«Машине времени» в этом году исполняется 50 лет. Звучит грандиозно и, кажется, неправдоподобно. «Собеседник+» побеседовал с бессменным главным «машинистом» Андреем Макаревичем сразу после того, как он вернулся с рождественских каникул.
– Так что на вас, Андрей Вадимович, держится мир, – с такой ноты начался наш разговор.
– Вы всерьез так полагаете? Это круто, – иронически усмехается Макаревич. – Я не столь высокого о себе мнения. Я принимал в чем-то участие в силу своей активности, но не надо меня переоценивать. Я вообще не думаю, что мир способен держаться на одном или нескольких людях. Мир – это сложнейшее взаимодействие миллионов нитей, которые связывают события и людей друг с другом. Иногда, может быть, кажется, что это хаос, но физики утверждают, что хаос – самая устойчивая система. Кроме того, если я всерьез начну думать о себе как о человеке, на котором держится мир, превращусь в самовлюбленного мудака, а мне бы этого очень не хотелось. Ответственность в связи с тем, чем я занимаюсь – рисую, пою или говорю, – я осознаю. Это да.
– У «Машины времени» серьезный юбилей, 50 лет. Будет ли большой концертный тур, будут ли новые песни?
– Мы совсем недавно три новые песни вывесили в сетевое пространство. За одну, «Все корабли сегодня вернутся домой», уже даже получили награду национального фестиваля «Виктория». Это приятно, не скрою. На вторую, «То, что всегда с тобой», только что закончили клип. Третья, «Пой песню, пой, дульсимер», стартовала на «Нашем радио».
– А еще к туру планируете новые написать?
– Понимаете, поскольку концерты будут посвящены юбилею, то было бы логично, наверное, вспомнить песни всех времен. А утомлять аудиторию исключительно новыми песнями – ну, так никто не делает. Масса людей приходит на концерты, чтобы услышать свои любимые песни, и эти любимые песни у всех возрастов разные. У кого-то это песни, появившиеся 10 лет назад, у кого-то – 30 лет назад. Все хотят за свои деньги получить свое, и это желание надо уважать. Концертов довольно много получается, так что годик будет напряженный. Весь февраль мы репетируем, а начинаем мы тур в конце февраля с Краснодара. Расписание есть на сайте.
– А самый главный концерт будет где?
– Мы постараемся все концерты сделать главными. По программе и продолжительности они отличаться не будут. Но тем не менее ключевой концерт – это, наверное, все-таки в Москве, 29 июня на стадионе «Спартак». Я постараюсь придумать что-то такое, чтобы он запомнился.
– 25, а потом и 35 лет «Машины» вы отмечали концертом на Красной площади, и это было супер. А 45 лет пришлись на 2014 год, когда все случилось на Украине, когда все изменилось, когда было всеобщее смятение...
– Мы 45 лет отлично отметили в «Лужниках». А смятение?.. У меня не было никакого смятения. У меня было огорчение от того, что происходит какая-то очень большая ошибка государственного масштаба. Но я понимал, что никак не мог повлиять на это. То есть все, что мог, я делал, но это было, так сказать, как слону дробина... Так что настроение в «Лужниках» было в полной мере концертное, потому что я стараюсь все-таки по возможности не расстраиваться из-за вещей, которые не в силах изменить.
– А сейчас есть смятение?
– Не-не-не! Если человек с плохим настроением выходит на сцену, то лучше бы ему не выходить вовсе. И потом, ну послушайте, жить в смятении – это вообще непродуктивная затея. От этого же ничего не изменится! Только ты сам проживешь хуже. Надо заниматься своим делом и стараться его делать хорошо.
– У вас есть много разных проектов. Джаз, например. Не интереснее было бы вам погрузиться целиком во что-то новое? Насколько вы в этом смысле привязаны к «Машине времени»? Она вас продолжает кормить?
– Я не рассматриваю «Машину времени» как источник корма. И никогда не рассматривал, уверяю вас. «Машина времени» – это живой проект. А если появляются новые песни, периодически приходят новые музыканты, значит, что-то происходит и развивается. «Машина времени» – это замечательный инструмент, который сложился и шлифуется десятилетиями, надоесть она не может. Представьте себе, что вы живете в своем городке и каждое утро ходите в одну и ту же церковь. Я не думаю, что она вам надоест.
– Не знаю. Но сравнение хорошее получилось.
– Вот у меня с «Машиной времени» так, да. Но есть остальное время и есть другие музыканты, которые совсем по-другому ощущают мир и музыку. У них другие ритмы, другие пульсы и другая школа. И мне это все страшно интересно.
– А отметить юбилей, сделать тур – это повод порадоваться или все-таки обязанность?
– С одной стороны, это и какое-то ощущение обязанности. Я чувствую, что мы что-то должны людям, которые с нами были все эти годы. С другой стороны, тур – это то, что меня заводит. Я на концертах всегда в очень хорошем настроении. Это энергия, которую мы не только получаем, но и отдаем. И это продлевает нам жизнь – и как команде, и как людям. Да это вообще любимое занятие!
– У вас теперь на YouTube свой канал «Смак». В чем разница между нынешним и прежним, телевизионным?
– «Смак» на YouTube очень по настроению и по сути для меня близок к тому, каким был «Смак» в 90-е, когда мы начинали. Когда я мог делать ровно то, что хотел. Никаких ограничений передо мной не ставили. Снимай кого хочешь, говори о чем хочешь, полное доверие, я просто должен сделать хорошо. Это был огромный кайф. Потом все стало изменяться. Вдруг выяснилось, что есть артисты этого канала и есть артисты не этого канала. Этих приглашать желательно, а тех нежелательно. Или так: «А сегодня надо позвать вот этого, потому что у нас с ним премьера выходит». И ты оказываешься в таком ящичке, который все теснее и теснее. И тебе становится скучно. А сегодня я опять никому ничего не должен.
– Теперь многие из телевизора переехали в YouTube, заведя себе там каналы. Начиная с Парфенова.
– И Таня Лазарева, и Миша Шац, и Миша Ширвиндт, и много еще кто. И понятно, почему. Там можно сделать то, что ты считаешь нужным делать. К тому же ты выходишь в открытое пространство и смотришь, насколько ты кому-то интересен. И если ты получаешь ноль лайков, то тебе понятно: незачем это вообще делать. Сразу есть обратная связь. Но на самом деле я и «Первому каналу» очень благодарен. Почти четверть века мы там отработали, это была очень хорошая школа.
– Вы как-то вспоминали фразу Джона Леннона «Не доверяй никому, кто старше 30 лет» и как вы когда-то, будучи гораздо младше 30, думали: да ладно, 30 – это вообще глубокий старик. И вот «Машине времени» 50. Так ей можно верить?
– Если бы Леннон дожил до нашего возраста, было бы очень интересно с ним поговорить на эту тему. Конечно, человек в 20 лет, и в 30, и в 40 мир воспринимает по-разному. А в 70, наверное, еще как-то иначе совсем. Это не значит, что у него меняются базовые ценности, нет. До 30 ты вообще не думаешь, что жизнь конечна. А потом наступает момент, который тебе ясно говорит: бо́льшая часть всего хорошего у тебя уже была. Некоторые это переживают трагическим образом. Я к этому отношусь спокойно, потому что так обстоят дела. И что тут рвать на себе остатки волос? Продолжай делать, что можешь и любишь.
Анна Балуева
