В детстве у меня была кошка по кличке Ася. Мы с родителями жили в частном доме, и можно сказать, что она была нашей дворовой кошкой, так как в человеческие помещения Ася не входила. Жила она в основном во дворе, а в холодные времена года — в нашем отапливаемом подвале.
это не Ася, но что-то похожее мне привиделось
Ася не знала нежности. Ася в ней, правда, особо и не нуждалась, так как была наполовину британка, а потому характер у неё был довольно строгий и степенный. Не помню, как Ася у нас оказалась, но, скорее всего, родители взяли её у кого-то из родственников или знакомых — для ловли мышей. Все в нашей семье относились к животным хорошо, но без особой любви. Относились как к животным. Поэтому я до подросткового возраста, до знакомств с москвичами, не понимал, как можно, например, держать собаку дома, в квартире, и зачем вообще придавать такое значение своим отношениям с питомцами.
Я обращался с животными не очень порядочно. Это какие-то особенности моего характера (то есть это точно не дурной пример кого-то из домочадцев), внутренние дефекты провинциального недоросля, которые мне до сих пор не вполне ясны. Я не был живодёром, не занимался садизмом, но ладить с живностью не умел. Асю я чаще всего гонял от скуки — у нас был стандартный маршрут до туалета, забегая за который, она запрыгивала на забор и оказывалась вне зоны моей досягаемости.
Если я ловил Асю, то забавлялся с ней не очень ласково, тягал и болтал во все стороны. Однажды я постриг ей усы. Чаще всего Ася обходила меня стороной.
Когда мне было лет семь, я начал испытывать вину за свои былые манеры в отношении Аси, пытался приласкать её, покаяться за годы угнетения. Выстроить с нуля доверие, которого никогда не было, — задача непростая. Ася не привыкла близко контактировать с человеком. Если у меня были с ней какие-то отношения, пусть и в известной степени абьюзивные, она была мне любопытна, то моим родителям и старшему брату Ася была интересна не более, чем индюк или яблоня.
С нами жила моя двоюродная сестра, которая училась в местном колледже. Ей случайный кошаче-собачий движ во дворе казался вообще необязательным, как выяснилось позже, когда брат уехал поступать в институт, а мы с родителями переехали в Москву. Сестра осталась на хозяйстве, следить за домом и двором, но ей это было трудно.
Тузик, наш пёс, в течение года сорвался с цепи, потому что его почти не кормили, и отправился воровать по окрестностям птиц да кроликов. Один из соседей, справедливо охраняя своих кроликов, пристрелил Тузика. Когда мы приехали в отпуск, сосед честно признался в этом моему отцу. Сначала я возненавидел соседа за это жестокое преступление, а потом он умер, не прошло и полугода.
Ася тоже ушла скитаться, часто приходила полакомиться к друзьям нашей семьи, они всегда относились к животным с большим вниманием и с радостью подкармливали нашу Асю. Но она у них не задерживалась: где она жила большую часть времени, никто не знал.
Когда мы с родителями приезжали домой на каникулах, Ася приходила нас встречать — и приводила с собой своих котят, будто бы на знакомство. Появлялась из ниоткуда в течение суток после нашего приезда. Один раз мы даже раздали её котят соседям и родственникам, как полагается.
Так продолжалось в течение, кажется, двух лет. В периоды наших редких и непродолжительных наездов Ася привела на смотрины три-четыре выводка своих котят. Она не была приучена к ласке, ничего от нас не ожидала, но всегда приходила и приводила детей. Мы с мамой аккуратно их разглядывали и умилялись, пока Ася лакала какой-нибудь кефир, набираясь сил.
Сколько я её помню, она всегда была взрослая. Я не замечал, стареет ли она, меняется ли как-то. Ася всегда была просто Асей — спокойной, терпеливой, верной. И исполнительной, надо сказать: мышей она ловила регулярно. В один из наших отпусков, когда мне было девять или десять, Ася не пришла. Соседка сказала, что последний раз кормила нашу кошку пару месяцев назад: приходила одна, без котят.
Тогда (я был беззаботным ребёнком) получилось как-то переступить через её невозвращение без особых сантиментов (всё-таки каждое её появление было скорее чудом). Взрослея, я много вспоминал Асю, и чувство вины при этом всегда соприкасалось с чувством благодарности.
Талгат Иркагалиев
