Ни одна улица Москвы не удостоилась такой чести в литературе и краеведении, как Арбат, о нем слагают стихи и поют песни; в одном сборнике «Арбатский архив» воспоминания заполняют 926 страниц. И власть не обошла улицу вниманием, первой придала статус пешеходной улицы, ставший столь популярным сейчас у мэра и правительства Москвы.
В недавнем хождении по четной стороне улицы я рассказал в «МК» о руинах во дворах, пустыре на месте Николы Явленного и «дома с привидениями», закрытой «Праге» и других обезлюдевших домах. Поразило множество скупок золота, серебра и антиквариата, что побудило, перефразируя Булата Окуджаву, сказать: «Ах, Арбат, мой Арбат, что с тобой сотворили?!»
Что увижу на нечетной стороне, идя от станции метро «Смоленская» к Арбатской площади? Дорога поначалу настраивает на мажорный лад. Пешеходная часть тянется от дома, где в семье профессора Бугаева родился сын Борис в квартире на втором этаже с балконом. На него теплой ночью студент Московского университета выдвигал письменный стол, зажигал свечи и сочинял стихи, принесшие ему славу поэта Андрея Белого. Балкон на месте, и в пятикомнатной квартире обстановка вся, как прежде. В ней собирался литературный кружок «Аргонавты». Сюда приходили поэты Брюсов и Бальмонт, композиторы Танеев и Метнер. У отца Бориса бывали Лев Толстой, профессор Андрей Бекетов, дед Александра Блока. И сам Блок читал здесь впервые в Москве стихи, встреченные с восторгом.
О «малой родине» Андрей Белый писал: «Помнится прежний Арбат: Арбат прошлого, он от Смоленской аптеки вставал полосой двухэтажных домов, то высоких, то низких: у Денежного — дом Рахманова, белый, балконный, украшенный лепкой карнизов, приподнятый круглым подобием башенки; три этажа…».
Родной улице посвящены стихи:
И на Арбате мчатся в вечность:
Пролеток черных быстротечность.
Рабочий, гимназист, поэт…
Проходят, ветром взвив одежды,
Глупцы, ученые, невежды,
Зарозовеет тихий свет
С зеленой вывески «Надежды»
Над далью дней и далью лет
Магазин «Надежда» не пережил революцию. Белый дом изменил цвет фасада. Но главное — музей Андрея Белого, поэта и прозаика Серебряного века, автора романов «Петербург» и «Москва», — есть на Арбате. Он оказался рядом с Домом-музеем Александра Пушкина, где после женитьбы молодые прожили четыре счастливых месяца. В этом московском доме я бывал, когда люди ютились на двух этажах в коммунальных квартирах. В комнате с высоким потолком, некогда обитой «диковинными обоями под лиловый бархат с рельефными набивными цветочками», я увидел на стене любительский портрет Пушкина. «Это, — сказал хозяин комнаты, — сделал нам подарок друг семьи, он не художник, по специальности экономист, ему под семьдесят…».
У музеев Пушкина и Андрея Белого общий вход. Поблизости от них попал я в третий дом-музей, где жил философ Алексей Лосев. Не высланного вместе с Ильиным и Бердяевым на «философском пароходе» из России Лосева мытарили по лагерям и тюрьмам, лишали прав и выгоняли из Московского университета. Бомба в 1941 году разрушила дом на углу Воздвиженки и Арбатской площади, где обитал недобитый строитель Беломорканала в окружении книг. С тех пор до кончины в 1988 году профессор жил на Арбате, 33. Семья подарила Москве 11 тысяч редких книг. Многие из них обгорели во время бомбежки и хранятся с тех пор в снарядных ящиках, в которых их выносили из огня. Народ подарил музею 40 тысяч книг, люди продолжают нести их в «Дом-библиотеку А.Ф.Лосева».
Все три музея — Пушкина, Андрея Белого, Лосева — обязаны советской власти. При ней пешеходная улица Арбат, первая в Москве, создавалась с благой целью: создать «одухотворенную комфортабельную среду», «культурно-рекреационную и мемориальную зону». Для чего имелись все основания. На Арбате жили Толстой и Чайковский, Бунин и Блок. В кафе «Литературный особняк» читали стихи Есенин и Маяковский, в театре «Мастфор» начал путь в искусстве Эйзенштейн.
Авторы проекта предлагали открыть в особняках улицы выставки и музеи «Старая Москва», «Старый Арбат», кафе «Мастер и Маргарита», картинные галереи, художественные мастерские. Ничего подобного за минувшие четверть века не возникло.
Вместо всего задуманного неожиданно попадаю в два частных музея, о которых не догадывались авторы пешеходной улицы во главе с главным архитектором Москвы Михаилом Посохиным. Один музей посвящен истории телесных наказаний, короче — пыткам. В нем увидел репродукции картин мучений и казней известных художников, редкие книги по теме экспозиции. И подлинные петли виселиц, дыбу, щипцы, которыми вырывали языки, и тому подобные орудия палаческого труда, чем отметилось Средневековье.
В другом музее мечутся в аквариумах крошечные акулы и крокодильчики, пираньи, поразительные черепахи, самые большие и самые малые аквариумные рыбки. Но при чем тут «мемориальная зона» и «одухотворенная среда»?
Эти учреждения дополняет «Центр развлечений» на Арбате, 16, с «музеем смерти», аттракционами «Бей посуду», «Вверх дном» и подобными удовольствиями. Одного сочли мало. Открыли недавно еще один пестро раскрашенный подобный балаган на Арбате, 22.
А «Синий троллейбус», где пели барды, стоит с закрытыми дверями. Его хотят убрать за ненадобностью.
На Арбате насчитывается 57 владений, фасадных зданий больше. С 1917 по 1991 год при советской власти на улице длиной 1,2 километра установили четыре мемориальные доски: Пушкину, братьям-живописцам Кориным. И тем, кого помнят специалисты: Сергею Иванову, художнику, и Александру Давиденко, композитору. Иванова почтило государство за картины о революции 1905 года, Давиденко, как сказано в энциклопедии, за «темы и образы советской действительности», песни «Конница Буденного», «Винтовочка» и им подобные.
За двадцать пять лет демократии на домах пешеходной улицы открыли пять мемориальных досок: автору «Детей Арбата» Анатолию Рыбакову, полярнику Ивану Папанину, писателю Юрию Казакову, летчику-герою Александру Зенину, философу Алексею Лосеву. Все. А заслуживают их почти все дома на Арбате, где жили и бывали Герцен и Огарев, балерина Екатерина Семенова, Максим Горький, Герой Советского Союза разведчик Дмитрий Медведев, Святослав Рихтер…
Глава управы Арбат десять лет назад, выступая перед жителями на собрании, где обсуждалось будущее улицы, предложил: «Давайте мысленно пройдем по направлению от Кремля, откуда открывается вид на дом 9, построенный в XVIII веке, некогда принадлежавший деду Льва Толстого по матери князю Сергею Волконскому. Он описан в романе «Война и мир» как дом Болконских. В советские годы в здании располагался Агитпроп ЦК РКП(б). Дом 11 — последнее место жительства семьи Карамзиных до их переезда в Петербург. В меблированных комнатах этого дома жил молодой композитор Сергей Рахманинов. В начале ХХ века дом принадлежал коммерсантам, братьям Арманд. Из этой семьи Инесса Арманд (жена последовательно двух братьев), впоследствии знаменитая революционерка и, как утверждают, возлюбленная Владимира Ильича Ленина».
Хорошо знал историю своего района бывший глава управы Арбат. Но знаний своих не применил.
Управа не воспротивилась, когда ломали дом 7, где находился «Литературный особняк». В нем в кругу поэтов Сергей Есенин впервые прочел поэму «Пугачев». Там же помещался популярный в 20-е годы театр «Мастфор», мастерская режиссера Фореггера, где Сергей Эйзенштейн выступал художником по костюмам и сценографом. Нет этого дома и пяти других зданий напротив «Праги». На их месте восьмиэтажная громада банка.
Что кардинально изменилось на Арбате, ставшем пешеходным, так это торговля и услуги. Ни на одной улице центра прежде не насчитывалось столько специализированных магазинов, как здесь. Архитектор Зоя Харитонова, один из авторов пешеходной улицы, насчитала на Арбате более 30 небольших промтоварных магазинов, 16 продовольственных магазинов и 28 мелких предприятий бытового обслуживания.
Одним магазинам, таким как «Ткани», «Белье», «Детская одежда», «Комиссионный», «Галантерея — трикотаж», «Драпировочные ткани», «Консервы», — предлагали «изменить профиль». Другие магазины, такие как «Парфюмерия», «Цветы», «Школьник», «Военная книга», «Оптика», «Аптека», «Часы», «Авторучки», «Самоцветы», «Вышивка», «Свет», «Диета», — хотели сохранить, обновив оборудование и интерьер.
Более 30 промтоварных магазинов больше нет. Не осталось продовольственных магазинов, нет и никакого бытового обслуживания. Хлеба, овощей, фруктов, мяса, рыбы — не купишь. В двух особняках, 39 и 41, реставрация которых завершается, они не появятся. В «многофункциональном центре», как гласил щит на заборе стройплощадки, 27 апартаментов и 72 места для машин.
Какие магазины появились вместо помянутых на нечетной стороне? Читаю названия: «Матрешки», «Сказка», «Янтарь», «Алтын», «Сувенирград», «Русский самовар», «Ювелирный», «Онегин» — ювелирный. И, не мудрствуя лукаво, пять магазинов называются «Сувениры», четыре магазина с вывеской «Антиквариат». На одной стороне восемнадцать (!) таких заведений. Этим же делом занимается «Мосгорскупка» во дворе дома 51.
На четной стороне Арбата свыше двадцати магазинов подобного златолюбия и матрешек. Кому-то очень выгодно так распорядиться народной недвижимостью, но только не жителям Арбата. Если бы сегодня среди них провели референдум с вопросом: «Нужна ли вам пешеходная улица», — я уверен, они бы ответили твердо — нет. Почему?
Игра уличных музыкантов, веселящая прохожих, лишила ночью покоя жильцов.
Проезд к домам мучителен, испытал это на себе, когда бывал у жительницы Арбата Джуны. Второго выхода на улицу из станции первой очереди метро «Арбатская», как намечалось проектом, не открыли. К Театру Вахтангова надо идти сотни метров пешком.
Десять лет назад, когда обсуждалось будущее Арбата, власть обещала вернуть лишенной зелени улице деревья, высадить многолетние липы, установить цветники «в чугунно-ажурном стиле», скамейки типа «парковых диванов», подоконные клумбы и защитные решетки деревьев. Замышляли подогревать арбатскую брусчатку, чтобы таял снег. Грозди фонарей, напоминающие «святящиеся головы», обещали заменить «ажурными и высокими», подобными тем, что освещали улицы в начале ХХ века. Где они?
Самая безрадостная картина предстает, когда с Арбата входишь на изуродованную Арбатскую площадь. «Художественный» давно опустел. Зияет глубокая яма котлована на месте разрушенного много лет назад старинного дома…
Булат Окуджава сравнивал улицу детства с рекой. Направление ей изменили. И течет она не туда, куда надо
