Читать Часть 1: Память о генералиссимусе в швейцарских Альпах
Откуда же такое страстное стремление увековечить память Суворова? Этот мой вопрос, обращённый к Фальц-Фейну, открывает наше интервью с ним, которое растянется на два десятилетия: мы будем беседовать во время наших новых встреч в Швейцарских Альпах, в Москве, в Лихтенштейне.
«Действительно, всё, что связано с именем Суворова, мне особенно близко, – отвечает барон. И поясняет: – Ещё мой дедушка, прославленный генерал Епанчин, участвовал в комиссии по увековечению памяти Александра Васильевича. Он был директором Пажеского корпуса, на основе которого впоследствии было сформировано Суворовское училище, создавал Суворовский музей в Санкт-Петербурге, так что уважение к полководцу ко мне перешло, возможно, по наследству...»
С любимым дедушкой – Николаем Епанчиным. 1936 год
Эдуард Александрович много сделал для того, чтобы были вписаны недостающие строки в историю альпийского похода российской армии. Оказал всестороннюю, в том числе и финансовую, помощь при издании книги тассовца Георгия Драгунова «Чёртов мост», посвящённой памятным местам, связанным с альпийским походом суворовских войск. Непосредственным образом помог создать музей Суворова в кантоне Гларус.
Презент от спонсора книги «Чёртов мост»
На свои средства установил памятную композицию в лихтенштейнском городе Бальцерсе, где останавливался Суворов.
Убедил в необходимости выпуска единственной зарубежной почтовой марки с портретом полководца – она напечатана в Лихтенштейне на средства барона, и презентованный им экземпляр хранится у меня в прозрачном пакетике.
Мемориальная доска в Бальцерсе и лихтенштейнская марка – дань памяти Суворову
Преодолев все организационные препоны (в частности, запрет на появление людей в иностранной военной форме – добившись для этого случая исключения), организовал приглашение на Сен-Готард большой группы суворовцев, которые под марш Преображенского полка в парадных мундирах промаршировали по Чёртову мосту.
Впоследствии он будет опекать упомянутое выше Суворовское училище в Санкт-Петербурге, восстановит там Мальтийскую капеллу, поможет в создании кадетского музея.
Однажды он мне скажет:
Мой дедушка, должно быть, смотрит на меня откуда-то сверху и радуется тому, что я делаю.
Действительно, как того может не порадовать и забота внука об имени полководца, и то, что потомок исполнил его давний наказ.
«Когда в 1941 году вдали от родины, в Ницце, умирал мой дед, генерал от инфантерии Николай Епанчин, – рассказал как-то барон, – он передал мне свои мемуары, наказав: «Эта рукопись теперь твоя, сохрани её. Когда кончится власть большевиков и Россия снова станет Россией, верни её на родину и опубликуй...»
Теперь отечественный читатель благодаря усилиям Фальц-Фейна получил возможность познакомиться с воспоминаниями боевого генерала и вдумчивого аналитика, участника последней русско-турецкой и первой мировой войн.
Книга «На службе трёх императоров» – это интереснейшие наблюдения и размышления об эпохе Александра II, Александра III и Николая II, а ещё рассказ о жизни первой волны русской эмиграции. Экземпляр давно ставшей раритетом книги был мне презентован во время нашей встречи на Сен-Готарде.
Свою историю имеет и следующий проект барона Фальц-Фейна, связанный с самым славным из наших генералиссимусов, не потерпевшим за свою военную карьеру ни одного поражения. (Генералиссимусов, кстати, было у нас немало: Ромодановский, Шеин, Меншиков, Антон Ульрих Брауншвейгский, не говоря уже о «вожде народов», не преминувшим отправить в ГУЛАГ правнука Суворова). В преддверии 200-летия победоносного сражения у Чёртова моста подле перевала Сен-Готард он задумал воздвигнуть там памятник Александру Васильевичу.
Вместе с директором музея Сен-Готарда Карло Петерпостеном нашёл в Москве и заразил своей идеей скульптора Дмитрия Тугаринова. С помощью своих друзей и единомышленников смог добыть необходимые средства. Позже, на открытии памятника, он прямо скажет, что на 99 процентов этот проект финансировался швейцарской стороной. Но это будет потом. А пока что пришлось продумывать все этапы работы.
Дмитрий Тугаринов за работой над памятником Суворову
Поскольку изготовление отливки у нас стоит значительно дороже, чем в едва ли не «самой дорогой» стране – Швейцарии, надо было организовать «трудовой процесс» на месте. Требуется материал для так называемой смотровой модели – проекта памятника в натуральную величину. И тут барон подсказывает решение: швейцарцы выплачивают достаточную сумму Тугаринову, поручив ему часть реставрационных работ на первом суворовском мемориале...
При желании, констатирует Фальц-Фейн, можно найти выход из самых сложных ситуаций.
Но вот где проходили настоящие баталии – это на всех этапах обсуждения концепции скульптурной композиции. Дело в том, что видение художника весьма резко разошлось с традиционным представлением об Александре Васильевиче как об олицетворенном воплощении всех его славных викторий. Кто-то хотел видеть лихого вояку с саблей, кому-то было потребно лицезреть величественного полководца. Ваятель же увидел смертельно усталого человека, сидящего на лошади, напрягшейся для очередного шага по скалам, которую под уздцы ведёт верный помощник Суворова швейцарец Антонио Гамба.
Заострившиеся черты лица, не слишком пышная причёска, сложенные руки – всё это говорит о пределе душевных и физических сил человека, совершающего последний подвиг в своей долгой военной карьере. Александру Васильевичу было уже под 70, а ситуация, в которую его поставили интриги союзной Петербургу Вены, оказалась критической.
Проведя блистательные операции в Северной Италии, Александр Васильевич хотел было идти на Париж, но был развёрнут в сторону Альп. Это соответствовало интересам Австрии, к мнению которой Павел I в тот момент очень прислушивался, видимо, полагая, что из Вены виднее происходящее у неё под боком.
«Выдавя из меня сок, нужный для Италии, бросают меня за Альпы», – не без грусти прокомментировал Суворов это решение.
Не имея опыта сражений в горах, тем более необходимого специального снаряжения, он бывал не раз поставлен в особо сложную ситуацию австрийским союзником. Но, преодолевая неприступные кручи, войска Суворова сбивали с доминирующих высот прославленных наполеоновских гренадеров.
Особо славная страница была вписана во время схватки за Чёртов мост у перевала Сен-Готард. Мало того, что французы укрепились на высотах, они ещё и разрушили мост через ревущую в глубокой теснине реку Ройс. Но вдохновлённые призывом своего любимого командующего «чудо-богатыри», связав остатки дощатого моста шарфами, ринулись по нему в штыковую атаку. Ройс на время обагрился кровью, и французы лишний раз убедились, что значит противостоять войскам, ведомым Суворовым...
Виктория солдат Суворова на Чёртовом мосту
Пожилому и уже больному человеку оставалось жить считанные месяцы. Однако он, превозмогая все недуги и тяготы, будет вести свою армию через заснеженные и обледеневшие Альпы, вступая в схватки с неприятелем и неизменно стараясь сохранить елико возможное число российских солдат. Его целью было вывести своих «чудо-богатырей» в Баварию, «на зимние квартиры».
Наконец, покинуты пределы Швейцарских Альп, полководец разбивает свою штаб-квартиру в Линдау, на берегу Боденского озера. И тут, поняв пагубность альянса со столь ненадежным союзником, как тогдашняя Вена, Павел разрывает этот союз, и Суворов получает приказ возвращаться в Россию.
Отражением всех этих невзгод и тяжких испытаний и призван был служить облик старого, измождённого человека.
Памятник генералиссимусу на перевале Сен-Готард
…Мне довелось присутствовать при одном из обсуждений. Пояснив свой замысел, Тугаринов больше отмалчивался, слыша раздававшиеся требования придать герою памятника более величественный, победоносный вид. Однако не раз звучал высокий голос Эдуарда Александровича, настаивавшего, что следует довериться видению художника. И слова барона имели такой вес, что памятник появился таким, каким его и задумал талантливый скульптор.
К мнению барона неизменно прислушивались
Отчего же столь авторитетным оказывалось мнение заезжего гостя из микроскопической страны? Если ответить кратко – он вошёл в число главных зарубежных меценатов нашей страны, приобретая на свои средства и возвращая вывезенное отсюда то, что именуется «культурно-историческими ценностями».
Читать Часть 3
Владимир Житомирский
