Предыдущая часть: О «народовольцах» и «сказочном короле»
Итак, мы в Нюрнберге. Городе, для многих ассоциирующемся лишь с историческим процессом над фашистскими преступниками. Но в книге истории старинного города ещё много страниц. И мы старались хотя бы мельком их «полистать».
Далеко не самый крупный в Германии, полумиллионный Нюрнберг всегда был в стране на особом счету. Его считали и «самым немецким городом», и даже «средоточием германского духа».
Возможно, самый прославленный уроженец Нюрнберга Альбрехт Дюрер, уже одно имя которого утверждает этот город на культурной карте мира, был не только художником и гравёром, основоположником немецкого ренессанса. Он был ещё и провидцем.
В этом убедится каждый, увидев его знаменитую гравюру «Всадники Апокалипсиса». Это можно сделать, открыв одну из бесчисленных монографий, но большее впечатление эта работа, составная часть серии «Апокалипсис», производит в его персональном музее в Нюрнберге.
Четыре всадника, сметающие на своем пути всё и вся, насмерть затаптывающие людей копытами коней, оказались не столько аллегорическим изображением конца света, сколько предвидением мрачной судьбы этого города. Закончив серию гравюр в 1498 году, Дюрер заглянул почти на полтысячелетия вперед.
«Всадники Апокалипсиса» Альбрехта Дюрера
Хотя в те времена ничто, казалось бы, не предвещало столь трагических событий. В XV-XVI веках город жил весьма благополучной жизнью.
Один из важнейших не только на немецких землях, но и во всей Европе центров торговли, Нюрнберг к этому времени справедливо обрёл репутацию и крупного очага культуры.
Он стал третьим в Германии городом, после Майнца и Бамберга, в котором открылись типографии, причём, более передовые в техническом отношении. Именно здесь увидел свет труд Коперника, в котором тот доказывал, что Земля вращается вокруг Солнца. Интерес к астрономии был не случаен: еще в 1471 году тут была построена одна из первых на континенте обсерваторий.
Приехавший в 1487 году в Нюрнберг ученый, проводник славянской культуры Юрий Дрогобыч (Котермак), участвовал в создании первых печатных книг на русском языке.
Помимо Дюрера в городе творили видные скульпторы и мейстерзингеры – поэты-певцы, использовавшие фольклор. Именно тут была основана первая на германских землях Академия художеств.
Нюрнберг – родина первого глобуса Земли. Его в 1492 году создал картограф Мартин Бехайм после того, как в составе португальской экспедиции исследовал берега Африки.
На рубеже XV и XVI веков местный мастер Питер Хенлейн сконструировал первые карманные часы. Поскольку у них была только одна стрелка, они показывали лишь приблизительное время. «Карманными» же часы называли условно.
Памятник Хенлейну
Обычно их как украшение носили на шнурке или цепочке на шее. Корпус этих часов был выполнен из позолоченной латуни и имел форму, напоминавшую яйцо. В разговорной речи их называли «нюрнбергским яйцом».
Так выглядели первые «карманные» часы.
В городе открылась одна из первых в Германии гимназий. Здесь же был изобретён токарный станок, сделан первый кларнет, построена первая карандашная фабрика.
В первой половине XVI века Нюрнберг становится важнейшим центром Реформации.
Для подобного взлёта было немало предпосылок. Впервые упоминающийся в 1050 году, Нюрнберг в XII столетии был избран в качестве обители императоров, что ознаменовалось началом возведения мощного замка.
Немецкие короли проводили в нём свой первый день после восшествия на трон. Сюда же были перенесены королевские сокровища. Всё это возвышало Нюрнберг над другими городами.
Экономический же рост ему обеспечивало выгодное местоположение на торговых путях между Италией и севером Европы.
Закат «золотого века» Нюрнберга был вызван итогами Тридцатилетней войны между Габсбургами и их противниками во главе с Францией. Первые потерпели в ней неудачу. А позднее усугубил положение Нюрнберга Наполеон, в 1806 году лишивший его статуса «императорского города». И хотя именно отсюда в расположенный неподалеку город Фюрт в 1835 году отправился первый в Германии поезд на паровой тяге, Нюрнберг мог лишь вспоминать о своём средневековом величии.
Но об этом величии, к несчастью для него, вспомнили в 30-е годы минувшего века пришедшие к власти в Германии нацисты.
Объявленный ими «партийной столицей», Нюрнберг стал местом проведения грандиозных и устрашающих нацистских парадов. О них имеет представление каждый, видевший ленту «Триумф воли» Лени Рифеншталь или обильные её фрагменты в «Обыкновенном фашизме» Михаила Ромма. Факельные парады проходили на просторных Полях Цеппелина и собирали свыше полутора миллионов участников, экзальтированно приветствующих их фюрера.
Именно здесь в 1935 году были обнародованы юдофобские законы, принёсшие смерть миллионам людей. «Партийная столица» нацистов, развязавших Вторую мировую войну, подверглась особенно ожесточенным бомбёжкам союзников, носивших характер возмездия. Большая часть города была превращена в руины.
Как здесь не вспомнить провидческие гравюры Дюрера?..
Послевоенные руины
Символическим актом, означавшим окончательную победу над фашизмом, стал выбор Нюрнберга в качестве места проведения процесса над главными военными преступниками.
Идёт Нюрнбергский процесс…
На протяжении двух последующих десятилетий город методично восстанавливали, пока он не обрёл прежних очертаний. И сегодня приезжий может вновь любоваться впечатляющими средневековыми замками, церквями, фахверковыми зданиями – и уцелевшими в «апокалипсисе», и возрождёнными.
Конечно, мы вдоволь повосторгались здешней стариной. И пережившей бомбёжки, и заботливо восстановленной. Изящной, стройной, одновременно величественной и лёгкой, словно состоящей из кружев средневековой готикой. Пышными порталами храмов, их фасадами, испещрёнными барельефами и горельефами, арками с роскошными орнаментированными архивольтами, стрельчатыми окнами-витражами, неожиданными эркерами, башенками-пинаклями с крестоцветами и наростами-краббами, иглами зелёных шпилей, устремлёнными в самые небеса.
Я беру в руки привезённую из Нюрнберга белую фаянсовую кружку и вновь вижу всё это в миниатюрном виде. Всю её поверхность вплоть до плоской оловянной крышки украшает старинная гравюра с панорамным видом города и двумя его именами: забытым Norenberga и современным Nürnberg. Помогает реминисценциям и второй керамический «памятник» – здесь старинных строений поменьше, но зато они выпуклые, словно предназначены для тактильного зрения слепых.
Кружки-путеводители
…Вот двухбашенная позднеготическая Лоренцкирхе, храм святого Лаврентия. Обе башни снабжены острыми шпилями. Её начинали возводить ещё в XIII веке, но к нынешнему облику она приблизилась лишь спустя три столетия. Правда, до этого с немалыми потерями для крыши, перекрытий и интерьера перенесла бомбёжки союзников. Но восстановить кирху удалось уже к 1949 году.
Мы зашли внутрь, когда шла служба, и оказались окутаны всепроникающими звуками органа. Здесь Бах и Гендель звучат с особенной силой: орган – самый большой среди евангелических церквей.
Лоренцкирхе
…Вот Фрауэнкирхе, церковь Богородицы. Она отличается монументальностью на грани тяжеловесности. Хотя это скрадывается шпалерой стройных пинаклей по бокам фронтона.
Она была воздвигнута в XIV веке (кто теперь вспомнит, что на месте разваленной во время еврейского погрома синагоги?). В годы Второй мировой столь серьёзно пострадала от бомбовых ударов, что на полное восстановление потребовалось почти полвека.
Сегодня кирха гордится – и не без основания, в чём мы убедились, – своими витражами и уникальными курантами. Ровно в 12 часов дня они запускают небольшое представление: механические фигурки воссоздают страницы древней истории города…
Фрауэнкирхе
…Вот церковь святого Себальда, покровителя города, с её двумя стройными башнями, переходящими в покрытые патиной шпили. Она старейшая из тройки замечательных готических храмов: построена в XIII веке. Тоже не избежала попаданий бомб. Но это теперь можно узнать лишь из интернета, да со слов экскурсовода: храм давным-давно восстановлен.
Особой строкой кирха записана в историю религии: прислушавшись к призывам Лютера, она стала первой лютеранской церковью в Германии.
Церковь святого Себальда
Перед кирхой виден невысокий в сравнении с ней (но всё же 19-метровый) позолоченный шпиль, установленный над старинным фонтаном. Готический шпиль, затейливо испещрённый изображениями святых, отцов церкви и различных власть имущих, должен был венчать новый, но так и не построенный храм. Он украшает Рыночную площадь.
А вот её прошлое никак её не украшает.
Площадь возникла на месте гетто, обитатели которого затратили немало сил, чтобы осушить заболоченную землю и затем застроить её своими жилищами. Возникшее новое городское пространство приглянулось торговцам, и они «предложили» обитателям гетто поискать себе новое место для проживания. Те отказались. Тогда тут же возник грандиозный пожар, причём, заполыхало так дружно, что в огне заживо сгорели 562 человека.
В 1349 году территория стала «юденфрай» и могла использоваться с куда большей пользой для гешефта городских торговцев, получив с тех пор имя «Рыночная площадь».
Шпиль над фонтаном
Скорее всего, подле чудесного золотистого ажурного фонтанного навершия вам расскажут не об этом, а о том, что, прикоснувшись к позолоченному кольцу, вплетённому (неизвестно кем) в чугунную решётку, окружающую шпиль, вы обретёте удачу. Такое куда приятнее слышать…
Но продолжим пользоваться подсказками пивных «памятников».
…Вот Замок кайзеров (Kaiserburg), с которого, собственно, и начинался город. Мощные стены, круглые и квадратные башни, солидные здания с островерхими крышами и игравшие когда-то роль хозяйственных фахверковые постройки.
Замок кайзеров
Неподалеку расположена наиболее старая часть крепостного комплекса – Замок бургграфов с часовней и пятигранной башней…
Хорошо видна на гравюре древняя крепостная стена, которая начинается от замкового ансамбля и пятикилометровым кольцом охватывает старый город. Жилые дома, по большей части воссозданные, но не отличающиеся от оригинала, выстроились вдоль кривых улочек...
Не всё удается разглядеть на изящном рисунке. Плохо различим дом, возможно, самого прославленного здешнего жителя – Альбрехта Дюрера.
Дом-музей Дюрера
И уж тем паче не может быть видно необычного памятника, установленного уже в наши дни как дань уважения творчеству художника.
Это лежащий на гранитном подиуме бронзовый заяц-гигант, плотоядно поглядывающий на миниатюрного собрата, присевшего на отдельный подиум. Последний отлит как скульптурная копия рисунка Дюрера, который он делал с натуры – пойманного лично им зайчонка.
Возможно, первое гранд-изваяние – мечта о чём-то несравненно большем? Или что за своим зайчонком может заявиться его папаша?..
Каждый волен трактовать авангардистскую композицию, как ему вздумается. Во всяком случае, мы не торопились отойти от неё.
Зайцы Дюрера
Но вернемся от давней и не очень давней истории к истории появления в коллекции фаянсовой нюрнбергской кружки. На пути из старого города мы набрели на местный антиквариат. Практически единственным товаром в просторном зале были сосуды для пенного напитка.
Они выстроились шеренгами на полочках вдоль стен, ими были наполнены шкафы, но особенно впечатлял огромный стол, за которым могли бы разместиться все рыцари короля Артура – будь он круглым. Но стол был прямоугольным и – полностью заставленным кружками всех видов и типов. Глаза разбежались – двух одинаковых в поле зрения не находилось.
Поделившись друг с другом ошеломлёнными впечатлениями, мы внезапно услышали с другого конца зала: «Что, нравится?»
Слова были сказаны по-русски, и их источником был сидевший за своим столом хозяин. Русский его был вполне приличным.
Откуда такие познания? – поинтересовались мы. Выяснилось, что так учили великому и могучему в школах ГДР, с фантома которой и перебрался после воссоединения наш собеседник. Сначала тут пришлось трудно, заметил он, но потом взял кредит, открыл этот магазин, стал специализироваться на кружках…
А сколько же, скажем, их на том столе? – был наш следующий вопрос. Думаю, порядка четырехсот, ответил хозяин.
Что выбрать в качестве «памятника»?
И тут для нас наступил тяжёлый момент – что выбрать. Конечно, с видом Нюрнберга, ту самую. И другую, из серой керамики, тоже с видом города, но рельефным, на фоне темно-синего неба, с номером серии и порядковым номером на донышке.
А ещё крайне непривычной формы, расплывшуюся по окружности наподобие живота любителя пива, с оловянной крышкой. Она была нарядно украшена многокрасочным историческим гербом Баварии, существовавшим с 1835 по 1918 год. Упаковывая покупку, хозяин по поводу неё заметил: «Такую форму предпочитают многие дамы. Ведь кружку можно держать не только за ручку, но и непосредственно за пузо».
Какой всё же богатый лексикон русского языка был у гэдээровских школьников…
Кружка «для дам» и для «настоящих мужчин»
Естественно, мы не могли покинуть этот чудесный город, не продегустировав того, чем здесь наполняют подобные ёмкости. Тем более что день был дождливый, и требовалось где-то посидеть в тепле. Такое место мы заметили издали, увидев темный дым, идущий из трубы.
Но по дороге притормозили. Две огромные бочки рядом с очередным пивоваренным производством ясно свидетельствовали: столько пенного не выпить даже за две жизни. Но ведь друзья помогут, а?
А для порядка запечатлеться на фоне супербочек…
Нет, столько пива не выпить…
Тёмный дым привёл нас в замечательную таверну Bratwursthäusle с открытой жаровней посередине зала. На ней в сполохах пламени аппетитно скворчали сосиски. Порция – от шести до двенадцати штук, сообщила хрупкая на вид официантка в дирндле. Мы переглянулись: шесть ведь тоже многовато? Но меньше нельзя…
Полдюжины тоненьких, пышущих жаром ароматных сосисок вместе с тушёной капустой, сдобренной тмином, вкупе с калачиком-брецелем, уснащённым алмазами крупной соли, пролетели на ура. Разумеется, этому способствовало и местное светлое пшеничное Tucher Weizen в высоких, расширяющихся кверху бокалах с соответствующим логотипом.
В уютной таверне
И мы с пониманием посмотрели на наших новых соседей за длинным столиком: немолодая улыбчивая и, видимо, опытная в этом вопросе пара заказала помимо пива по дюжине сосисок, которые в этих краях, как выяснилось, называют «нюрнбергами». К таким солидным клиентам в таверне относятся более уважительно: сосиски с капустой им подали на крупных металлических тарелках, отлитых в форме сердца.
Подходит время двигаться к вокзалу, чтобы отправиться к нашей временной мюнхенской обители. Выбираем место повыше, чтобы глянуть на город с верхней точки. Красиво.
Нюрнбергские крыши
Неожиданный постскриптум к нашему вояжу в Нюрнберг произошел на обратном пути в Мюнхен. Удобный полупустой двухэтажный поезд идёт чуть больше двух часов. И мы не преминули развернуть наши трофеи, благо места рядом были свободны. Как оказалось, тем самым привлекли внимание некоего господина средних лет, в синей спортивной куртке, сидевшего через проход.
Улыбнувшись и извинившись, он на хорошем английском поинтересовался, уж не для коллекции ли наши покупки. И получив утвердительный ответ, сообщил, что у него дома, в его Ингольштадте, тоже есть «кое-какая коллекция». Собирает он «давно, но не спеша».
«У вас, должно быть, просторное жилье?» – поинтересовался я. – «Ну, не так уж, чтобы, – улыбнулся он. – Домашние, главное, смирились с моим увлечением и уже не возражают, когда я новую полку для кружек прибиваю. Конечно, я не такой фанат, как тот фермер-овцевод, Кац, кажется, его фамилия. Он целые залы отводит под коллекцию, даже весь потолок покрыл гирляндами кружек, их у него чуть не двадцать тысяч»…
Я рассказал о своей коллекции, он – о своей. Выяснилось, что он предпочитает шнеллы, старается находить сведения о каждом экземпляре. А вы знаете, как вообще возникло производство пивных сосудов? И, видя мой несколько растерянный взгляд, прочитал короткую лекцию, предполагая моё полное незнание предмета. Я не стал его перебивать, хотя кое-что мне было всё-таки известно. Тезисно, она сводилась к следующему.
…Люди пили из сосудов с самых давних времён. Когда пиво стало популярно на германских землях, ёмкости долгое времени вырезали из дерева либо лепили из обычной глины. И то, и другое было не слишком удобно. Дерево пачкалось, стиралось и трескалось, а глина была пористой, что порождало малоприятный неистребимый запах. Однако уже в раннем средневековье немецкие гончары освоили технологию обжига глиняной посуды при таких высоких температурах, что происходило ее остекловывание: материал делался более плотным и, главное, терял пористость.
В некоторых гончарных мастерских для придания кружкам коричневого цвета их при обжиге покрывали металлосодержащей пленкой соляной глазури, добавляя для этого в печь каменную соль. Делали сосуды также из стекла, олова, в которое добавляли медь, из фаянса, а для торжественных случаев – из серебра.
После появления в 1516 году в Баварии «Заповеди чистоты пива» (о чём говорилось раньше) был издан указ оснастить кружки специальными крышками. Так власти надеялись снизить возможность заражения болезнями, разносимыми насекомыми и грызунами: незадолго до этого по Европе прокатилась эпидемия чумы. Металлические крышки крепились к ручке и снабжались рычажком для большого пальца.
Закон о чистоте пива
Многие стали именовать такие сосуды словом stein, «штайн» – «камень». Возможно, памятуя, что для изготовления керамических сосудов использовалась, в том числе, и каменная крошка. Американцы склонны любую керамическую пивную кружку вместимостью в пинту или пол-литра называть stein, произнося как «стейн», хотя чаще употребляют слово mug. Для высоких, оснащенных крышкой сосудов, украшенных рисунками или рельефами, у них есть еще слово tankard. А вот у немцев знатоки для этого порой используют термин schnella – «шнелла».
Для праздничных кубков с откидывающимися оловянными крышками припасен термин sturzbecher – «штурцбехер». А украшенные росписью высокие стеклянные бокалы, особенно изготовленные в прежние века, имеют особое название – humpen, «хумпен».
Что касается средневекового законодательства о крышках для пивных сосудов, то даже когда спустя несколько веков оно было отменено, традиция сохранилась. Очень многим поклонникам янтарного напитка полюбилось возможность прикрывать кружку после каждого глотка, чтобы следующий казался не менее приятным, чем первый.
В заключение «лектор» поделился своими мыслями относительно коллекционирования. Кружек в Баварии, тем более во всей Германии, не говоря уже о других странах, великое множество, сказал он. Так что стоит сделать выбор, по какому принципу строить коллекцию. Например, по географическому. («Как это делаете вы»). Или собирать какой-то период. Или какой-то тип кружек или бокалов. Или по тематическому принципу. К примеру, так называемые «солдатские»: в память о победоносной войне с Францией в начале 70-х годов позапрошлого века солдаты заказывали именные, обычно керамические или фарфоровые, кружки с патриотическими лозунгами…
На этом экскурс был закруглен. Поезд подходил к Ингольштадту, и наш неожиданный и всезнающий собеседник заспешил к выходу, забыв даже черный зонтик в чехле. Я вовремя это заметил, успел его нагнать у дверей, поблагодарить за рассказ и услышать напоследок: «Как я мог не стать пивным историком, если баварский закон о чистоте пива был издан герцогом Вильгельмом IV именно в моем Ингольштадте…»
Но было место в Баварии, откуда после поездки мы не привезли сувенирной кружки. Это самое жуткое, что есть в этих краях. Концлагерь Дахау.
Кошмар остро ощущаешь, уже когда открываешь низкую дверь из кованых прутьев с чудовищной издевательской фразой «Arbeit macht frei» – «Труд делает свободным».
Мы несколько часов бродили по про́клятому месту.
Вход в преисподнюю
Уцелевшая колючая проволока, по которой шел ток. Плац, где под лай овчарок и под дулами шмайсеров выстраивали пригнанных людей.
Очерченные прямоугольники снесённых бараков. Один восстановленный – для наглядности.
Запирающаяся сейфовой дверью «душевая», где вместо воды на обнаженных людей пускали газ. Крематорий с отворёнными печами – здесь избавлялись от тел.
Печи работали бесперебойно
Музей, по которому ходишь, словно по кругам Дантова ада. Доводящий до изнеможения труд. Псевдонаучные «медицинские» опыты над полуживыми людьми. Садистские «наказания». Фотографии дополнены рисунками заключенных.
Вечерняя поверка. Рисунок узника Дахау
Я все надеялся услышать хоть раз родную речь. Нет, среди толп туристов – сплошь немцы, от детей до пенсионеров. Мрачные, задумчивые люди. Пару раз попадались одинокие японки. Между тем в Мюнхене, да и в других местах «великий и могучий» слышишь то и дело.
Чтобы как-то пережить этот ужас, мы отправились в расположенный рядом городок. Он тоже называется Дахау.
Симпатичный старинный центр, живописно вьющиеся улочки, кирха, ярко раскрашенные средневековые особнячки. Они выглядели особенно празднично в лучах неожиданно пробившегося сквозь свинцовую облачность солнца.
Жители Дахау во время войны «не знали», что творится у них под боком.
В городе Дахау «не знали» о лагере Дахау
За это незнание платят их потомки – очищением, глубоким погружением в чувство вины и жёстким неприятием фашизма и ксенофобии…
О том, что нынешние жители Дахау уже давно испытывают крайний душевный дискомфорт от прочной ассоциации названия их городка с концлагерем, свидетельствует такой факт. Стало обычной практикой, когда здешние роженицы отправляются в мюнхенские роддома – только бы избежать метрической записи «Место рождения: Дахау».
…Прошли мы здесь и мимо солидного антикварного магазина, витрина которого была заставлена разнообразными кружками.
Нет, из города Дахау мы не привезём сувениров-«памятников». И так в памяти навсегда засядет увиденное в этот день.
Владимир Житомирский
