Яркая, как мозаика, и будто бы инкрустированная; маленькая, хотя в детстве казалось — вполне приличного размера; с отбитой, но тщательно приклеенной ручкой и выщербленным внизу краем… Эта чайная чашка уже очень давно — много десятилетий — не используется по прямому назначению. Ведь если пить из нее чай, во-первых, можно ненароком разбить драгоценность еще раз. А главное, когда в эту чашку налит чай, не получится разглядеть клеймо на донышке. «НII — 1897». И никакой марки фарфоровой мануфактуры.
Николай Второй, получается. Так и называлась в семье — «царская чашка». Эта дошла от бабушки, вторая точно такая же сохранилась у бабушкиной сестры. Откуда именно посуда взялась и что это вообще — бабушка и ее сестра, родившиеся на четверть века позже этой чашки, не помнили; а сейчас, увы, спросить уж совсем некого.
Потому в обеих семьях, где живут эти чашки, независимо друг от друга пришли к выводу: должно быть, это коронационный подарок. Тот самый, за которым была давка на Ходынском поле в мае 1896 года… На клейме — 1897? Ну, всякое бывает, вон и в 2024 году в автосалоне можно приобрести машину следующего модельного года. Мало ли.
Думали так, пока в краеведческих и «прикладных» музеях разных регионов, а потом и в Интернете, не начали попадаться настоящие «ходынские» чашки. Точнее, кружки — разных вариантов (были, например, совсем простые, а были получше, для полицейских и прочих «оргсотрудников» коронационных торжеств). Тут-то и выяснилось, что «наши царские чашки» — это что-то другое.
Еще совсем недавно — лет десять-пятнадцать назад, — чтобы обнаружить ответ, нужно было быть насмотренным экспертом по антикварной посуде либо обращаться к справочникам. В наши дни искать такие вещи оказалось куда проще: интернет-поисковик в качестве запроса умеет принимать фотографии, подбирая максимально похожие. И вот уже пару лет как обе наши семьи в курсе: чашечка принадлежала к так называемому Готическому сервизу Императорского фарфорового завода.
Впервые этот сервиз — тогда на 150 персон — был изготовлен по заказу Гофмаршальской части (так называлось управление делами дворца) на Императорском фарфоровом заводе к Рождеству 1832 года. Он весьма активно использовался на дворцовых приемах до начала ХХ века. И по мере боя посуды, разумеется, «допечатывался» — в том числе и в 1897 году, когда сервиз был расширен до 200 персон. А вот в свободную продажу никогда не поступал. Таким образом, получается: кто-то из поколения наших прапрадедов служил в дворцовой обслуге или бывал на дворцовом приеме на рубеже XIX и ХХ веков. И принес оттуда такой сувенир (даже два). Может быть, именно что с отбитой ручкой или щербинкой — уже «некондиция», так что можно было забрать.
КСТАТИ
Самым известным дворцовым мероприятием, на котором использовался Готический сервиз, был вечер по случаю 290-летия дома Романовых 11 (24) февраля 1903 года. Столы для гостей были сервированы в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа. А до начала трапезы в программе вечера был концерт в Эрмитажном театре — с участием Федора Шаляпина и Анны Павловой.
Откуда же все-таки чашечки? Пока что наиболее вероятная версия — то, что на дворцовый прием попал один из наших дальних родственников — караимских промышленников-табачников — Катыков. «Коньком» этой фамилии (в отличие, например, от тоже караимов, но «чистых» табачников Пигитов) были патентованные папиросные гильзы (прообраз сигаретных фильтров). Память о Катыках после 1917 года сохранилась в названии известной московской фабрики «Дукат» (изначально — консорциум двух караимских фамилий, Дувана и Катыков). Так вот, пожалуй, именно Катыкам — достаточно крупным предпринимателям своего времени — и могло быть «по чину» приглашение на дворцовый прием. И чашечки в виде сувениров…
«Ценинная» посуда
Если вынести за скобки ценителей, коллекционирующих антикварный фарфор (о них — чуть ниже), то сохранившаяся в семейном буфете старинная посуда может кое-что рассказать о предках — даже если о каких-то подробностях их жизни не сохранилось письменных свидетельств. Тарелки, чашечки и вазы могут подтвердить или опровергнуть семейные предания о том, что «брат прадедушки был гусаром/актером/служил при дворе». Так что «экскурсия» в бабушкин сервант или на антресоли с «законсервированной» посудой может оказаться весьма познавательной.
Начнем с того, что фарфор, который в России бытует около 300 лет, до прошлого столетия был признаком даже не среднего, а очень даже высокого достатка их владельца. К нам фарфоровая чайная (а одновременно с ней и столовая) посуда попала из Европы в петровскую эпоху — хотя могла бы и раньше: фарфор-то изобрели в Поднебесной, откуда русские начали ввозить чай еще за век до Петра. Но тогда этой технологией в России не заинтересовались — а вот европейскому бонтону в XVIII веке подражать очень даже хотелось.
Итак, привозные (обычно германские, но бывали и французские) вещи плюс продукция Императорского фарфорового завода и еще нескольких ранних мануфактур — к середине XIX века фарфор в России все еще оставался роскошью. И хотя слово «ценинный» в XVIII столетии означал просто «фарфоровый» (и «китайский» — калька с немецкого), ценность каждого предмета была высока. Собственный русский стиль фарфора только нарождался — кстати, Готический сервиз был одной из первых его манифестаций.
Интересно, что в «эпоху красных каблуков и величавых париков» даже чайная пара была… иногда тройкой: добавлялась крышечка для заваривания чая прямо в чашке. Наследие китайской традиции чаепития. Впрочем, русская чайная культура быстро стала самобытной — и «чайной парой» в дореволюционных трактирах уже назывались два чайника, заварочный и с кипятком. А русские чайные блюдца стали рекордно глубокими: из них стало принято пить «раскаленный» чай.
— Фарфоровую, а не керамическую посуду могли себе позволить лишь 10–15% жителей дореволюционной Москвы, — отмечает председатель производственного кооператива «Дулевский фарфор» Андрей Келлер. — Таким образом, если в семье имелись фарфоровые предметы, речь идет не меньше чем о верхнем среднем классе. Фарфоровые тарелки и чашки указывали в завещаниях и списках приданого — это был важный и статусный предмет домашнего быта.
Демократизация фарфора началась в предреволюционные годы и продолжилась в советскую эпоху, добавляет эксперт. Правда, одновременно с этим «резалась» и себестоимость: в результате формы чашек и тарелок стали проще. В середине ХХ века началась эра полуавтоматов для формовки посуды. И вот к концу столетия фарфор стал стандартной, доступной посудой. Дороже стекла и фаянса — но долговечнее первого и изящнее второго.
Однако даже в таком массовом производстве фарфор остался важным элементом домашнего уюта. И еще — быстро превратился в коллекционный предмет: например, мелкие авторские серии посуды Ломоносовского фарфорового завода, Вербилок, Дулева и других, выпускавшиеся в 1930–1970-х годах, — настоящие произведения прикладного искусства. Выпускаются коллекционные серии и сейчас. Но, как мы и говорили, о коллекционерах — чуть ниже.
Урок географии
Определить производителя (мануфактуру) фарфоровой посуды по клейму, как правило, просто. Если это клеймо на донышке тарелки или чашки, конечно, имеется. Все делается именно так, как мы уточняли истории наших «дворцовых» чашечек: весьма эффективен интернет-поиск по изображениям, где клейма практически всегда распознаются правильно. Есть, конечно, и более правильный, но требовательный к времени способ поиска: по каталогам — если его нет дома, то найдется в крупной библиотеке. Узнав производителя, мы иногда оказываемся перед маленькой географической загадкой.
— Дореволюционные производители в силу слабой тогдашней логистики, как правило, распространяли продукцию в окрестностях своих мануфактур: в пределах губернии, если не нескольких ближайших уездов, — рассказывает московский антиквар Петр Ильясов. — Да и в советские времена, кроме нескольких крупнейших заводов (ЛФЗ, Дулево, Конаково), продукция обычно распределялась по территориальному принципу. Например, фарфор из Новгородской области можно встретить от Петербурга до Твери и Вологды; Песочное Ярославской области встречается больше всего в Рыбинске и Ярославле, и так далее. Украинские фабрики продавали свою продукцию также прежде всего на территории республики. Прибалтийский фарфор — за которым, кстати, гонялись жители крупных городов по всей стране — продавался прежде всего «на родине».
Таким образом, если у вас дома «семейный» фарфор, изготовленный примерно до 1970–1980-х годов на той или иной фабрике, — ищите эпизод семейной истории, связанный с регионом изготовления. Например, тарелочки из Коростеня (тот самый город, сожженный княгиней Ольгой) намекают на то, что кто-то из предыдущих поколений жил или хотя бы отдыхал в тех местах. Ну или оттуда посуду привезли на свадьбу или юбилей друзья или родственники.
А вот в позднесоветские годы закономерность нарушилась: тогда многие фабрики многократно расширили, а продукцию их начали продавать по всему Союзу. Новое оборудование, новые цеха… К сожалению, абсолютное большинство расширенных тогда фабрик не пережило вступление постсоветских стран в ВТО на рубеже 2000–2010-х годов. В «биографиях» этак 80% фарфоровых заводов роковая черта поставлена именно в те годы. Остались единицы — крупнейшие предприятия вокруг столиц.
Впрочем, эта «фарфоровая трагедия глобализма» — не специфически постсоветская история. Например, в соседней, но во всех отношениях иной Финляндии тоже сейчас не действует ни одна из старинных фарфоровых мануфактур: продукция заказывается в Юго-Восточной Азии...
Хороший сервиз, надо брать!
Но на наш век, конечно, хватит и тех бесконечных «залежей» фарфора, которые были изготовлены в XIX и особенно ХХ столетии. И разнообразие форм и рисунков даже в одном жанре — например, чайных пар или кофейников — настолько велико, что просто стимулирует в любом неравнодушном к посуде человеке страсть коллекционировать.
Где искать и как добыть — способы существуют на практически любой вкус и кошелек. Наиболее «респектабельны» аукционы и антикварные салоны — в наше время почти все они имеют интернет-«витрины» с хорошими фотографиями предметов, удобными интерфейсами… И ценами под стать современному «бутиковому» фарфору. Так, например, в одном из салонов чайная пара из «нашего» Готического сервиза — то есть чашка с блюдцем — в безупречном состоянии оценена в 350 тысяч рублей. В общем, способ удобный и красивый, но для богатых.
Дешевле, но хлопотнее, зато и азартнее — поиск по интернет-объявлениям и мелким антикварным магазинам. Уровень цен и «ассортимент» того, что можно здесь найти, несколько непредсказуемы: здесь может попасться авторская мелкосерийная чайная пара или целый сервиз за несколько тысяч рублей (в несколько раз дешевле, чем современный фарфор аналогичного качества). А могут и за обычные «дулевские с горошком» запросить неадекватно большие деньги. Впрочем, как правило, и с частниками-антикварами, и с авторами объявлений можно торговаться.
Наконец, самая азартная, но требующая некоторой бытовой неприхотливости «охота за трофеями» — это блошиные рынки. В Москве это известная барахолка в Новоподрезкове и «Вернисаж» в Измайлове, но не только — бывает стихийная торговля и у некоторых станций метро. В Петербурге — рынок у станции «Удельная», до сих пор впечатляющий размерами и богатством выбора. Здесь главное — иметь зоркий глаз, который выхватит из хаоса предметов на газетке именно то, чего недостает в коллекции или просто в буфете.
...И после равнодушного «Сколько?..» — продавец может объявить совершенно пустячную цену. Подарок судьбы! Бывают, кстати, и подарки в буквальном смысле: идешь, простите, мимо мусорных контейнеров, а там в пакетике аккуратно выставили симпатичный гэдээровский кофейный сервиз. Или друзья, зная о ваших увлечениях, подарят ненужный экземпляр с антресолей. Но так везет только тем, кто вошел в «фарфоровую тему» всерьез.
Антон Размахнин
