Елена Мушкина — известный журналист, много писавшая на тему семьи.
Вышедшие когда-то в «Неделе», её тексты не теряют актуальности и сегодня.
Читайте и сможете убедиться в этом сами.
Из книги Е.Р. Мушкиной «От станции Любовь до станции Разлука» (Москва, 2021).
Мальчишка родился с пузырями на ладонях, с яркой красной сыпью. Диагноз — сифилис. Врожденный. Его лечили, его вылечили, и будь соблюдена, как и положено, врачебная тайна, горе, возможно, не вышло бы за пределы семьи. Но кто-то «случайно» прочитал историю болезни ребенка, кто-то «невзначай» рассказал о ней соседям… И поползла по округе весть: парень-то, оказывается, сифилитик!
В детском саду, а потом в школе, во дворе и в пионерском лагере мальчишка чувствовал себя отверженным. Родители его сверстников держали ухо востро: «Не трогай игрушек этого мальчика! Не садись с ним за одну парту! Не купайся вместе в озере!» Бесполезно было объяснять, что парень не заразен, что давно вылечился. «Это не имеет значения! От сифилитика надо держаться подальше!» Женщина, которая рассказывала мне свою историю, рыдала: «Вот так долгие годы! За что же страдает мой сын? Меня казните, я во всем виновата»!
Виновата ли она?
Женщина заразилась от своего мужа, который любил ее горячо и самозабвенно. Но однажды, будучи в командировке… Он и сам скоро забыл о той случайной встрече, а жена и вовсе ничего о ней не ведала. Она узнала об этом много лет спустя, и о том, что больна, ей сообщили только в самом конце беременности. Делать аборт было поздно. И родился ребенок с врожденным сифилисом.
Виноват ли он?
Один неверный шаг, миг легкомыслия, выпавший когда-то на долю мужчины, обернулся вечной трагедией для женщины и ребенка, людей, самых дорогих ему.
— Это без вины виноватые, — говорит Михаил Милич, доктор медицинских наук. — Вы только вдумайтесь, какое потрясение пережила женщина! Сначала она узнала, что заразилась сифилисом. Потом, что муж изменил ей. И, наконец, что она передала страшную болезнь новорожденному сыну. Таких потрясений хватит на всю жизнь…
— Михаил Владимирович, в последние годы нашим вниманием прочно завладел СПИД. Напуганные его жестокостью и коварством, мы, кажется, забыли о существовании другого врага — сифилиса.
— Забыли?! Только не врачи-венерологи. Как говорится, рады бы в рай, да грехи не пускают. Грехи в прямом смысле слова. А если серьезно — помним мы о сифилисе, сражаемся с этим недугом. Почему же сложилось впечатление, что забыли? Так ведь еще недавно «не было» у нас ни проституток, ни наркоманов, и случайных половых связей тоже «не было». Теперь вдруг оказалось, что все это есть. К сожалению… Есть и венерические болезни. Ныне к ним прибавилась, пожалуй, самая страшная — СПИД.
— Выходит, что СПИД и сифилис — родственники?
— Я бы сказал, близкие родственники. Когда в Европе возникла эпидемия сифилиса, инфицирование проходило очень быстро, болезнь протекала бурно, с тяжелейшими осложнениями. Началась паника, стали даже говорить о половой чуме. Постепенно, причем за сравнительно небольшой исторический период, за 200–300 лет, инфекция стала хронической, вялотекущей. В науке это явление получило название патоморфоза. Такой патоморфоз бывает естественным, скажем, за счет влияния окружающей среды, или искусственным, обусловленным лекарствами.
То, что произошло с сифилисом, относится, прежде всего, к естественному патоморфозу. Однако, когда в начале 1900 года появились мышьяк, ртуть, висмут и, наконец, пенициллин, стал развиваться и искусственный патоморфоз. В результате произошло изменение клиники и течения болезни.
— Можно вздохнуть спокойно: сифилис не страшен!
— Не страшен в массе. Но кто-то из заразившихся этим недугом по-прежнему обречен. Кто именно? Неизвестно. К сожалению, нельзя предвидеть, по какому пути пойдет болезнь, у кого она будет протекать мягко, у кого — тяжело, со смертельным исходом. Так же, например, мы не знаем, кто из заболевших гриппом перенесет его на ногах, а у кого дело кончится менингитом.
— Словом, лотерея: количество выигрышей известно, но — кому повезет?
— А потому все, заболевшие сифилисом, все без исключения, должны немедленно начинать лечение.
Тем более, что возбудитель сифилиса активизировался. Не только человек борется за свое существование; микроорганизмы, включая бледную трепонему, возбудителя болезни, тоже делают все, чтобы остаться на плаву. Вероятно, трепонема привыкла к условиям обитания, начала приспосабливаться к действию лекарств. Все чаще сифилис вновь показывает свое звериное лицо.
— А тут и новая напасть — СПИД.
— Напомню, синдром приобретенного иммунного дефицита свидетельствует о наличии у человека особого вируса, который парализует защитные свойства организма, губительно действует на некоторые виды лимфоцитов, отвечающих за наш иммунитет. Впервые описание болезни появилось в 1981 году, когда была создана серологическая реакция, позволившая определить наличие вируса в крови. Приоритет принадлежит трем ученым — М. Готтлибу, Ф. Сигалу и Г. Мазуру, из разных городов США.
Сначала думали, что вирус СПИДа был получен искусственно в лабораторных условиях, а затем случайно (например, разбилась пробирка) оказался «на свободе». Версия нелепая, понятно, что она лопнула. Возникла следующая гипотеза: вирус СПИДа от зеленых мартышек в Центральной Африке попал в кровь местного населения и распространился в страны Карибского региона, потом — в США и Европу. И здесь прослеживается цепочка: от животного к человеку.
Бывает, что сифилис, поселившийся в организме человека, ничем себя не проявляет: его держит в узде лимфатическая система, в частности, лимфоциты. Правда, убить бледную трепонему лимфоциты, к сожалению, не могут, но развиваться ей они не дают. А теперь представьте, что человек этот заразился СПИДом…
— Представить нетрудно: эти болезни обычно «выбирают» одних и тех же людей, сексуально распущенных.
— Так вот, вирус СПИДа бьет в таких случаях без промаха. Он знает ахиллесову пяту — сразу же поражает лимфоциты. И они, еще недавно такие сильные, сдают позиции. Сифилитическая инфекция, до сих пор дремавшая, оживает, активизируется. В результате — тяжелое поражение мозга.
— Можно ли сказать, что СПИД пришел на смену сифилису? Принял у него эстафету? Возможно, это и есть тот сдерживающий центр, которому суждено следить за нашей нравственностью?
— Насчет эстафеты вряд ли; просто эти две страшные болезни вполне уживаются под одним небом. Ну а нравственность…
Вообще считаю: природа создала венерические болезни именно для того, чтобы человек не отвлекался от своей основной миссии — продолжения рода.
Вирус СПИДа нашел в образе жизни современного человека благодатную почву. Не будь увлечения сексом, трепонемы и вирус не пробились бы в организм человека, так и прозябали бы у лам да мартышек; животные являются лишь вирусоносителями. Да, эта инфекция создана специально для человека!
— Создана, чтобы вызвать страх перед заражением? Тогда, мол, и внебрачных связей будет меньше?
— Конечно, каждый, кто ведет беспорядочную половую жизнь, боится заразиться венерической болезнью. Но является ли этот страх сдерживающим фактором в сексуальной жизни? По-моему, нет. Возможно, какую-то часть населения он и остановит, но, уверен, часть небольшую и ненадолго. Подтверждение? По данным юристов, инициатива полового контакта часто исходит не от больных, а от потерпевших.
Они, потерпевшие, знали о болезни своего партнера, но это их не остановило!
— Невероятно: знают о возможных последствиях, но рискуют своим здоровьем, жизнью, рискуют здоровьем и жизнью детей, близких! И все же, как обуздать венерические болезни, как найти на них управу? Запреты не действуют, страх не останавливает. Может, последняя надежда — боязнь общественного мнения?
— Я сказал бы, общественного осуждения. Да, страх перед оглаской бывает сильнее страха перед болезнью. Общество не прощает согражданам ни сифилиса, ни СПИДа. В глазах людей диагноз «сифилис» и «СПИД» звучит как приговор. И тут я хочу высказать мысль, которая вызовет у читателей недоумение и возмущение: во многих случаях приговор этот необоснован. А мы, пригвоздившие больного человека к позорному столбу, подчеркиваю: больного! — ведем себя порой, как ханжи и лицемеры.
— Вывод, в самом деле, неожиданный. Человек меняет случайных партнеров, заражается страшной болезнью и заражает других. Он становится опасным, а вы, подумать только, предлагаете не осуждать его!
— Но и вы подумайте! Не приходилось ли вам приглашать в гости приятеля, холостого, интересного: «Заходи, расскажешь про свои похождения». А услышав, что у него опять новая подружка, смеемся: «Пора бы наконец и остепениться!» Провожая в отпуск, напутствуем: «Надеемся, скучать там не будешь», вкладывая в эти слова определенный смысл. Ну а дальше? Когда кончится отпуск, мы будем с интересом слушать рассказ о похождениях нашего Дон Жуана. А вот если пир заканчивается бедой? Тут-то мы сразу меняем свое отношение к приятелю. Меняем, забывая, что сами не безгрешны, что, вырвавшись в отпуск без жены, тоже не скучали, что такое могло произойти и с нами.
Еще пример. Работала со мной женщина. Личная жизнь у нее не сложилась. Однажды, придя на работу, шепнула приятельнице, что ждет ребенка. «Молодец, давно бы так!» Беременность была трудная, женщине сочувствовали, старались помочь, не загружали ее работой.
Но как отреагировали бы сослуживцы, если бы вместо слов «Я жду ребенка» женщина сказала: «Я заразилась сифилисом!»
Поверьте, ее начали бы сторониться, осуждать, может быть, даже предложили уйти с работы. По собственному желанию…
Я глубоко убежден, если то или иное явление существует в нашей жизни, надо предвидеть и его последствия. Коль скоро мы признаем, что существуют внебрачные половые связи (признаем ведь?!), коль скоро знаем, что есть невесты, которые идут в загс на шестом месяце беременности, и школьницы, делающие аборт, и супружеские треугольники… — коль скоро все это мы допускаем, значит, надо допустить и возможные последствия. Негативные. В одних случаях это аборт, в других — рождение нежеланного ребенка, в третьих — заражение венерической болезнью. В двух первых случаях общество сострадает и помогает. В третьем клеймит позором.
Помню, много лет назад приезжал в нашу страну французский профессор Юрье. Ему стали объяснять, что виновниками венерических болезней у нас являются аморальные лица — алкоголики, тунеядцы. Словом, антисоциальные элементы. Знаете, что он ответил? «Во Франции считают: если человек купается в речке, он имеет право заболеть воспалением легких».
— До сих пор мы говорили о внебрачных половых связях. Но, Михаил Владимирович, ведь среди заболевших сифилисом есть люди, зараженные своим супругом?
— И таких немало. Мы изучили истории болезней тех, кто в течение полугода лежал в кожно-венерологической больнице имени В. Короленко. Оказалось, 30% женщин были заражены своими мужьями, 15% мужчин — женами. А когда включили в статистику и тех больных, кто не состоит в браке, но имеет постоянных многолетних половых партнеров, то общее число пострадавших женщин достигло 50%, а мужчин — 30%. Пострадавших!
— Итак, самый распространенный путь заражения — половой контакт?
— Второй путь — переливание крови. Правда, не всякий донор, больной сифилисом, передаст инфекцию, а вот больной СПИДом сделает это непременно. И у нас, и за рубежом доноры крови проходят тщательное клиническое и лабораторное обследование. И все же…
К этим основным путям заражения сифилисом добавьте грязное полотенце, которым вытирался больной, стакан, из которого он пил, недокуренную сигарету, которой он поделился с приятелем, поцелуй, даже самый безобидный… Так, скажите, надо ли объяснять, что среди больных много без вины виноватых?
— Но есть ведь еще наркоманы. Они тоже передают венерические болезни?
— И в этих случаях, уверен, человек нуждается в сочувствии.
Жестокость общества в отношении венерических больных поразительна.
— Подождите, а почему обществу известен диагноз? Где же врачебная тайна?
— Да какая тут тайна! Вообще-то сохранить ее и в самом деле нелегко. Венеролог всегда должен выявить и обследовать каждого, с кем больной имел половые контакты. Это называется «работа в очаге поражения». Не будем скрывать: одни врачи ведут ее осторожно и тактично, другие спешат сообщить на работу, пишут диагноз в справке, в бюллетене. Во многих случаях это недопустимо.
Недавно пришел ко мне мужчина. Его направил на консультацию терапевт: пошаливало сердце. Диагноз не вызвал сомнений: болезнь развилась на почве сифилиса. Больной, примерный семьянин, высказал предположение, что заразился в… 1942 году, когда ему было 19 лет. С трудом вспоминает, что была на фронте хорошенькая санитарка… Болезнь развивалась слабо, и вот спустя почти 50 лет я определяю позднюю форму сифилиса. Эпидемиологически мой пациент для окружающих не опасен. Выписываю лекарства, объясняю, что принимать их необходимо. Отказывается: «Чего уж, столько лет прошло!» Знаете, как должен я поступить согласно существующему положению? Направить мужчину на принудительное лечение. Могу привлечь к ответственности за уклонение от него. Могу вызвать милицию, передать дело в суд…
Скажите, почему мне дано право обращаться с этим человеком, как с преступником? Заставлять его лечиться насильно? Иное дело — первичный больной, который, имея острую стадию болезни, живет половой жизнью, несмотря на категорический запрет. Тут, конечно, санкции должны быть самые суровые. Но у моего пациента поздняя форма сифилиса.
Человек опасен только для себя, не заразен даже при половых контактах. Но мы и его клеймим позором.
— Видимо, чем более жестоко общество относится к таким больным, тем более тщательно и надо сохранять тайну.
— Но попробуйте сделать это, если вас посылают на лечение, а на дверях диспансера буквально обжигающая вывеска: «Кожно-венерологический»! Беретесь за ручку двери — и в этот момент вас окликает сослуживец, проходящий мимо по улице. Не правда ли, пикантная ситуация? Некоторые предлагают еще более обострить ситуацию: разделить диспансер. Отдельно — кожный, отдельно— венерологический. Это неправильно. Должен быть один диспансер и одна вывеска: «Кожный». Знаете, кто показал нам пример, как хранить тайну венерических болезней? Пушкин! Есть у него эпиграмма:
Лечись — иль быть тебе Панглосом,
Ты жертва вредной красоты —
И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты.
Панглос — это ученый из романа Вольтера «Кандид», лишившийся носа; боги наказали его за сексуальную распущенность. Так вот, эпиграмма адресована другу Пушкина, заболевшему сифилисом. Но до сих пор неизвестно, в чей адрес она была направлена…
— Но ведь анонимность соблюдается и сейчас?
— К сожалению, суть анонимности многие понимают неверно. Вместо того, чтобы проводить анонимно для окружающих обследование пациента (это и есть врачебная тайна), некоторые пытаются вести анонимное обследование. Улавливаете разницу?! У человека, пришедшего, скажем, сдать анализ крови на СПИД или на сифилис, не спрашивают ни фамилии, ни адреса. А теперь, представьте, анализ показывает: он — вирусоноситель! Скорее остановить инфекцию, выявить случившиеся контакты! Но ведь больной анонимен, он и глаз не кажет.
— Михаил Владимирович, до сих пор мы говорили о тайне и анонимности для соседей, сослуживцев. А как быть с членами семьи? Супруг, дети…
— Сколько же разводов происходит на этой почве! Причем, если заболел муж, то жена, как правило, не принимает решительных мер. Поплачет в подушку, попереживает и начнет лечиться. Иное дело, когда заболевание приносит в семью жена. Мужчина обычно никаких объяснений не слушает: только развод! Но ведь и скрыть от семьи болезнь мы не имеем права!
Поэтому я иногда говорю, что, возможно, муж случайно где-нибудь заразился — был в бане, купался в пруду… Это ложь святая, ложь во спасение.
— Вечно ли будут мучить нас венерические болезни?
— Мой прогноз оптимистичен. Думаю, появится поколение, мало восприимчивое к инфекции сифилиса и СПИДа. Возможно, болезнь у наших потомков будет протекать легко, как говорят специалисты, бессимптомно и с благоприятным исходом. Допускаю и такой вариант: больше станет носителей вируса, а вот количество больных уменьшится. Но это в будущем. А пока…
Нетрудно предположить, что при современном уровне миграции, при увеличивающемся числе внебрачных половых контактов, наркомании, алкоголизма число носителей страшных венерических болезней и, следовательно, число больных все же будет нарастать.
— Так где же выход? Мы говорили, что СПИД потому и появился, что нашел себе благодатную почву в образе жизни людей. Значит, надо оздоровить этот образ жизни, повышать нравственность!
— И, конечно, сексуальную, санитарную культуру, вести половое просвещение. К этому добавьте еще два выхода: научиться хорошо лечить венерические болезни и научить человека предохраняться от них. Словом, профилактика.
