху.
Ассоциация популяризации кино, которой с 2003 года руководил продюсер Ален Терзян, в полном составе подала в отставку. Ну и черт с ними, тем более что отставка последует только после вручения призов 28 февраля, которое будет выглядеть, надо думать, трагикомично. Но если денежные вопросы темны (в них не может разобраться сама академия), этические разногласия очевидны. Окопавшееся в штабах старшее поколение, как нам объяснили, жило в прежнем «элитистском, мизогинном, фаллократическом» мире и докатилось до того, что 28 февраля на сцену роскошного декошного концертного зала Плейель может подняться растленная личность — режиссер Роман Полански, автор «Отвращения», «Ребенка Розмари», «Китайского квартала», «Горькой луны», «Пианиста». А сейчас «Я обвиняю» — фильма, посвященного истории ложно — как считают многие, но до сих пор не все — судимого за шпионаж капитана Дрейфуса.
Режиссер сам ходит под судом США по обвинению в растлении несовершеннолетней и является объектом нескольких других, более современных обвинений. Ему 86 лет, никто не гарантирует, что «Я обвиняю» не станет последним его фильмом. Но кинематографические заслуги — не индульгенция, а отягчающее обстоятельство. В обращении к кинематографистам группы феминистских организаций под руководством Osez le feminisme! так и говорится: «Полански давит своим авторитетом и пользуется делом Дрейфуса, чтобы реабилитировать себя и предстать жертвой вместо палача».
Иными словами: «Да кто ты такой, чтобы обвинять». До чего додумался, что с чем сравнил: «вся Франция» убеждена была в виновности еврея Генерального штаба, как сейчас «вся Франция» требует скальпа поляка французского кино.
Другое дело, что и тогда не вся и теперь не вся. С момента выхода фильма за него проголосовали билетами почти 1,4 млн французских зрителей. Немало, хотя и не так много: в главном бокс-офисе французского капитана «сделал» американский доктор Дулиттл, «Я обвиняю» нет даже в десятке. Тогда откуда взялись 12 номинаций? Их подбросили враги? Нет, это результат первого тура академического голосования. Второй тур, выбор победителей премии «Сезар», может их подтвердить, а может — нет.
И, скорее всего, не подтвердит, потому что это в старые времена закрытое голосование было закрытым. Теперь можно разоблачить псевдонимы, поднять бюллетени, сличить почерка, выложить в сеть кандидата в мэры, который занимается онанизмом перед экраном (другая история, только что взбудоражившая Францию). Правда, люди, которые это делают, борются не с Полански. Они хотят отныне и во веки веков диктовать мне и вам, какие фильмы смотреть, какие книжки читать, что думать и как себя вести наедине с экраном. Они хотят, чтобы я принял это за прогресс и демократию. Но мне за шестьдесят, и я это уже проходил.
Идея обвинителей, что режиссер не только морально нечист, но еще и протаскивает в своем творчестве вредные идеи, мне знакома в исполнении товарищей Жданова и Суслова. Если под таким углом отсмотреть многие кинематографические произведения, их авторов можно сразу сажать в тюрьму. Я задумался над этим, когда беседовал с моим умным и тонким приятелем (по совпадению сверстником) о последнем фильме уже отлученного от «высшей аэлиты» Вуди Аллена «Дождливый день в Нью-Йорке». Тот обратил мое внимание на второго главного персонажа — юную девушку-журналистку, приехавшую в Нью-Йорк для интервью и с пылкостью юности ради карьеры и удовольствия прыгающую в постель к режиссеру, сценаристу и исполнителю главной роли. Спасибо, товарищ, теперь я понял, что очередной «враг народа» просто пытался оправдаться за грехи молодости.
Алексей Тарханов
