Обычная, в общем-то, история. Обещал парень жениться, она поверила. Живет в общежитии, место в яслях для ребенка не дают, продукты на рынке такие дорогие… Малыш часто болеет. А парень, конечно, платить алименты не хочет. Куражится: «А вы докажите, что ребенок мой!»
Раньше доказать было невозможно. Судебно-медицинская экспертиза, куда обращался суд, в лучшем случае могла лишь исключить ложно указанного мужчину. Исключить-то легко, а вот назвать настоящего отца, тут уж, извините. Отечественные реагенты позволяли использовать пять-семь систем для определения групп крови. Пять-семь из сотни, известных в мире! Отсюда возможность неточного результата.
— Даже такая надежная система, как лейкоцитарная, ошибалась, гарантировала лишь 98% точности, — рассказывает Светлана Гуртовая, заведующая судебно-биологическим отделом бюро судебной экспертизы. — 2% возможной ошибки все сводили на нет. А потому, если данных для исключения получить не удавалось, специалисты судебной экспертизы давали обтекаемую формулировку:
Этот мужчина может быть отцом, как и любой другой с такой же группой крови.
Или более категорично:
Исследование крови по ограниченному числу систем не позволяет решить вопрос судебно-медицинским путем.
Многим мужчинам только того и надо: «Докажите, что ребенок мой! Не можете?!»
Теперь можем. Метод генной дактилоскопии был открыт в 1985 году в Англии. Метод основан на свойствах человеческого наследственного вещества ДНК, которое хранит в хромосомах генетический код. Умная природа записала в ДНК признаки, определяющие биологическое строение каждого человека. Параллельно шли исследования и у нас в стране. Был изобретен так называемый зонд-маркер, своего рода метчик, который и позволяет получить «генетический портрет» человека.
Дело в том, что каждый ребенок имеет свой так называемый генотип, который он получает по наследству от матери и отца. Поэтому в крови обязательно должны быть свойства, взятые от обоих родителей. И не должно быть ничего лишнего, никаких свойств, отсутствующих у мамы-папы. Например, муж М и жена М, а ребенок MN — откуда, скажите, взял он это N? От истинного, биологического отца. Или так: жена М, муж N, а у ребенка N нет? Опять же ответ ясен: настоящий биологический отец — другой мужчина.
Светлана Владимировна показывает рентгеновскую пленку. Три вертикальные линии. Левая колонка — материнская субстанция ДНК, правая — отцовская, посредине — ребенка. И всюду горизонтальные полоски.
— Видите, сколько одинаковых линий. У ребенка они повторяются в разных сочетаниях и вариантах, причем, нет ни одной полосы, которой не было бы у заявленных родителей. Значит, отцовство данного мужчины подтверждается. Неопровержимо. Вероятность, что код двух мужчин совпадает, ниже одной тридцатимиллиардной.
— Генная дактилоскопия — открытие величайшее. Сколько ошибок она может предотвратить, сколько исправить, сколько неразрешимых ранее ситуаций разрешить!
— Как же иначе выбрать из двух молодых мужчин истинного отца, если оба, рыдая у постели трехмесячного малыша, доставленного в больницу после землетрясения, утверждают: «Мой это сын»? Потеряв в страшной катастрофе всех родственников, каждый из них хватается за крошечное существо, словно за соломинку: «Мой сын!» Как иначе помочь молодому отцу, чья возлюбленная погибла во время родов, брак не был зарегистрирован, и никто из родных умершей не знал его, не видел.
Ребенка, который считается круглым сиротой, отправили в другой город, к бабушке. А мужчина, человек глубоко порядочный, места себе не находит, отчаянно сражается за право хотя бы платить алименты: «Поверьте, мой это ребенок!»
Как отвести дамоклов меч от двух супружеских пар, криком кричащих, что их детей перепутали в родильном доме? Только с помощью генной дактилоскопии.
Что ж, радоваться надо, что существует метод, такой важный, такой нужный: «Неужели можете определить?!» Повторяю, радоваться надо: теперь они, работники лаборатории, могут восстановить справедливость, помочь людям.
Они и радуются. Но, слушая рассказ Светланы Владимировны, я чувствовала: все не так просто, не так однозначно. Популярность лаборатории — симптом тревожный. В последнее время мы много говорим о вседозволенности и сексуальной свободе, о потере чувства ответственности. Житейские истории, сами по себе чисто личные, отражают, увы, общую тенденцию. Печальную тенденцию…
85-летний интеллигентный человек в витиеватых выражениях просит оказать любезность, провести экспертизу себе и пятидесятилетней дочери. Всю жизнь, оказывается, терзала его мысль: жена была неверна, дочь — не его. Однако молчал, боясь подозрением оскорбить жену. Но вот жена умерла. А им, подумать только, по-прежнему нужна истина, двум людям, потерявшим жену и мать! Не пожалеют ли, что спустя полвека пытаются раскрыть тайну женщины, ушедшей в мир иной?..
Нет отбоя от бабушек. В основном, по делам детей и внуков. Одна умоляет:
Ради бога, докажите, что ребенок — не моего сына! Не нужен нам этот внук!
Следом за ней другая:
Ради бога, докажите, что это ребенок моего сына. Пусть не живет он с той женщиной, но хочу иметь внука!
Мужчин, как правило, приводят на экспертизу два повода. Одни борются за свое отцовство — это, в основном те, кого женщина изолировала от сына или дочери. Другие, наоборот (и их, к сожалению, большинство), борются за независимость, настаивают на непричастности к рождению ребенка; это те, кто даже в законном браке пытается предъявить суду алиби на отцовство. А если инициатива провести экспертизу исходит от женщины, тут уж все однозначно: «Он отказывается платить алименты!» Бывает, что «он» — разведенный супруг, бывает, случайный знакомый.
— Светлана Владимировна, вопрос, вроде, ясен: защитить обманутых женщин.
— Что ж, защищать обманутых необходимо. Но… Рискуя вызвать гнев многих читательниц, скажу: часто нам хочется защищать как раз обманутых мужчин. Я прекрасно понимаю, мужчина должен иметь голову на плечах, думать о своих поступках, должен отвечать за их последствия. Но, знаете, очень уж много появилось женщин-хищниц, что ли… Я расскажу три истории.
История первая. В лабораторию поступило из суда дело, обычное, в общем-то, о признании отцовства и установлении алиментов.
В назначенный день женщина позвонила:
Разрешите, я приду с двумя мужчинами? Понимаете, когда забеременела, еще была замужем, но уже встречалась с другим. Потом развелась, вышла за него замуж, у нас сейчас прекрасная семья. Но кто из них отец моего сына, честно говоря, и сама не знаю. Пусть уж экспертиза все и решит.
Так они и пришли, вчетвером: женщина, двое мужчин и мальчик. Экспертиза показала: ни тот, ни другой отцом не является!
Значит, разводясь с одним мужчиной и выходя замуж за другого, женщина в то же время была в близких отношениях с третьим.
История вторая. Они сидели молча, не глядя друг на друга. Потом, когда лаборантка взяла кровь из вены, мужчина зашел ко мне в кабинет:
В общем, результат мне и так известен. Чего уж отпираться, мой это ребенок!
Но вот подумайте, много сейчас пишут о матерях-одиночках, государство помогает им, льготы разные дает… Женщина, с которой мы сейчас пришли, училась со мной в институте. Не замужем.
Несколько раз говорила: «Мне бы только сына родить! Сама воспитаю, претензий ни к кому иметь не буду!» В общем, уехала жена в командировку, и пришла она ко мне. В гости… С тех пор не виделись.
А тут звонит: «Готовься, — говорит, — папочка, алименты платить. Сынок у тебя… К двум твоим детишкам прибавление».
А вы утверждаете, что экспертиза справедливость восстанавливает! Не было бы вашего метода, ничего не смогла бы она со мной поделать.
И перед женой был бы я чист.
А теперь… Кто поверит, что я говорю правду?
Жена, горячо любимая, во всяком случае, не поверит, не простит…
История третья. В милиции Виктор узнал, что его обвиняют в изнасиловании. И кто! Наташка! Да она с ума сошла! Виктор сидел такой потрясенный, что даже участковый не выдержал:
Неужели выдумала? Неужели ничего не было?
Почему же, было! Всю ночь вместе провели. Но не угрожал он, не связывал, рот не затыкал.
Все с ее согласия, более того, по ее инициативе.
Наташа пришла к Виктору на день рождения нежданно-негаданно, без приглашения: узнала от общих друзей. Знакомство их было шапочным: несколько месяцев учились на одном курсе. Гостей собралось много. Квартира пустая, родители в зарубежной командировке. Уходили все вместе, чтобы успеть на метро. А Наташа осталась:
Помогу, — говорит, — посуду вымыть. И поболтаем.
Посуду вымыли, поболтали. На улице проливной дождь…
Я, пожалуй, у тебя переночую. Не возражаешь?
Постелила себе в гостиной, дверь не закрыла. Скажите, что в такой ситуации будет делать нормальный 23-летний мужик?!
Утром кофе попили.
Смотри, — смеялась Наташа, — палец мне оцарапал. Ну и хватка! Не ожидала.
Но Виктор чувствовал: ожидала. И был счастлив. Потом в щечку чмокнула: «До скорой встречи».
И вот — вызов в милицию, «встреча» с ее заявлением. Рядом, на столе, заключение медэкспертизы — и это успела получить! Даже про оцарапанный палец не забыла.
Теперь понял Виктор, почему она отказалась душ утром принять: «вещественные доказательства» сохраняла.
Бросился звонить Наташе. Та была спокойна и серьезна:
Не волнуйся, заявление заберу. Но гони 10 тысяч долларов.
Уже потом Виктор узнал: не он один стал жертвой Натальи. В погоне за наживой предприимчивые девицы научились из всего извлекать выгоду. Им всегда нужны деньги. В городе есть даже какое-то общество, где «вступительный взнос» — сообщение как минимум о трех облапошенных мужиках. Как минимум.
— Вспоминаю «Сказку о халифе-аисте» Вильгельма Гауфа. Злой колдун Кашнур превратил багдадского халифа и его визиря в аистов. Чтобы вернуться в человеческий облик, они должны были сказать слово «мутабор», но они его забыли. Случайно узнали, что колдуны изредка собираются в разрушенном замке и рассказывают друг другу о своих «подвигах», под одобрительные возгласы собравшихся.
— Так же, видимо, и здесь, у членов общества шантажисток — собрания. Рассказывают о своих похождениях. Иногда обсуждают платежеспособность кандидатов в «насильники». Заманивать в ловушку первого встречного бессмысленно. Словом, жертва сама выбирает себе насильника!
Но, подождите, кто же здесь «жертва»? Женщина? Нет, она победитель: 10 тысяч долларов за одну ночь!
И главное, это не предел. Бывает, получив выкуп, иная через какое-то время вновь напоминает о себе: «Хочу еще денег». Мужчина отказывается? Снова заявление на стол.
— Женщина провоцирует, создает ситуацию риска; мужчина «клюет» на эту удочку. Оправдаться, доказать свою невиновность ему трудно, порой невозможно.
— Особенно, если женщина приведет свидетелей. Вернее, лжесвидетелей. Что ж, это для нее — пара пустяков. Кстати, даже опытные адвокаты порой разводят руками: «Все понимаем. Но за успех не ручаемся». И совет дают: заплатить деньги. И второй совет: впредь быть более осторожным.
В общем, родители Виктора отдали Наталье деньги, она, как и обещала, забрала заявление.
В милиции не удивились. Так делает сейчас каждая третья: «Передумала». Шантаж сработал.
… Живут на свете женщины, обманутые мужчинами. Живут мужчины, обманутые женщинами. А рядом — они, дети, обманутые этими женщинами и мужчинами, своими родителями. Дети-доказательства.
