Басист и бэк-вокалист Children of Bodom Хенка Сеппяля накануне российских концертов финской метал-группы поговорил с RS о юбилейном туре, тайных страхах и секретах мастерства.
Расскажи подробнее, почему тур называется юбилейным и какие песни вы в нем играете?
Ровно 20 лет назад был выпущен наш дебютный альбом «Something Wild», что и стало точкой отсчета в истории группы. Но в туре мы играем песни не только с этого альбома, а с первых четырех.
Будут ли какие-то сюрпризы для российской аудитории?
Да, для Москвы и Санкт-Петербурга мы подготовили особенный сетлист, который во многом будет состоять из песен, которые мы раньше никогда не играли в России.
А как вы сами празднуете юбилей? Может быть, заказываете торт на каждый концерт или пьете шампанское?
Мы настоящие трудоголики и получаем искреннее удовольствие от тура. Так что мы просто играем концерт за концертом и радуемся.
Будучи так долго вместе, где вы черпаете вдохновение для концертов, попросту, как умудрились не поубивать друг друга за столько лет?
Не буду оригинальным, если скажу, что концерты — это настоящий наркотик, на который ты подсаживаешься до конца жизни. Сцена — это лучшее место на земле, оказываясь на ней, ты забываешь про личные амбиции и глупые обиды.
Уже больше года прошло, как к вашему составу присоединился ритм-гитарист Дэниел Фрэйберг. Удалось ли ему влиться в коллектив?
Да, Дэн нам уже теперь как родной.
Вы уже несколько раз были в России. Что заставляет возвращаться сюда?
В России самые страстные и сумасшедшие фанаты! Ради них мы готовы приезжать снова и снова.
А есть что-то, чего вы опасаетесь, приезжая к нам?
Странно, но каждый раз при прохождении вашей границы меня охватывает чувство необъяснимого страха, когда общаюсь с пограничниками.
У вас были неприятности с российскими таможенниками или погранконтролем?
Нет-нет, ничего такого, поэтому сам удивляюсь каждый раз. Удивляюсь, но все равно до дрожи боюсь ваших пограничников. Что на российской границе меня разденут до трусов и начнут обыскивать. Это, наверное, какая-то генетическая память. К тому же, путешествуя по Европе, привыкаешь к отсутствию каких-то границ, а при въезде в Россию будто снова возвращаешься в прошлое.
Понимаю. Я тоже каждый раз боюсь пересекать нашу границу — мало ли что… Я знаю, что среди групп, повлиявших на ваше творчество, вы часто называете DIO. Музыканты этой группы сейчас собрались в тур с голограммой Ронни Джеймса Дио. Как тебе такая идея?
Безусловно, Ронни Джеймс — легенда, думаю, будет интересно. Хотя такой формат оставляет очень мало возможностей для импровизации на сцене. Правда, не будем показывать пальцем, но и многие живые музыканты, не будучи голограммой, играют концерты по заранее отрепетированному, одному и тому же сценарию. Мне это претит. Это же скука смертная. Импровизация — неотъемлемый элемент любого концерта. Я бы не хотел, чтобы после моей смерти меня бы включили на сцене в виде голограммы.
Для вас импровизировать на концертах — привычное дело?
Мы можем в середине концерта изменить сетлист, если почувствуем, что это необходимо.
А если фанаты попросят сыграть какую-то конкретную, особенную для них песен, сыграете?
Мы какое-то время посовещаемся и, если поймем, что не опозоримся, то, конечно, сыграем.
Сколько примерно своих песен вы можете сыграть без подготовки и репетиций?
Около 70: из них 30 будут звучать очень хорошо, ну а 40 — с некоторыми огрехами.
Стоит ли ожидать, что после тура вы засядете за написание нового альбома?
Непременно! Мы уже написали несколько новых песен, а когда закончится тур, засядем каждый по своим домам и будет писать снова. Потом встретимся и будем обмениваться идеями, обсуждать, репетировать и записывать.
Какие еще планы после окончания тура?
Засяду с огромной коллекцией всех тех фильмом, которые не смог посмотреть в кино, пока мы были в разъездах, и буду смотреть до одури. Начну, пожалуй, с «Оно».
