Необразованная бедность
Особое мнение
Отечество наше известно некоторой «неправильно-стью». Выскакивает она как чёрт из табакерки при попытках поместить страну в ложе якобы общепризнан-ных и мировых стандартов.
В постсоветское время в числе множества «неправильностей» обнаружилось и такое явление, как «образованная бедность». В «правильном» обществе работа, требующая высокого образования и квалификации, вознаграждается достойной оплатой. У нас же врач, учитель, учёный, преподаватель вуза, а зачастую и инженер попали в наиболее низкооплачиваемые категории. В последние пятнадцать лет они выполняли миссию. Трудились ради будущего страны, верили, что надо потерпеть, знали, что денег у государства нет.
И вот деньги в бюджете появились. Казалось,
Платить действительно стали побольше, пусть до желаемого и даже приемлемого уровня далековато. А вот в остальном… Вместо благодарности за то, что обеспечили в экстремальных условиях работу системы по производству и передаче знаний — обвинения! Да какие! Мол, работа ваша никуда не годится, качество образования низкое, бюджетные деньги тратятся впустую.
Власть внимает пропагандистам рыночных ценностей, ни в грош не ставящим вузовскую общественность и ваяющим такие модели повышения качества, совместимость которых не только с развитием, но и с существованием образования как такового вызывает сомнения. По существу, речь идёт о применении к отечественным вузам мер, сходных с теми, что были осуществлены в экономике начала
Как бы ни были некомпетентны действия Гайдара в экономике, следует признать, что серьёзный повод — отсутствие товаров в магазинах — у них был. Современное российское образование, при всех его недостатках, никакого повода для «гайдаризации» не даёт. Ажиотаж нагнетается искусственно, а серьёзное изучение реальных проблем и поиск оптимальных путей решения подменяются скороспелыми «моделями» и «концепциями», чреватыми сомнительными последствиями.
Надеяться победить коррупцию с помощью ЕГЭ — не только наивно, но и вредно. Это значит — отвлекать внимание от истинных причин коррупции. Опасно бежать впереди паровоза, торопясь в европейскую систему образования («Получить диплом — и… в Париж», «ЛГ», %u2039 20, 2006; В. Коровин. «Окно в Болонью», %u2039 38, 2006). Наивно, персонифицируя Болонью, как некую умудрённую опытом и наделённую властью даму, связывать с ней несбыточные надежды: мол, не позволит она нашим студентам учиться спустя рукава и изводить преподавателей высокой лекционной нагрузкой, держа их на такой низкой зарплате…
Да нет у Болоньи таких возможностей, и большой вопрос, есть ли желание. Прежде чем прописывать рецепты лечения высшей школы рынком, не мешало бы хорошо осмыслить то влияние, которое он уже оказал на наше образование.
Полезность изучения зарубежного (и особенно европейского) опыта и разумных заимствований станет отрицать, наверное, лишь самый замшелый консерватор. Правда, и здесь нужно учитывать, что система образования в каждой из европейских стран имеет свои особенности.
Мечта многих российских преподавателей, побывавших в английских университетах, — возможности индивидуальной работы со студентом, что предполагает консультации, подбор литературы и контроль в течение семестра. Но такая работа предполагает обеспеченность вузов учебной и научной литературой, штат секретарей и особую архитектуру учебных зданий, имеющих достаточное количество маленьких комнат, где преподаватель работает с каждым из своих студентов в отдельности. Даст нам всё это лишь сам факт вступления в Болонский процесс?
Веками образование базировалось на книжной культуре. Сегодня её активно теснят электронные аудиовизуальные средства. Формируется так называемое клиповое мышление, плохо совместимое с восприятием научных абстракций. Как готовить учеников и студентов в этих условиях? Это — одна из реальных проблем образования, значение которой в будущем только возрастёт. И её не решишь наскоком — созданием очередной скороспелой модели, приватизацией вуза или введением должности президента университета в дополнение к должности ректора.
Образование должно отвечать потребностям общества. Только вот в последнее время понятие «общество» у нас
Настоящие реформы требуют основательного изучения ситуации, осмысления опыта. Быстрее и проще другое — закрепить деградацию. И забыть, что была у русских и своя наука, и своё образование. И покупать знания, технологии, да и готовую продукцию за рубежом, расплачиваясь в основном углеводородами… Кое-что, конечно, останется. И кое-кто, конечно, выиграет. Как выиграл кое-кто и от гайдаровских экономических реформ, и от козыревской внешней политики.
Только страна, несомненно, проиграет.
Александр Алексеев,
доктор философских наук, профессор,
заведующий кафедрой МГУ им. М. В. Ломоносова
Коррупционер, держись!
Необходимый комментарий
ЕГЭ не избежать. Госдума приняла в третьем чтении поправки в законы об образовании. За приём в вузы по итогам единого госэкзамена проголосовали 310 депутатов, против — 114.Поправки, вводящие ЕГЭ повсеместно, одобрены и Советом Федерации.
Ситуация несколько странная, потому что и на многочисленных круглых столах, и на далеко не единожды проводившихся по этому вопросу парламентских слушаниях большинство народных избранников либо критиковали ЕГЭ, либо в лучшем случае высказывали озабоченность. Министерству образования и науки удалось доказать, что единый экзамен — лучшее лекарство от коррупции?
Доказывая преимущества ЕГЭ, именно это его, на мой взгляд, побочное действие называют в первую очередь. Так, может быть, таким же образом, выбивая почву
Вы скажете: воцарившийся хаос окажется пострашнее старой беды, а взяточники всё равно найдут, за что потребовать мзду!
Но также будет и в образовании. К 2009 году, когда единый экзамен станет повсеместным, коррупционеры найдут новые лазейки. Если общество «подарки» не осуждает, все вопросы решаются через подношение, а ловля «оборотней» — всего лишь показательные акции. Общую болезнь в отдельно взятой образовательной отрасли не вылечить!
Считается, что второй плюс ЕГЭ — возможность для ребёнка из глубинки поступить в столичный вуз. С этим постулатом очень трудно спорить, потому что ты как бы априори выступаешь против новых Ломоносовых, у которых нет денег, чтобы поехать в Москву или Санкт-Петербург на вступительные экзамены. Однако ЕГЭ облегчает лишь подачу документов, средств на жизнь в столичном городе он, увы, не даёт. По данным Российской академии образования, только половина зачисленных в вузы по результатам единого экзамена действительно приезжает учиться. Да и только ли в нехватке денег беда выпускника сельской школы? Сможет ли он набрать достаточное для поступления в элитный университет количество баллов, если на селе не хватает квалифицированных педагогов, а до самой школы нужно добираться полдня на перекладных?
Реформа образования затевалась для того, чтобы улучшить его качество. Но ЕГЭ, по мнению большинства педагогов,
А бесстрастному компьютеру важен только результат. Но если в точных науках и ответ точен, то в гуманитарных тестирование — это, скорее, ребус. Если вопрос не касается дат или имён, нужно угадать, что имели в виду разработчики тестов. Допустим, угадал и набрал все 100 баллов. Говорит ли это о том, что выпускник знает предмет?
Академический директор сети языковых школ BIG BEN, работающих по международным стандартам и имеющих большой опыт проверки знаний через тестирование, Сюзанна Мартиросян считает ЕГЭ по иностранному языку «смертельным приговором» и для школьников, и для вузов. Первые смогут его сдать только с помощью репетиторов, а вторые рискуют получить студента, совершенно беспомощного в устной речи. Единый экзамен, по её мнению, сыграет положительную роль, если приведёт к изменению школьных программ, заставит отказаться от используемой в России грамматико-переводной методики в пользу коммуникативной, признанной во всём мире.
Но международные традиции, признаёт Сюзанна Мартиросян, хорошо сказавшись на изучении иностранных языков, могут нанести огромный, непоправимый вред дисциплинам, которые основываются на полёте мысли, на умении размышлять, отстаивать свою точку зрения. Литература и история могут стать предметами, где будет только одна правда. И это уже будут совершенно другие предметы.
Не знаю ни одного сторонника введения ЕГЭ по истории и литературе. «ЛГ» вела дискуссию на эту тему, но никто, хотя мы приглашали и разработчиков стандартов, в защиту тестов не выступил. Писатели, литературоведы, учителя, преподаватели вузов, видные деятели культуры выступали и выступают (последняя публикация была в предыдущем номере — «Останется ли Россия без литературы?») против.
Но караван идёт. Более того, он захватывает всё новые и новые территории. Тестирование превращается в фетиш, в заразную болезнь. На днях студент одного из московских вузов принёс нам бланк теста по философии. С одной стороны — вопросы, которые необходимо изучить для сдачи экзамена, с другой — квадратики для внесения номеров вариантов ответа и клеточки для своих резюме, не имеющих вариантов. Так вот, в эти квадратики и клеточки требуется вписать ответы на 32 вопроса, в числе коих — «Рационализм и дуализм философии Рене Декарта», «Пантеизм Б. Спинозы», «Субъективный идеализм и агностицизм философии Дж. Беркли и Д. Юма», «Происхождение сознания» и т.д.
Максимальное количество клеточек для безвариантных ответов — 15. То есть свой взгляд на мучительные вопросы бытия, над которыми философы бьются уже не одно столетие, студент должен втиснуть в эти самые 15 знаков. Материализм, идеализм… Какая разница! Главное, чтобы костюмчик сидел. Для общества потребления сознание — лишь помеха в достижении цели. О быте думать надобно. А Соловьёв с Бердяевым никак сему не способствуют. Как и Достоевский с Толстым.
Людмила Мазурова,
ведущий редактор отдела «Общество»
«Человеку умелому» история ни к чему?
Реплика в споре
Понятна озабоченность власти низким уровнем образованности современных выпускников школ. Однако — и тут мы абсолютно солидарны с мнением декана исторического факультета МГУ С. Карпова и главного редактора «Эха Москвы» А. Венедиктова («ЕГЭ вместо истории», «ЛГ», %u2039 15, 2006 г.) — единый госэкзамен эту ситуацию не разрешит, а наоборот, усугубит.
Специфика гуманитарно-общественных дисциплин такова: чем больше знает индивид, тем больше у него сомнений. Тестирование же — нахождение/угадывание точного ответа из предложенных вариантов — не даёт возможности определить способность выпускника самостоятельно рассуждать, исследовать проблему в историческом контексте, учитывать все разнообразные причинно-следственные связи. Проверить таким образом можно лишь знание дат, имён, названий и т.д. Но это уже будет не история, а механическое перечисление фактов.
Если же предмет учить жёстко по вопросам единого экзамена, это будет в чистом виде начётничество, роботизация. В таком случае преподаватель не нужен, достаточно упрощённых, как первобытный рычаг, шпаргалок, которые уже продаются в магазинах. И через усовершенствование тестов проблему не решить, так как исторических событий и их интерпретаций в бесконечное число раз больше, чем формул и правил в точных науках.
Называть одной из главных причин перехода к ЕГЭ борьбу с коррупцией, значит признаться в поражении в этой борьбе. Говоря образно, отдельный больной орган (коррупция) вынудил весь организм образования отказаться от своей естественной жизни и деградировать в целях адаптации к этой болезни.
Преподавание истории в препарированном виде приведёт к возвращению в эпоху хомо хабилиса — «человека умелого», с полуинстинктивными навыками каменщика и однозначными рефлексами, не знающего прошлого и неутилитарной культуры. Обитал такой тип 2 млн. лет назад…
А. Суханов, Б. Постников,
преподаватели истории медицинского колледжа,
Санкт-Петербург
