В небезызвестной книге говорится, что «в начале было Слово». Какое – уже второй вопрос, главное – что слово. Им можно, как мы знаем, и убить, и спасти, и полки за собой повести, и много всего другого. Но для меня таким же всемогущим предметом, как Слово, всегда была шутка. Даже – Шутка.
Уже писал, что готов простить человеку многое, если у него есть чувство юмора. Да и что рассказывать: в большинстве тяжёлых ситуаций становится легче, если вдруг проскользнёт тихая, осторожная шутка; нарушит своим внезапным появлением грусть, тоску, скорбь; не убьёт плохое, но на время заглушит восприятие. Не это ли действительно нужно, чтобы суметь всё пережить?
Шутка – нечто исцеляющее, помогающее, радующее. Не будем путать смех и насмешку над чем-то: поговорим о том прекрасном состоянии, когда человек не еле-еле улыбается уголками жёлто-белых депрессивных губ (чем полна половина русской литературы), а по-настоящему хохочет, ржёт, закатывается. Ведь он так счастлив!
Сказано-пересказано, что смех продлевает жизнь: да и как в этом усомнишься? Каждый найдёт несколько историй из детства, юношества, студенчества, даже при воспоминании о которых к горлу подступает непредугаданный смешок, широкая улыбка! Конечно, за которую иногда могут счесть за дурачка. Даже если это мнение не ошибочно, то какая разница – ведь дурачок счастливый, потому что смеётся.
У В.В. Шахиджаняна в книжке «Мне интересны все люди» есть много главок-сборников под названиями «Скажи мне, какие анекдоты ты любишь, и я скажу, кто ты». Не знаю, насколько обоснованно подобное мнение: мол, если ты смеёшься над пошлыми и чёрными шутками, то и сам ты чёрный пошляк, а вот если хихикаешь над интеллектуальными остроумиями – то настоящий интеллигент.
Я не считаю себя совершенно глупым или пошлым человеком, но чёрный юмор люблю, как и остроумно подмеченные нецензурными воплощениями ситуации. Мне говорят: «Что ты ржёшь над всякой дурью, это же юмор ниже пояса! Это – для дебилов!». Позвольте, но ведь каждый мыслит в меру своей испорченности и образованности, поэтому двум людям одна и та же шутка может показаться непозволительной для приличного человека.
А что нужно, чтобы научиться шутить?
Смотреть выступления американских комиков, русских блогеров, резидентов юмористического шоу? Записывать за одноклассниками или коллегами удачные остроты? Откапывать архивные записи «КВН» или «Кривого зеркала»? А может, перед сном почитывать сборник «1001 анекдот про это»? Боюсь, что настоящее чувство юмора сродни умению чихать от яркого света – либо есть, либо нет.
И как тяжело бывает с людьми, не понимающими шуток – простых, заумных, матерных! Каменное лицо непробиваемо, и настоящий юмор не способен даже дать маленькую трещинку в огромной глыбе тупого нереагирования на забавные ситуации. Само собой, шутить и смеяться нужно в меру, но всё-таки совершенное равнодушие к юмору с прискорбием приравниваю к душевному недугу.
Про литературу и смех говорить боязно, потому как основополагающий труд Бахтина о средневековой смеховой традиции вышел уже очень давно и с тех пор остаётся почти непререкаемым. А русская традиция юмора? Весь Гоголь до 1842 года чего стоит! А Чехов, а Аверченко, а Булгаков, а Шукшин? И каждый найдёт литературный юмор под свой вкус – от утончённости и искромётности до бытовой передряги.
И в жизни, и в литературе, и в кино, и где угодно ещё хорошая шутка равна, кажется, почти божественному откровению. Её очистительное и расслабляющее влияние на человека способна принести не меньше пользы, чем качественное лечение, истовая молитва, чудеса случайности. Обладатель такого редчайшего ресурса, как искромётный юмор, для меня близок талантливому хирургу, гениальному писателю, виртуозному музыканту. Смех настоящий (не насмешка!) имеет особенную пользу и для пошутившего, и для послушавшего. В этом смысле юмор – начало и основа многих человеческих отношений.
В начале было Слово, и Слово было – Шутка.
...Сегодня на лекции прекрасная преподавательница рассказывала о Пастернаке. Подходя к одному из периодов творчества поэта, она начала цитировать стихотворение революционных лет, где фигурировал Пулемёт Максим – только без указания на оружейную принадлежность. Просто – Максим. Она на секунду отвлеклась, взглядом вопрошая аудиторию: мол, о чём? Сказали: о пулемёте же. Она кивнула, лекция продолжилась и скоро кончилась.
Спустя пару минут после выхода из аудитории мне в голову пришла до сих пор поражающая меня шутка. Нужно было крикнуть, когда она спросила, что такое Максим, – что Горький! Ну, Максим Горький! Понятно? Я сообщил девушке эту граничащую с гениальностью шутку, но она, как это часто бывает, снисходительно ответила что-то вроде «ах, да, смешно, ха-ха». Но я не расстроился, потому что мне было очень смешно. И даже не жалко, что не сказал вовремя на лекции – приняли бы, наверное, за дебила. Да и ладно!
Ведь это была бы не просто шутка, а – Шутка!
Борис Поженин
