Мы ещё продолжим знакомство с городом. Будем бродить по брусчатке, заходить в старинные церкви, перебираться с одного берега реки на другой по могучим мостам…
Часть 1: Искупление вины: запрет на вино
Читать Часть 2: В поисках василиска
Имбирный и Перечный переулки – память о временах, когда пряности ценились дороже золота…
Церковь святой Елизаветы, которая одновременно и храм, и центр разнообразных культурных, вполне светских мероприятий…
Надолго задержимся подле живописного памятника XIV века – остатка мощных оборонительных сооружений, ворот Шпалентор, с двумя круглыми зубчатыми башнями по сторонам…
Ворота Шпалентор
Подивимся задорному изображению короля на углу дома, высунутым языком дразнящего каждого, пересекающего мост из тамошнего Замоскворечья, так называемого Малого Базеля, в Большой. К слову это не единственная «королевская дразнилка» – фото аналога помещено в первой главке.
Монарх дразнится…
Рассмотрим покрытую патиной, сидящую на парапете моста фигуру, печально устремившую взор в воды Рейна. Рядом – большой щит, копье и солидный чемодан. Может быть, это участник очередного крестового похода? Копья-то такие в те времена были, но вот чемоданы…
Всплывает традиционное: «Чемодан – вокзал –…». Хотя, стойте, какой «вокзал» во времена крестовых походов? Ведь без всякого умысла слово «вокзал» запустила в оборот тётенька по имени Джейн Вокс. В XVII веке она построила в предместьях Лондона зал (hall) для увеселений, назвав его собственным именем – Vauxhall.
«Чемодан – вокзал –…»
В следующем веке словечко переползло в Россию: термином фоксал стали именовать помещения и прилегающую территорию, предназначенные для отдыха и тех же увеселений.
С появлением первой железной дороги в России слегка видоизменённым для благозвучия словом вокзал называли концертные залы подле крупных станций. Ну, а там уже было недалеко и до современного значения изначального Воксхолла.
Но я, как обычно, отвлёкся. А ведь нам предстоит во всех подробностях рассмотреть кинетический фонтан, созданный Жаном Тэнгли – скульптором, психологом и фантазёром. Поднимающиеся из воды, движущиеся железки и разнообразные конструкции, сами исторгающие горизонтальные и вертикальные, причём, всё время меняющие направление струи.
Рассказывают, что кинетическая композиция возведена на месте и в память сгоревшего театра, а исходным материалом мастеру послужил уцелевший в огне реквизит.
Как бы там ни было, композиция завораживает – своими непредсказуемыми построениями, вращениями колес и колесиков, вылетающими из неожиданных мест струями и струйками. Особенно, когда на заднем плане высится прекрасный в своём застывшем величии, неподвластный времени Кафедральный собор...
Фонтан Тэнгли
Этот прославивший его фонтан Жан Тэнгли создал в 1977 году. Ему было немаловажно, чтобы его творение было принято Базелем – городом, куда его привезли из родного Фрибура в раннем детстве и где он фактически сформировался как художник.
Заметим, что ещё за пять лет до этого он предложил проект чего-то подобного «малой родине» – Фрибуру. Однако для тамошних муниципальных властей такое сооружение на фоне древнего и солидного городского антуража показалось чересчур смелым.
Скульптору пришлось возвести ещё одну фонтанную кинетику – в Париже, чтобы отцы его родного города всё-таки снизошли до согласия осуществить его проект.
Базельский же фонтан никак не отпускает от себя. Хочется рассмотреть его со всех сторон, обходя по окружности омывающий его солидный водоём.
И с каждой новой точки открывается что-иное, вызывающее очередные ассоциации, прерываемые лишь отдельными брызгами, которые долетают до тебя из выплесков, выстреливаемых недрами жутковатой композиции.
Что же скрывается за безумным нагромождением вроде бы случайных железяк, к тому же пребывающих в движении, скрежещущих и вдобавок выплевывающих водяные струи?
Как формулировал сам Тэнгли,
«мои вещи – пепел моих сновидений».
Возможно, в своих снах он возвращался в детство, когда от домашних неурядиц частенько сбегал в не далекий сосновый бор. Здесь из найденных старых консервных банок, каких-то колесиков и деревяшек мастерил первые свои конструкции, которые устанавливал в ручье. Поток воды заставлял всё это колыхаться и издавать странные шумы. Это ему очень нравилось, позволяло мечтать о новых «скульптурах».
Но подростком он пережил и куда более страшные звуки – грохот от разрывов бомб, падавших на Базель, куда переехала семья. На его глазах молодой женщине с ребенком оторвало голову.
Эта был налет авиации союзников, не раз на протяжении Второй мировой войны таким способом нарушавших швейцарский нейтралитет. (Заметим, что и гитлеровские самолеты в начале войны вторгались в территориальное пространство альпийской республики, и швейцарской авиации приходилось вести в собственном небе настоящие воздушные бои).
Жан Тэнгли
Странные, порой устрашающие композиции, которые создавал Жан Тэнгли, иногда издающие какие-то скрипы, скрежет и прочие режущие слух звуки, по признанию скульптора, были как раз эхом пережитой в отрочестве бомбёжки, своеобразным предупреждением против подобного.
Мне же эти инсталляции Тэнгли представляются отражением хаоса, утверждающегося в мире. А тонкие, но неожиданные, сильные и какие-то задорные струи воды – надеждой, что люди всё же одумаются, преодолеют подкрадывающийся морок.
Впрочем, как в таких случаях говорят искусствоведы, работа скульптора «открыта для интерпретаций».
Инсталляция Тэнгли, естественно, далеко не единственное, что даёт городу аргумент в споре за статус культурной столицы страны. Конечно, весомости аргументу добавляет наличие нескольких десятков художественных музеев. И всё же есть нечто, прочно утвердившее город на карте общемировой культуры.
Это «нечто» именуется Арт-Базель, Международная ярмарка искусств.
У входа на ярмарку
В один из приездов сюда вместе с группой коллег я основательно погрузился в изучение этого культурного и культового явления.
Должен отметить, что сам факт тогдашнего визита произошёл благодаря шефу бюро Switzerland Tourizm в России Геннадию Габриэляну. Начиная с 1996 года он, будучи профессиональным журналистом, регулярно формировал для таких поездок группы коллег – с их последующим рассказом в СМИ о «швейцарском турпродукте». Тщательно подходил к подбору кандидатов для таких поездок, именовавшихся «ознакомительными» (fam-trips). Следил за журналистской «отдачей» по итогам каждой поездки. Я обычно по возвращении публиковал четыре-пять иллюстрированных статей в разных изданиях, поэтому удостаивался таких приглашений и в дальнейшем. В далёком будущем, как ясно из этих заметок, знакомство со Швейцарией продолжилось уже индивидуально, на «семейном уровне».
…Итак, город практически официально называют «культурной столицей» Швейцарии. Но базельцам этого мало. Они пытаются всячески оттеснить Цюрих с тех прочных позиций, которые он занимает в стране, неформально считаясь столицей финансовой. (Напомним: административный центр страны – Берн, эпицентр политической жизни – Женева).
И если по численности населения, при всём старании базельцев, даже памятуя о грустной участи апокрифичного Якоба Христена, за Цюрихом им не угнаться, то во всём остальном они всячески подчёркивают: их город куда как значительнее. По меньшей мере, в культурном плане.
И река-то у них великий Рейн, а не какая-то Лиммат. И первый мост через тот же Рейн был построен тут. И музеев-то у них в городе целых три десятка (в том числе старейший в Европе общедоступный музей живописи). И университет у них самый древний. И книги здесь стали печатать прежде всех в стране, и трамвай-то у них пущен раньше, и собор у них чуть выше цюрихского. И даже у слона в местном зоопарке некоторые части тела-де побольше…
Делают это базельцы не без юмора: книжку о такого рода местных рекордах они снабдили ядовитой надписью на обложке: «Посвящается Цюриху».
Шутки шутками, но ярмарка Арт-Базель прочно утвердила город на культурной карте не только Швейцарии, не только Европы, но и всего мира.
В тот приезд в Базель, о котором я упоминал, несколько дней было посвящено знакомству с этим ярким культурным явлением. Рассматривал картины и скульптуры, общался с гостями и галеристами, обстоятельно побеседовал с менеджером по связям со средствами информации Берндом Шустером.
Не слишком долгая, но яркая история ярмарки зародилась в 1969 году, когда за бокалом вина в одном из здешних кафе встретились трое известных владельцев швейцарских галерей – Трудль Брюкнер, Эрнст Байелер и Бальц Хилт. Они только что побывали в Кёльне на весьма скромной выставке искусств, где были представлены местные художники.
А что, если создать площадку для галерей из разных стран? Это будет полнокровный смотр современных тенденций в искусстве, станет площадкой для дискуссий, да и экономический эффект от продажи работ возможен вполне ощутимый…
Возникшая и сформировавшаяся после очередных бокалов вина идея была реализована уже в следующем году: состоялась первая Арт-Базель.
В залах Арт-Базель
Изначальные наметки основателей год от года совершенствовались, пока не превратились в некие критерии, о которых мне поведал вышеназванный Бернд Шустер.
Тогда устроители ярмарки, по его словам, разослали приглашения тысяче художественных галерей, хотя, конечно, знали, что по-настоящему высококлассных в мире наберётся не более шести сотен. Однако представительный международный экспертный комитет, которому предстояло провести строжайший отбор, не хотел упустить из виду ни одного интересного участника.
Каковы же критерии этих экспертов?
Во-первых, делился пиарщик, учитывается, выступает ли владелец галереи только как дилер, или же идёт дальше, разыскивая новых талантливых художников и скульпторов, оказывая им помощь и поддержку.
Во-вторых, принимается во внимание наличие собственного помещения. И если да, то желательно, чтобы там проводилось ежегодно не менее трёх выставок. И, конечно же, устроители Арт-Базель пристально смотрят на художественный уровень произведений, которые галерея предлагает для экспонирования и продажи в Базеле..
Только тем, кто соответствует этим требованиям, предоставляется возможность приобрести на ярмарке место для экспозиции. Как оказалось, из тысячи приглашённых в тот раз откликнулись семьсот – прислали информационный пакет, состоящий из слайдов, видео, брошюр, каталогов. И лишь 270 галерей из 20 стран смогли вписаться в строгие рамки отбора. Российские галереи, к сожалению, тогда не прошли это сито. Однако среди авторов произведений было немало знаменитых художников, родившихся в России.
В их числе Марк Шагал, чьё полотно оценивалось в $1 млн. 650 тыс. Рисунки Малевича – в $50 тыс. Были представлены также работы Кандинского, Явленского, Родченко…
За несколько миллионов можно обрести Пикассо…
Можно было приобрести и произведения выдающихся европейских художников. Самый высокий ценник – $3 млн. 600 тыс. висел у полотна Клода Моне «Пастораль в розовых тонах» и подле одной из работ Пикассо, выполненной во вполне реалистической манере. Ненамного дешевле «шёл» Жоан Миро.
…или Жоана Миро
Отдельный павильон был отведён скульптуре. Работы заставляли задуматься, а то и попросту ошарашивали.
Как, например, висящий в воздухе тяжёлый цилиндр, исторгавший некую вязкую – и явно агрессивную – бордовую массу. Изготовленная из нейлона, фибергласа и металла скульптура имела впечатляющие размеры: 488 на 548 см. Что подчеркнул и её создатель Клес Ольденбург, назвав это «Гигантским мешком со льдом».
Скульптурная часть ярмарки вообще в большей мере, нежели, живопись, несла на себе печать абстракции и концептуальности. С некоторой опаской, дабы не задеть длинные шипы, вы обходите странный предмет, смахивающий на безумно увеличенную молекулу. Неподалеку – нечто золотистого цвета, формой и размерами напоминающее летающую тарелку…
Зрителю не всегда удаётся разгадать замысел автора, и приходится напрягаться, чтобы объяснить увиденное.
На этом фоне «Лица» корейского скульптора Ён Тэ Чоя из крашеной меди выглядят достаточно реалистично. Её скромные размеры (75х47х17 см.) контрастируют с огромной скульптурной композицией американца Ричарда Серра «Скрученный эллипс» (412х845х840 см.).
Ён Тэ Чой. «Лица»
Сваренное из двух листов толстой стали и окрашенное в коричневый тон, высокое кольцо, не вместившись в павильон, встречает вас у его входа. В округлой стене имеется узкий проход, куда при желании можно протиснуться, чтобы оказаться в некоем практически замкнутом пространстве.
Возможно, подобным смельчакам автор намекал, что из любой ситуации есть выход. Или же, что не стоит загонять себя в почти безвыходное положение, соваться невесть куда? Как обычно, трактовка – за вами.
Пока я размышлял над загадкой, заданной скульптором-монументалистом и мысленно именовал его «скульптором-металлистом», до меня донеслось сказанное на английском:
Ну что, Мартин, не побоишься проникнуть в эту щель? Или, как обычно, тебя придётся несколько раз просить?
Чуть хрипловатый женский голос, как обнаружилось, исходил от сухопарой дамы, облачённой в вечерний туалет – длинное тёмное платье, чёрные лайковые перчатки почти до локтя, вуалетка, маленькая витая шляпка и что-то сверкающее в районе декольте. Её гораздо более молодой спутник, облачённый в тёмную пару, не двинулся с места, лишь усмехнувшись уголком рта, искривив аккуратную тонкую ниточку усов.
«Эллипс» Ричарда Серра
Я заметил, что часть посетителей были, как и эта чета, одеты с некоторым шиком, однако встречалась и публика в кроссовках и довольно затрапезных футболках. Однако все те, кто переходил от экспоната к экспонату с записными книжками и затевали негромкие переговоры с такими же – арт-дилеры и галерейщики, кураторы и меценаты, – одеты были по-деловому, солидно…
За минувшие годы ярмарка неизменно укрепляла свой статус как важнейшая площадка для демонстрации и продажи самых заметных произведений современного искусства. И хотя число галерей-участников оставалось на том же уровне – около трёхсот, она приросла своеобразными «филиалами».
В 2002 году начала работать ярмарка в США – Art Basel Miami Beach. В 2008-м – в Азии, Art Basel Hong Cong. Раскрученный бренд основного «Базеля» позволил обеим «дочкам» стремительно набрать популярность у представителей мира искусства, практически сравнявшись со швейцарской по такому показателю, как число посетителей. В 2019 году эти цифры составляли соответственно: 93, 81 и 88 тысяч человек.
Устроители «Базелей» готовились особенно пышно и торжественно, с привлечением возможно более заметных имён отметить в 2020 году полувековой юбилей ярмарки. Пандемия, к сожалению, перечеркнула все планы. Перенесённая на июнь нынешнего года юбилейный ярмарка Арт-Базель по той же причине в последний момент оттянута на сентябрь.
Возникает законный вопрос: а где же наши галерейщики? Вопрос не простой. Часть, как говорят эксперты, масштабом своей арт-деятельности не дотягивают до требуемых для участников параметров. Для других само участие чересчур накладно в сравнении с перспективой экономической отдачи. Одна аренда не дешева: для малых галерей – 760 швейцарских франков за квадратный метр, для крупных – 905. А ведь еще расходы на логистику, страховку…
В своё время в одной из ярмарок участвовала наша «Риджина». Хотя на стендах европейских галерей-участников работы отечественных мастеров – не редкость. Имена Кабакова, Булатова, Пепперштейна арт-дилерам уже хорошо известны.
Нет сомнения, что рано или поздно самая прославленная в мире ярмарка искусства снова примет гостей, покажет выдающиеся и просто необычные – но талантливые – произведения художников, скульпторов, фотографов, окутает особой атмосферой и профи, и рядовых гостей.
И всё же Арт-Базель – лишь один из многих магнитов, имеющихся в распоряжении швейцарского города.
С произведениями искусства сталкиваешься повсюду
Раскинувшийся на холмах по берегам великой европейской реки Базель не только красив, но и обладает некоей удивительно притягательной аурой, заставляющей людей вновь и вновь приезжать сюда, в первую очередь соседей – французов и немцев.
Наверное, влечёт не только насыщенная культурная жизнь – все эти ярмарки искусств, выставки часов и драгоценностей, карнавалы и музейные экспозиции, но и некое «второе дно»: напластования исторических событий, которые таит в себе всякая улица, а то и дом, легенды, оборачивающиеся реальными событиями, и исторические хроники, порой столь удивительные, что в них трудно поверить.
Окончание
Владимир Житомирский
