Самое страшное для человека – это превратиться в спящего с открытыми глазами: смотреть и не видеть, видеть и не думать о том, что видишь, добру и злу внимать равнодушно; проходить спокойно мимо зла и неправды. Опасайся этого, сын, больше смерти, больше любой самой страшной опасности.
Человек без убеждений – тряпка, ничтожество. Раз ты убеждён, что на твоих глазах творится зло, пусть сердце твоё кричит об этом, борись против зла, добивайся торжества правды. Помнишь мои рассказы о Сергее Лазо? Он писал в своём дневнике: «Убеждения нужно выстрадать, нужно проверить их жизнеспособность, нужно обтереть их о чужие убеждения... Человек должен скорее пойти на гибель, нежели отказаться от своих убеждений...» Вот как поступают настоящие люди: лучше умереть, чем отказаться от убеждений.
В. А. Сухомлинский
Всё, что я знаю о школе – из поры моего школьного детства. Что происходит в нынешних стенах учебных учреждений, которые из школ превратились в гимназии, лицеи и вот эти странные образования: ГБОУ, МБОУ или ЧОУ, а самое простое из этих атавизмов ранне-советской эпохи – СОШ (средне-образовательная школа), я знаю весьма поверхностно. Сменились время, эпоха, формация, мы безоглядно перешли на болонскую систему образования, как всегда, хватая из-за границы то, что нам совсем никак не подходит. Обычная и понятная пятёрка как отметка за успеваемость сменилась ста баллами. Фигуристы при смене оценочной системы, где вместо классической десятки пришли тоже какие-то фантастические и мутные нагромождения подсчётов и цифр, до сих пор ёжатся. Зачем ломать то, что прекрасно работало, было просто и гениально? В моду, в угоду и чёрт ещё чего ради. Какие-то бюрократические игры, чтобы заморочить людям головы. На это чиновный люд горазд, за то и хлеб свой едят. Это видимость их работы, а не то на фиг бы они кому были нужны.
Unsplash
Подумал вдруг – а если бы Аркадий Голиков (ещё не Гайдар) назвал свою известную повесть не «Школа», а вот «ГБОУ», скажем, читал бы кто-то это произведение? Сам себе отвечу: читали бы. Ведь есть у него рассказ (по-другой версии повесть) «Р.В.С.», второе произведение специально для детей. Было популярно, даже экранизировано. Р. В. С. – это – для тех, кто не знает советских реалий – Реввоенсовет. Как раз из поры сплошных аббревиатур и сокращений: ВЧК, Совнарком, Турксиб, Главком, Наркомвоендел и т.д. Помните, тогда даже на имена было подобное поветрие, доходившее до маразма: Вилен (В. И. Ленин), Челнальдина (Челюскинцы на льдине), Оюшминальда (О. Ю. Шмидт на льдине), Тракторина, Октябрина… Кстати, настоящее имя Нонны Викторовны Мордюковой – дочери председателя колхоза на Кубани – Ноябрина. Непонятно, откуда тогда могли взяться Аристарх Ливанов и Изольда Извицкая. Не вписывались звёзды нашего советского кино в социалистическую тенденцию. Но жизнь прекрасна в многообразии, где новояз с церковно-славянским и салонным вполне уживались, хотя и не без кровавых стычек. Однако, это в прошлом.
А что нынешняя постсоветская школа? Педагогический коллектив, на мой оторванный уже взгляд, в той или иной степени – серпентарий, а попросту – змеюшник (если не сказать гадюшник). Не раз, будучи журналистом, в этом убеждался. В этом серпентарии из ребёнка пытаются воспитать духовно высокую, глубоко мыслящую, всесторонне развитую, гуманистически заряженную личность. Парадокс? Нет, реальность. Пытаются. Уровень знаний позорный. Наличие стобалльников – из раздела очевидного-невероятного. Но гонка за количеством стобалльников тут непрерывная. Это показатель. Не удивлюсь, если в ход идут подложные средства, а попросту – приписки. Школа забюрократизирована и тонет в отчётностях, когда на прямое дело – обучение школяров и, тем паче, их воспитание времени не остаётся.
Пример: покупаю в магазине сигареты.
Магазин – рядом с гимназией, где я в это время работал в хозчасти (мне бы у них преподом по русскому языку с литературой, ведь у меня в дипломе МГУ записано «Литературная работа», но меня взяли лишь на эту работу, причём отношение сразу стало как к плебею, человеку низшего сорта, ибо боги – это педагоги, как они сами про себя думают).
Рядом у кассы девочка.
Она говорит: курить вредно.
И я, и продавщицы смеёмся.
Та продолжает: я курила и бросила.
А в каком ты классе – спрашиваю.
В пятом.
На мои удивлённые глаза – пояснение: а у нас весь класс курит.
Пятый класс элитной гимназии!
Там такие распальцованные родители, видел списки – нет ни одного ниже руководящего работника. То есть гимназия – для блатных. Эти детки в достатке – не только курильщики и потребители энергетиков, для них не экзотика ни спайсы, ни прочие запрещённые препараты. Но боги-педагоги увлечены отчётностью и своим величием. Они – хозяева элитного учебного заведения.
Всё, но комментс, как говорят англичане.
Сразу после школы (средней) я поступил в педучилище. На худграф, специальность – учитель черчения и рисования. В моё время там готовили учителей начальных классов, физкультуры и по моей специальности. Скажу, что худграф я не закончил – забрали в армию. Назад не вернулся, вместо худграфа путёвкой в жизнь стал журфак. Потому что и то, и другое я делаю замечательно. Я и художник, и писатель, и журналист, и драматург, и повар, и строитель, и почтальон, и, говорят, неплохой психолог… Но в бого-педагогические ряды так и не попал. Видимо, не дотягиваю. Почему я такой всесторонне одарённый (или развитый)?
Потому что учился я в советской школе.
У её истоков стояли Крупская и Луначарский, это они заложили основы лучшего в мире советского образования.
Почему, по недавним исследованиям, IQ советских граждан в разы выше, чем у рождённых после развала СССР?
Сменилась система образования.
Тридцать лет целенаправленно у нас уничтожалось то, что есть база, что формировало не только образованного человека, но гражданина и патриота. У нас вообще всё уничтожалось в надежде на импорт, но удар по школе – это не катастрофа, это преступление против человечности. И оценки я смягчать не буду.
Делаю журналистский опрос на улице в день памяти Дмитрия Донского. Ловлю молодёжь – учатся, должны знать. Трое школьников. Кто такой Дмитрий Донской, вспомнил лишь один. Хорошо, что вспомнил. Про Куликовскую битву – в ответ переглядыванья, хихиканья и ни грамма неловкости. Битвы леприконов с пикемонами этим эрудитам явно ближе и понятнее. Следом две студентски педколледжа. Будущие учительницы. Куликовская битва для них – открытие. Боже, чему их там учат? Директор педколледжа – личность в городе известная, потому что представитель местного отделения партии «Единая Россия». До этого директорствовала в одной из СОШ. Школа была на уровне. Ныне это крайне заносчивая дама. По поводу одной из моих статей (о каком-то совещании) учинила мне строгий выговор – что-то перепутал в её регалиях. Просто отчитала, как одного из своих студентов, не взирая ни на мой опыт, ни на возраст – сама моложе меня. Настрочила донос моему начальству: места, дескать, мне нет в рядах редакционных работников. Богиня-педагогиня! Блин!!!
Итак, моё педучилище, о котором вспоминаю с теплотой, стало холодным, ядовитым и плодящим невежд болотом, оставаясь образцово-показательным учреждением нынешнего российского образования. Теперь там куча отделений. Мой худграф переименован в гордое «дизайн» (его питомцы и питомицы ходят с причёсками, раскрашенными во все цвета радуги, от оранжевого до ярко-фиолетового). Осталось и учительское по этой же линии – изобразительное искусство и черчение (слово «рисование» исчезло как недостаточно художественное, ах-ах, амбиции-с). Есть актуальные право и организация соцобеспечения (то бишь юристы в социальной сфере). Есть начальные классы (сохранили). И, наконец – куда же без этого-то – прикладная информатика по отраслям. Ну, под такую крепость никакой подкоп невозможен! Только всё же когда, где и в связи с чем произошла Куликовская битва?
Пресловутую болонскую систему, в которую все так охотно втянулись и которая уже усеяла поле знаний костьми, вроде бы решили упразднить и вернуть наше старое, доброе, дающее проверенные плоды образование. Или опять всё кончится пустыми разговорами, не прошибив немой заговор богов-педагогов?
Будучи внутри среды – в той самой элитной гимназии – наблюдал ежедневно методы, так сказать, управления и воспитания необузданной школярской волной. В любой школе от этой среды уши глохнут, это точно, и тут надо иметь железные нервы, чтобы или самому не спятить, или кого-то не убить. Но ты знал, куда идёшь, и фактор стрессоустойчивости – основополагающий. А нынешние учителя вымотаны до предела. При мне на входе одна старушка – заслуженный работник образования, чем-то уже похожая на злую бабу-ягу, так общалась с ребёнком лет одиннадцати, пришедшем на занятия без сменной обуви.
«Ты слышишь меня, тварь? Ты бы, придурок, башку дома забыл! Ты у меня босиком (дело было в ноябре) в класс пойдёшь! Марш отсюда, чтобы я тебя не видела!»
Орала она до посинения. Голос сорвала. Ребёнок привычно (адаптировался) всё это выслушал и пошёл – не босиком – в класс.
Спрашивается, зачем так орать? А то, что другие слышат? А детская психика? А реакция родителей, если ребёнок нажалуется? А собственный авторитет?
Но бабушка уже перешла все границы, исчерпала все ресурсы и по-иному вести себя не желала или не могла. А я был на собрании, где все педагоги, и сидел рядом с этой старушкой, и была она там совершенно другой – умной, тихой, с юмором и действительно заслуженным работником образования.
Две ипостаси одного человека.
Но если ты не можешь себя сдерживать, работая с детьми, уйди на пенсию. Мёдом тебе тут, что ли, намазали? Или от этого садизма возвращается вторая молодость? Вампиристическая стадия дряхлеющей учительши. Мне не смешно, мне страшно. А рядом с моей подсобкой был класс трудового обучения. И на всех этих уроках я практически присутствовал – ушами. Там преподавательница кроме крика ни с кем никак не разговаривала. Я через стену от него уставал. Правда, кричала она без злости – по накатанной. Её и не боялись. А как, говорит, с ними иначе? Учитывая нынешнюю раскрепощённость молодых, которым палец в рот не клади, я её понимаю. Однажды она уволилась. Вскоре её вернули – замену не нашли. Как-то она пришла на работу с разбитым лицом. Выгуливала двух собак, те её потянули и ударили лицом о столб. Ну, и смех и грех…
Unsplash
Директор гимназии бросил это дело и завербовался на север – там нервы целее и денег больше. Хотя директора получают немало даже в нашей дыре. Он вообще ушёл из педагогики. Потом ушла завхоз – преподавать юриспруденцию в сольхозтехникум. Ей с двумя высшими образованиями стало стрёмно ходить считать лампочки и отвечать за состояние заборов. Потом ушли две уборщицы. Потом ушёл я. Мне тоже надоело с моими талантами замазывать цементом провалы на плацу и менять мачты под флагшток. Да ещё сносить неприкрытое презрение как к человеку низшего сорта. А тут ещё поцапался с новой директрисой (вернее – и.о.), откровенно вставшей в оппозицию. Может, это зависть или женская неудовлетворённость – не знаю. Беспричинная ненависть для меня всегда загадка. Бесконечные придирки для шестидесятилетнего мастодонта – это перебор.
Тем более со сладко повторяемым «я вас уволю по статье».
Я просто плюнул, назвал её неумной женщиной в четыре буквы и положил заявление на стол. Из мною проделанного за лето, пока были каникулы – новый забор, покраска старого, штукатурка стен, разлиновка лестниц, ликвидация допотопных клумб из баллонных шин, прокладка бетонных дорожек… это что никак не входило в мои обязанности. Вместе с тем я выкашивал траву, осуществлял ежедневный полив огромных цветников, следил за порядком на всей территории, чинил всякие неполадки унитазов, перегоревших лампочек и т.п., колотил приспособления для спортзала (и ремонт самого спортзала наполовину в одиночку – потом пришёл напарник), перенос туда-сюда стеллажей, столов, тумб и прочего, ремонт жалюзи на окнах… это далеко не полный перечень. Мне сказали: вы как-то нам не подходите.
А я сказал: а мне даже в метре от вас находиться противно.
На том и разошлись.
Unsplash
Мёртвые души – скелетик в шкафу любого бюджетного учреждения. Так заведено в нашей горбольнице, где покопаться меня давно просят, потому как, говорят, там жулик на жулике. Но все наши жулики – депутаты, «едроссы» или просто хорошо прикрытые сверху дяди и тёти, и тут на драной козе не подъедешь.
Вот мой напарник Лёша – бывший строитель, до меня проработал в гимназии 15 лет.
Похож он на огромного бобра.
Невзлюбил меня сразу.
Если что не по его – «ты, падла, сволочь, ты что тут дурачком прикидываешься, я таких ублюдков ещё не видел!»
Каково вам в таком сообществе?
Ну, явно тирады не по адресу, но нахватался или со стройки приволок, он же и уцкрепился в соответсвенной среде, среди богов-педагогов, где этот тон в порядке вещей. Хамство и каста неспроста хорошо рифмуются. Это, с позволения сказать, воспитание на него вольно или невольно распространилось. И ему не зазорно так облевать любого встречного, буде тот семи пядей во лбу. Потому что он там – как бы командир и гуру, а я как бы – его шестёрка и дилетант. Кстати, по годам мы ровесники. А между тем за ним числилось полторы ставки, на работу он приходил поздно, уезжал на два часа раньше меня и по субботам не появлялся. Спрашивается, за что такие преференции? А вот те самые приписочки. Прежнее начальство облобызало, надавало поблажек, устроило вместо работы халяву, а последующие начальники оставили всё как есть.
И Лёша вконец обнаглел.
Решил, что бога взял за бороду.
Это последний пример, в какой гадюшник я попал.
Я попал в школу.
Где толком не учат, не воспитывают, не формируют лучшие качества, зато глумятся, муштруют, утюжат, прессуют и умудряются пустить пыль в глаза о своих преимуществах и высоко заданных перспективах. И где не зачуханные родители, а знающие себе цену, на полусогнутых лапках бегают за педагогами, дабы их чада не остались с испорченными аттестатами, коих, может, даже не достойны. Но всех такое очковтирательство устраивает. Школа как апофеоз показухи, когда желаемое выдаётся за действительное. Когда с водой ежедневно выплёскивают ребёнка. Когда ведьмы рядятся в добрых фей лишь в особых случаях. Когда болонская система процветает. И когда будущее России летит в тартарары.
О советской школе снято много фильмов. Они сложные, спорные, они – попытка вскрыть наболевшие проблемы, разобраться в характерах и взаимоотношениях, они о трудностях роста, о конфликте поколений, о воспитании героических начал, о пробуждени первых чувств, о внутренних сомнениях, о сложности выбора, о дружбе, подлости и предательстве…
Это классика.
Это «Доживём до понедельника», «А если это любовь», «Большая перемена», «Первый учитель», «Сельская учительница», «Учитель», «Четвёртая высота», «Завтра была война», «Чудак из пятого Б», «Ох уж эта Настя», «Розыгрыш», «Чучело», «Вам и не снилось», «Республика ШКИД», «Приключения Электроника», «Ключ без права передачи», «Уроки французского», «Белеет парус одинокий», «Два капитана», «Улица младшего сына», «Друг мой Колька», «Дневник директора школы», «Звонят, откройте дверь», «Учитель пения», «Дорогая Елена Сергеевна», «Точка, точка, запятая», «Когда я стану великаном», «Выше радуги»…
Кинотемы коснулись такие мэтры кинорежиссуры, как С. Герасимов, М. Донской, В. Грамматиков, Э. Рязанов, С. Ростоцкий, А. Кончаловский, Р. Быков, В. Меньшов, А. Коренев…
В этих картинах снимались лучшие артисты страны.
В основе многих фильмов – произведения лучших писателей СССР: В. Распутина, Ч. Айтматова, В. Кожевникова, Л. Пантелеева и Г. Белых, В. Драгунского, Н. Носова, Б. Васильева, Г. Щербаковой, А. Гайдара, Л. Кассиля, В. Каверина, В. Катаева…
Где сегодня такое кино? Что мы знаем о нынешней школе? На слуху то, как «Географ глобус пропил» и «Училка», которая в отчаянии взяла в заложники свой класс, завладев пистолетом одного из учеников. И грустно, и скудно, и добавить нечего.
В фильме «Противостояние» следователь Костенко (О. Басилашвили) беседует со школьной учительницей разыскиваемого маньяка Котова, бывшего предателя, фашисткого агента и нынешнего убийцы. Старенькая благообразная учительница вспоминает с пиитетом отца Котова – сурового, властного и жестокого мужлана, домашнего деспота, а забитую, несчастную мать Котова – с брезгливостью и осуждением. А что в таком сообществе, не без её подачи, вызрел умный и беспощадный подонок и нелюдь – ей до лампочки. У неё свои педагогические принципы. Права – сила, слабость достойна презрения.
Слава богу, у меня были отличные учителя, у меня были хорошие учителя, у меня были никакие учителя, у меня были плохие учителя… Не было лишь таких. Как эта старушка из «Противостояния», как Валендра из «Завтра была война», как и.о. директора гимназии, у которой руки чесались уволить меня по статье, как орущая на забывшего «сменку» ученика грымза в звании заслуженного работника образования России. А иначе стал ли бы я тем, кем стал? А не стал бы тем, кем стал – то кем тогда? Кротовым? Советую богам-педагогам помнить об этом, а не тешить свои элитарные амбиции и не вымещать на подопечных свои скрытые комплексы. Потому что для этого школа – не самое подходящее место.
Кстати, Куликовская битва, или Мамаево побоище, произошла 8 сентября 1380 года на одноимённом поле на реке Непрядве – правом притоке Дона, поэтому Дмитрий Иванович, князь Владимирский и Московский, и получил прозвище Донской. И пошли тогда с Мамаем на наши рати вассальные ордынцам литовцы во главе с Ягайло и рязанцы во главе с Олегом. Оба прихвостня – великие князья и как бы славянских кровей. Вам это ничего не напоминает? Как говороится, ничто не ново под Луной. А сам поход был сподвигнут алчностью – дабы выколотить из русичей побольше бабла.
А напоследок – несколько кратких напутствий Василия Александровича Сухомлинского:
«Нравственный облик личности зависит от того, из каких источников черпал человек свои радости в годы детства. Если радости были бездумными, потребительскими, если ребёнок не узнал, что такое горе, обиды, страдания, он вырастает эгоистом, будет глухим к людям. Очень важно, чтобы наши воспитанники узнали высшую радость – радость волнующих переживаний, вызванных заботой о человеке», «Только тот сможет стать настоящим учителем, кто никогда не забывает, что он и сам был ребёнком», «В каждом учителе должна сиять и никогда не угасать маленькая искорка ребёнка».
Ну, почему вот и без того понятное надо вдалбливать, вдалбливать и вдалбливать людям каждый день? Не понимаю – хоть убей.
Сергей Парамонов
