Человека и деньги связывают долгие, страстные отношения: любовь, вожделение, но также и ненависть и презрение к ним. К чему еще в нашей жизни мы относимся столь неоднозначно? Пожалуй, трудно найти другой объект подобных чувств.
Это может показаться парадоксальным, но деньги смягчают отношения между людьми, считает Иланa Рейсс-Шиммель, автор работы «Психоанализ и деньги». Человеческая цивилизация сделала огромный шаг вперед, когда изобрела деньги, призванные ее защищать.
Деньги — неотъемлемая часть нашей повседневной жизни, зарабатывать на жизнь — значит зарабатывать деньги. При этом в наших отношениях с ними все непросто: общество потребления их обожествляет, а религиозные учения проклинают.
Так что такое деньги — божество или дьявол? Психоанализ, не осуждая и не идеализируя их, позволяет по-новому взглянуть на чувства, которые рождают в нас деньги, и разобраться в себе. Ведь деньги еще и носители наших фантазий — бессознательных или тех, что относятся к самым первым месяцам человеческой жизни.
«Понять отношения, связывающие нас с деньгами, — значит понять человека», — уверена психоаналитик Илана Рейсс-Шиммель.
Psychologies: Почему мы так сильно любим деньги?
Илана Рейсс-Шиммель: Ощущение обладания — неотъемлемая часть нашего существования. Младенец не задумывается о своем бытии, он развивается в сфере обладания — материнской лаской, теплом, едой и питьем, которые она ему дает… или страдает от отсутствия матери. Во взрослом возрасте эта проблематика переносится на деньги — предмет, в котором сосредоточена сама сущность обладания.
Помимо рациональной функции деньги для каждого из нас обладают особой значимостью, которую мы не осознаем. Причины таких человеческих проявлений, как патологическая жадность или стремление к накопительству, невозможно понять, не связав с пережитым в детстве страхом лишиться или не получить чего-то. В некоторой степени наше отношение к деньгам сформировано фантазиями, пережитыми на ранних стадиях психосексуального развития.
Скупец, трясущийся над деньгами, скорее похож на ребенка, который, сидя на горшке, упрямо отказывается сделать то, чего от него ждут
Фрейд рассуждал в первую очередь о соотношении денег и анальной стадии1, но объяснил далеко не все. Дело в том, что на самой ранней, оральной стадии младенец наиболее остро ощущает, что беспомощен. Зависимое положение заставляет его мечтать о неиссякаемой «груди», которая будет постоянно поставлять ему пищу. Для него это своеобразный рай.
Такого рода младенческие мечты оральной стадии проявляются у тех, кто гонится за богатством и жаждет обладать гигантскими суммами. Они бессознательно воспринимают деньги как эквивалент той самой «вечной груди». А скупец, трясущийся над деньгами, скорее похож на ребенка, который, сидя на горшке, упрямо отказывается сделать то, чего от него ждут, — это упрямство защищает его от воображаемой угрозы оказаться опустошенным, лишившись своего «продукта».
Почему говорить о деньгах неловко? Откуда чувство вины в связи с обладанием ими?
Остановимся лишь на одной из причин, характерной для нашей западной культуры: монотеистические религии бичуют деньги потому, что они могут стать своего рода архаическим божеством. С точки зрения психоанализа объяснение можно расширить. Так, младенец, жадно сосущий молоко, боится быть наказанным за свою жадность. А взрослый, который сохранил этот тип фантазий, может бояться быть проклятым за свое неуемное желание получить деньги.
Зависит ли наше отношение к деньгам от отношения к другим людям?
Да. Например, традиция торговаться на базаре — это не просто игра, а выражение фантазий о господстве и подчинении. Либо нам необходимо что-то продать, и тогда мы должны уступить желанию покупателя, либо мы остро нуждаемся в чем-то, и тогда нам придется отдаться на милость продавца. В данном случае каждый стремится обхитрить соперника и боится, что обхитрят его.
Такой тип отношений уходит корнями в архаичные отношения между матерью и ребенком, когда ребенок, ощущая себя полностью зависимым, мечтает о смене ролей. Он стремится подчинить себе мать, покорить ее своей воле.
Будучи своего рода посредником, деньги заставляют нас воспринимать другого как себе подобного, как равного
Когда, достигнув определенной психоэмоциональной зрелости, мы понимаем, что другой не представляет для нас угрозы, мы готовы принять и то, что цена вещей задана помимо нашего желания и имеет силу закона. Тем самым рыночные отношения перестают быть торгом.
Интересно, что в периоды кризисов торг и натуральный обмен служат предвестниками регресса в социальных отношениях. Это происходит, поскольку товары лишаются определенной стоимости: их цена определяется исключительно соотношением сил. Так что нам нужно беречь это достижение цивилизации — денежные отношения.
По-вашему, деньги — это чудесное изобретение человечества?
Да! Будучи своего рода посредником, деньги заставляют нас воспринимать другого как себе подобного, как равного. Это может показаться парадоксальным, но деньги не позволяют нам экспроприировать собственность других людей. Кроме того, появление института заработной платы пресекает бесплатное использование рабочей силы. Можно не соглашаться с размером зарплаты, но не с самим принципом.
Человек «зарабатывает на жизнь», то есть «зарабатывает деньги». Откуда идет это отождествление жизни и денег?
Выражение «зарабатывать на жизнь» возникло вместе с рыночным обществом, в котором человек сдает внаем свою рабочую силу и получает в обмен зарплату.
В феодальную эпоху такого выражения не существовало. Если вы вассал, то вы должны были оказать определенный набор услуг своему господину, а другие должны были оказывать услуги вам. Если вы не были частью этой системы, вы просто не могли обеспечить свое существование.
Сегодня мы начинаем осознавать: то, что мы имеем, не определяет того, кто мы есть
В первобытном обществе тоже не «зарабатывали на жизнь»: там были дела, которые нужно было делать, чтобы иметь право на пищу и кров. Повсюду и во все времена работа была непременной частью жизни в обществе. Удивительно, но тот факт, что мы получаем определенную сумму в качестве компенсации за выполненную работу, повышает степень нашей свободы, ведь теоретически мы можем делать с этими деньгами все что угодно.
Почему нам так трудно просить о прибавке к зарплате?
Речь может идти о боязни «санкций» — потеря расположения начальства, увольнение. Но если человек испытывает настоящее чувство вины, когда просит повысить ему зарплату, то причины стоит искать в смешении образов начальника и отца: возможный гнев родителя ощущается как угроза для жизни.
Не становится ли зарплата синонимом нашей ценности?
Мне кажется, общество уже преодолевает такой взгляд, мы начинаем двигаться к пониманию человеческого бытия самого по себе, вне того, что человек имеет. И это только начало: возможно, со временем работы будет все меньше, а значит, зарабатывать на жизнь будет все труднее. Разве станем мы тогда отрицать ценность миллионов людей, у которых не будет работы? Это невозможно.
Сегодня мы начинаем осознавать: то, что мы имеем, не определяет того, кто мы есть. Ценность человека нельзя измерить деньгами, но система денежных отношений — одно из необходимых условий такого понимания человека.
Ксения Киселева журналист
