Что такое резистентность
В современной психиатрии, в свете новейших достижений фармакологии, появляются всё более совершенные лекарственные препараты. Казалось бы, вот-вот наступит тот момент, когда такие грозные заболевания, как шизофрения, депрессии, мании, отступят. Много надежд в них вкладываем и мы, психиатры, и наши пациенты, и родственники их. Вроде бы есть всё, лечи да лечи только. И нейролептики, и транквилизаторы, и антидепрессанты, и Все новейшие препараты, и думается, что про старые можно забыть. Читаешь рекламные проспекты и начинаешь верить, что всё: ты как врач победил или победишь уж точно! Не должно быть ничего неизлечимого, не поддающегося терапии
В таком состоянии я находился до тех пор, пока не стал их применять сам. Вот они, последние и современные препараты Да, в чём-то, бесспорно, помогают, где-то (надо сказать напрямую) на самом деле «вытаскивают» пациентов из их болезненного состояния. Но чуда, ожидаемого от «панацеи», всё ж таки не произошло.
Надо сказать, что и сама клиника психических расстройств стала меняться. Нет той чётко очерченной структуры заболевания, о которой писали корифеи психиатрии как отечественной, так и мировой. Не так уж часто приходиться видеть классическую остроту, начало заболеваний, которые описаны в руководствах. Всё чаще и чаще стали попадаться стёртые клинические случаи. Тому множество причин: и ранняя диагностика заболеваний, и современное, вовремя начатое лечение, и какие-то другие, ещё не вполне изученные механизмы изменения клинической картины. За этими изменениями встречаются яркие клинические картины. Причём такие, что трудно поддаются лечению.
Трудно поддающиеся заболевания мы, психиатры, называем резистентными к терапии. В моей практике, правде, ещё не столь богатой, было несколько таких случаев, когда не только я не знал, что делать, но и старые, опытные врачи.
Была у меня пациентка. Женщина около 50 лет от роду. Имела сына взрослого, с мужем была в разводе. Заболела она, ещё когда ей было лет 25. Причём произошло всё внезапно, с её слов. Ехала она в автобусе и вдруг почувствовала, что ей стало страшно: стала кричать, просила помочь, не видела, что происходит вокруг Вроде бы похоже на так называемую паническую атаку. Но не тут-то было. На самом деле страх был связан с тем, что её мужа должны украсть, и она боится его потерять, и хотят это сделать неведомы силы Такого при панических атаках не бывает. Там, как правило, страх бывает также внезапным, но ни с чем не связан. С тех пор её повсеместно преследовали идеи, что люди на неё смотрят не так, что муж ей неверен, куда-то пропадает Сама в больницу не обращалась. Постепенно эти идеи вроде бы прошли. На всём этом фоне она родила сына. И после родов всё началось сызнова, да не просто вернулось, но и приняло новые формы. Она стала слышать то, что мы называем «голосами». То есть стала испытывать слуховые галлюцинации в виде мужских голосов, которые угрожали ей, заставляли что-то делать помимо её же собственной воли. Самое интересное, что в таком случае наши пациенты становятся как бы безвольными и делают всё, что им скажут «голоса». Бывают, что осознают, что делают «не то», но поделать против этого ничего не могут. Они полностью подвластны болезненным воздействиям. (Раньше про таких говорили, что они «бесом одержимые».) В таком «разобранном» состоянии её впервые и госпитализировали в психиатрическую больницу.
Как правило, если люди заболевают в молодом возрасте, то их «вторая половинка» быстро находит им замену. Так произошло и в нашем случае. Муж ушёл к другой, оставив бедную женщину одну, больную, да ещё с грудным ребёнком на руках. Такова правда жизни.
После первой выписки больная долго не госпитализировалась. Работала, воспитывала сына. Практически вела здоровый образ жизни, мало чем отличавшийся от жизни нормальных людей. Но, но и ещё раз «но» Наши заболевания носят хронический характер, текут годами и при этом, как правило, прогрессируют. И рано или поздно наступает момент, когда они вновь и с новой силой дают о себе знать.
Не прошло и пяти лет после первого приступа психоза, как началось новое обострение. На этот раз оно носило другой характер. После посещения церкви у Натальи Михайловны (так звали мою пациентку) у неё возникли ощущения, что священник «воздействует» на неё. И со временем это ощущение у неё только усиливалось. Она была убеждена, что отец Николай воздействует на неё телепатически, силой мысли, так сказать. При этом заставляет её делать что-то против её воли. Движения, которые она совершает, мысли, которые текут в её голове, слова, которые она говорит, это всё принадлежит отцу Николаю; он как бы вкладывает это в неё Постепенно стала ощущать мучительное жжение в ногах, которое, естественно же, наслал отец Николай. При этом она слышала, как тот постоянно зовёт её в церковь. Всё, что нужно сделать по хозяйству, да, впрочем, любое дело Наталья Михайловна не делает, пока не «посоветуется» телепатически со священником, настолько её воля подчинена болезни. Была поражена вся структура личности.
Госпитализации стали всё чаще и чаще, можно было сказать, что женщина практически не «вылазила» из больниц. И вот она поступила к нам в стационар.
Как себя чувствуете, Наталья Михайловна? спросил я.
Плохо, ножки мои жжёт очень сильно. (Она всегда говорила не ноги, а ножки. Было интересно это слышать от пятидесятилетней женщины.)
Давно ли вас это беспокоит?
Давно, после того, как сходила в церковь причащаться к отцу Николаю. Это он на меня наводит
А откуда вы знаете, что это он наводит, и каким образом?
Я знаю, чувствую. Слышу его, он мне говорит, что это он делает телепатически.
А разве такое возможно? удивился я.
Конечно, доктор! при этом у неё аж глаза выпучились от того неистовства, с которым она мне это произнесла. А иначе бы у меня и ножки не жгло.
После дальнейшей беседы я для себя уже определился с лечением. «Ну, думаю, назначу то-то и то-то, и всё как по маслу пойдёт!» Сначала и правда пошло как надо. И «ножки» её перестало жечь, и священник перестал на неё воздействовать. Я торжествовал! И тут, как всегда, вмешивается злосчастное и большое «но»
На пятиминутке медсёстры сообщают, что Наталья Михайловна всю ночь не спала, была чем-то встревожена, хотела срочно поговорить с доктором и едва утра дождалась. Вызываю её к себе в кабинет на беседу. Смотрю, заходит вся заплаканная, под глазами мешки, напряжена, тревога «написана на глазах». Даже не то чтобы заходит прямо влетает в мой кабинет:
Александр Иванович, помогите мне!
Успокойтесь, успокойтесь. Присаживайтесь и рассказывайте, что у вас случилось, попытался её успокоить.
Вы знаете, на меня снова стали воздействовать! Больная, которая рядом со мной лежит! Я знаю, это она! Это она мне жжёт ножки и показывает страшные картинки! Она меня сглазила и хочет убить!
Вот так! Несмотря на всё моё лечение
Далее что я только к ней не применял и так пытался, и эдак, и по-другому В общем, без эффекта. Кучу литературы перелопатил, чтоб как-то «вытащить» Наталью Михайловну из этого состояния. Тем более было видно, как она сама страдает от этого, мучается. Что бы я ни делал, как бы ни делал, а жжение в ногах сохранялось. Причём это было мучительное, с тревогой, ощущение, ничем не снимавшееся, вплоть до того, что больная в панике и страхе могла метаться по отделению.
К нам для консультации сложных случаев приезжают различные профессора, научные сотрудники различных институтов. В общем, люди умные. И, на моё счастье, в скором времени должен был приехать один известный психиатр. Я начал готовиться к докладу. Где-то за неделю до приезда вызвал к себе больную. Всё вновь её выспросил, всё с ней обговорил. Сообщил ей, что будет профессор, который поможет мне её вылечить. Сказал ей, чтоб не тревожилась.
В день, когда должен был приехать консультант, больная на удивление была спокойна. Единственно, что она меня спросила:
А мне правда поможет? И где вы будете?
Я буду рядом с вами, вы не волнуйтесь. А лечение, которое он назначит, вам должно помочь.
На беседе с профессором Наталья Михайловна держалась в начале уверенно, но в конце началось
Помогите мне, избавьте меня от этого священника, он всё время жжёт мне ножки, зовёт к себе, управляет мною! навзрыд заговорила она. При этом схватила за руку профессора. Я только успел подскочить и увести её в палату.
После отъезда знаменитого доктора и его рекомендаций я с новой энергией и оптимизмом начал лечить мою подопечную. Вначале всё пошло неплохо. Она стала спокойной, меня практически в отделении не тревожила, была улыбчивой при беседе, доброжелательной. При этом стала помогать медсёстрам по отделению, стала ходить на прогулки. Вроде пошла на «поправку». Всё тихо-мирно, в моих мыслях начали зреть сроки выписки. Я созвонился с её сыном, сообщил ему, что скоро его мать будет выписана домой, т.к. её состояние позволяет. В целом мой врачебный дух был весь в оптимистических таких тонах; почти в розовых и благодушных по поводу этой больной.
Но В один прекрасный день наступила очередная «пятиминутка» И мой благодушный дух стал в одно мгновение не совсем благодушным, а точнее, совсем не «Началось! Вновь началось!» пронеслось в моей голове после первых слов дежурной смены.
Вновь началось жжение в ногах, снова воздействие отца Николая, снова бессонная ночь, снова тревога, снова «Чертовщина какая-то, словно заколдованная!» опять в моей голове летели мысли, пока медсёстры докладывали мне про Наталью Михайловну. «Вот вам и выписка, вот и улучшение состояния!» уже негодовал я про себя. Но это всё моё негодование было от моего бессилия. Моего бессилия в том, что не мог помочь своей больной. Это для врача, который обладает хоть небольшим врачебным самолюбием, который себя считает профессионалом, самое худшее в практике. Но увы. Я был тогда бессилен ей чем-либо помочь, и это нужно было признать. Да, я сделал всё что мог: и лечение менял, и проводил противорезистентную терапию, и применял новейшие препараты в психиатрии, и профессору показывал. Но увы, увы
К сожалению, несмотря на все новейшие методики лечения, научные разработки, встречаются-таки резистентные к лечению состояния, которые не поддаются никаким методам лечения. Их стало меньше, но если уж такой случай встречается, то это очень сложное течение, как правило, неблагоприятное в прогностическом плане для больного.
Приходится надеяться, что придут такие времена, когда наши психиатрические страдания станут излечимы. Но до них ещё очень далеко
Продолжение следует
