Много лет подряд мне снятся сны с одним и тем же сюжетом. Декорации этих снов случаются разные — от развалин древних храмов до футуристических городов, сотканных из образов современных сити, нуарных мегаполисов начала прошлого века и высокотехнологичных поселений будущего.
И там я, и я одержим страхом. Я чувствую кожей, что мне угрожает опасность. Меня кто-то преследует. И их много. Я бегу, задыхаясь, преодолевая препятствия и демонстрируя чудеса паркура, но красота движения волнует меня в последнюю очередь. Мне страшно.
Иногда я нахожу какое-нибудь укрытие и, спрятавшись там, пытаюсь перевести дух. Но едва я останавливаюсь — тут же появляются преследователи. Мне редко удаётся разглядеть их — я вижу только, что это люди. Но энергия, которая исходит от них, не человеческая. От них веет хладнокровной и бездушной жестокостью. К ним невозможно воззвать с мольбой о пощаде — я подсознательно чувствую, что в них отсутствует та часть, что умеет щадить и сопереживать. Иногда создаётся впечатление, что это почти машины, холодные и бездушные, но нет — они гораздо хуже машин. Потому что машине всё равно, машина просто исполняет программу. А они… Они питаются моим страхом. Они питаются моей болью. Они хотят не убить меня — они хотят, чтобы я боялся. Они хотят, чтобы я страдал. И я даю им искомое. И снова бегу.
Иногда я просыпаюсь на несколько секунд — как будто чтобы отдышаться в реальности от мучительных объятий кошмара, а потом снова проваливаюсь туда — в свой персональный ад.
Кадр из х/ф «Самурай», реж. Жан-Пьер Мельвиль, 1967 г.
Я не помню, когда это началось, но со временем такие сны стали сниться мне всё чаще и чаще, и дошло до того, что я вижу их почти каждый день. Иногда я борюсь со сном, не желая проваливаться в ледяной мрак подсознания. Одно время, когда я страдал кокаиновой зависимостью, я радовался, что могу не спать неделями, не осознавая, что страх встречи с ними по-прежнему питает их, пусть это и страх, ощущаемый в другом измерении.
Иногда в сюжетах сна появляется оружие, и я пытаюсь его использовать. Но оно либо не стреляет, либо я промахиваюсь, либо выстрелы не наносят урона врагу, и тогда я откидываю бесполезный автомат и снова бегу, бегу, бегу — как Форест.
Несколько раз я пытался вступить с ними в рукопашную, но мои удары не оказывали на преследователей никакого воздействия, словно вместо кулаков у меня пакеты с ватой.
В этих снах я всегда один. Нет никого, к кому бы я мог обратиться за помощью или укрытием. Нет никого, кто мог бы меня защитить. Только я и они.
Последнее время сюжет слегка изменился. Я оказываюсь в каком-либо месте в окружении каких-то людей. Происходят всевозможные встречи, разговоры, события, в которых я и эти люди участвуем сообща, словно старые друзья. И меня постоянно преследуют какие-то несчастья. То я потеряю что-то очень ценное и не могу найти, то на меня обрушивается болезнь, то ещё произойдут какие-нибудь увесистые неприятности. И в процессе этих событий мне постепенно открывается страшная правда — эти друзья и есть причины моих бед. Это они подстраивают все мои злоключения, это они, утешительно хлопая меня по плечу, ликуют в глубине души каждый раз, когда я мучаюсь. И когда они понимают, что скрывать больше нечего, их жуткая сущность выходит на поверхность. Их лица искажаются ненавистью, их глаза источают садистское вожделение, с которым они жаждут моей боли и страха. И тогда снова начинается погоня.
И вот сегодня мне опять приснился один из таких снов. Я и какие-то люди рядом, мы развлекаемся и веселимся, что-то пьём и громко смеёмся. Но на протяжении всей вечеринки я кожей чувствую, что мне угрожает опасность, и она очень близко. В какой-то момент двое из «друзей» предлагают мне прогуляться. По их взглядам я понимаю, что выбора у меня нет. Мы выходим из многоэтажного дома и идём по направлению к пустырю. Я понимаю, что меня ведут убивать, и пытаюсь убежать. В спину мне несутся выстрелы.
Мне удаётся убежать, но надо где-то спрятаться. И я иду к своей женщине. Когда я прихожу, она сразу понимает, что со мной что-то не так, ведёт меня в комнату и наливает вина. А потом, как это часто бывает в момент смертельной опасности, мы впиваемся друг в друга губами и занимаемся любовью, словно в последний раз. Когда всё заканчивается, я вдруг чувствую, что за спиной у меня кто-то стоит. Я поворачиваю голову и вижу там их — моих преследователей. «Прости!» — шепчет мне любимая.
Я встаю с кровати, молча одеваюсь и удивляюсь своему спокойствию. Я чувствую, что катастрофически устал убегать. Я вдруг ощущаю, что мгновенная смерть предпочтительнее бесконечного бегства. Их двое. Я накидываю пальто, и один из них, в чёрной кожаной куртке и кепке-восьмиклинке, грубо выталкивает меня в подъезд. «Она тебе не понадобится», — ухмыляется он и закрывает за собой дверь.
«Ну!» — стоя к нему спиной произношу я, и краем глаза замечаю, как он достаёт из-под куртки пистолет с глушителем. Через секунду раздаётся хлопок, и я ощущаю, как пуля входит мне в шею и выходит с противоположной стороны, не задев позвоночника.
«Сейчас умру», — с безысходностью думаю я, но почему-то не умираю.
И сразу же удивляюсь отсутствию боли.
Вспышкой сверхновой озаряет мой ум осознание собственного бессмертия.
«Настоящий воин всегда готов умереть», — всплывают в памяти слова из бусидо.
«Настоящий воин всегда готов убивать», — добавляю я и просыпаюсь.
В чистом, как утро, разуме перламутровым светом сияют буквы:
«Я НЕ ПОБЕГУ».
А теперь идите ко мне, мои демоны. Мне, в отличие от вас, не нужен ваш страх. И по этой же причине меня вполне устроит ваша смерть. Я буду ждать вас сегодняшней ночью.
Ты надо мной смеялся громко, воин.
Над тем, как глуп и неуклюж я был.
Я к ней готов, и я её достоин.
Я не владел мечом, но я любил.
Я к ней готов, пусти стрелу мне в сердце,
Но перед этим посмотри в глаза.
И ты услышишь звука килогерцы,
А между ними — света бирюза.
И ты увидишь, как кончают снова
Свой век бесславно Божии сыны.
Пусть смерть придёт — мы будем к ней готовы,
Отвагой и любовию полны.
Пусть смерть придёт, мой скоморох небесный.
Ты самурай, но ты себя забыл.
Ты бусидо, убийца бестелесный.
В тебя стреляли — ты в ответ любил.
Теперь возьми катану и нунчаки,
Теперь возьми свой самый острый взгляд.
Теперь ты, брат — на острие атаки.
Теперь ты самый настоящий БРАТ.
Вечный Искатель
