В контексте трагических событий, произошедших в «Крокусе», казалось бы, неуместно вести речь о проблемах педагогических. Но ведь на это и рассчитывают отморозки: породить уныние, страх, апатию, парализовать любую деятельность, и в первую очередь — связанную с воспитанием детей и юношества.
Но нас не должна покидать неистребимая вера в будущее. А будущее будет таким, как мы воспитаем наших детей, у которых должно хватить мужества справляться с любыми вызовами и угрозами современности.
Убежден в том, что нетерпимость, фанатизм, разделение людей на друзей и врагов проистекают от ущербности, которая, в свою очередь, рождается от чувства неполноценности своей личности. Эта неполноценность формируется у человека с младых ногтей, не без помощи взрослых, будь то педагоги или родители. Они ничтоже сумняшеся делят детей на успешных и неуспешных.
Отдав полвека образованию, я убедился в том, что неуспешных детей не бывает. Данный тезис сильно противоречит так называемой профессиональной задаче, которую ставит перед собой большинство моих коллег. Формулируется она так: преодоление школьной неуспешности. Грозным, давящим признаком этой самой неуспешности считается второгодничество, которого как огня боятся дети, стесняются, как неприличной болезни, о которой, не дай бог, узнают знакомые, соседи, родственники.
На борьбу с второгодничеством бросают свои силы администраторы и педагоги школ, часто идя при этом на прямой подлог и очковтирательство при отчетах в вышестоящие инстанции. Впрочем, сегодня, когда повсеместно внедряются методы промежуточного и итогового контроля реальных результатов обучения детей (своего рода внешняя приемка), улучшать отчетность школы таким сомнительным способом становится все труднее. Так, например, в Москве выбор предмета, по которому будет контролироваться та или иная школа, происходит гласно, в прямом эфире, по телевидению путем демонстрации лототрона, из которого представители родительской общественности вытаскивают шарик с названием диагностируемого предмета. При проведении проверочной работы осуществляется двойной контроль: видеокамерами и независимыми наблюдателями. Последние забирают с собой работы для объективной проверки, о результатах которой сообщается школе.
Так надо ли бояться второгодничества? К удивлению своих коллег, я воспою ему гимн. И сделаю это простым способом: перечислением имен знаменитых второгодников.
Эдисон «из-за полной бездарности» был исключен из школы. Кстати, уместно тут же развеять одну из легенд: Эдисон вовсе не был нищим мальчуганом, жившим продажей газет. Его отец был состоятельным фабрикантом, а мать — опытным педагогом, которая на дому очень тщательно и многосторонне обучала своего сына. Что касается продажи газет, то Эдисон зарабатывал себе таким образом на покупку химических веществ и других материалов, с которыми хотел работать.
Уинстон Черчилль был хронически предпоследним учеником в школе. Что, кстати, не очень беспокоило его деда, говорившего, что «мальчики начинают хорошо работать только тогда, когда они ясно видят, в чем смогут отличиться». Вероятно, он был прав.
Юстус Либих — великий химик, открывший явление изомерии, — должен был «по неспособности» оставить школу в четырнадцать лет, что не помешало ему в двадцать один год стать профессором в Гиссене.
Три года сидел в одном классе А. П. Чехов, которому не давались иностранные языки. Выдающийся режиссер В. Мейерхольд так же три года провел в одном классе. Откровенно говоря, он обманывал отца и прогуливал школу, с утра до ночи пропадая в пензенском цирке.
Великий биолог, академик-генетик Тимофеев-Ресовский (тот самый Зубр, о котором написал свою повесть Д. Гранин) не имел среднего образования.
Лауреат Нобелевской премии в области литературы И. Бродский был изгнан из седьмого класса.
Неужели кто-либо может сказать, что эти люди были действительно неспособны? Без сомнения, можно утверждать, что они были неспособны учиться в не подходящих для них школах у не понимавших их учителей. Они были неспособны учиться так же, как все остальные. Потому что они очень отличались от остальных. Они были лишены свойства «одинаковости» и не были конформистами. Они были вершинами других пирамид.
Самое главное — они рано нашли себя. А найдя себя, быстро пополнили свои знания с помощью самообразования, впитав в себя достижения мировой культуры и сокровищницу знаний.
Надо заметить, что многие гениальные открытия делаются в молодом возрасте. Одним из доказательств решающей роли наследственности в существовании тех или иных способностей человека являются случаи крайне раннего проявления таланта.
В частности, известный немецкий философ В. Оствальд среди десяти наиболее важных характеристик научного гения называет раннезрелость, а американский мыслитель и общественный деятель Г. Леман доказывает, что ранний возраст совершения открытий характерен вовсе не только для прежних столетий, но и для XIX века.
Вот список людей, названных Леманом (и далеко не всеохватывающий), сделавших крупные открытия в возрасте до 21 года.
Мэри Аннинг в 12 лет нашла первый экземпляр ихтиозавра, описанный в науке.
Джейн Остин написала свою лучшую книгу в возрасте 20–21 года.
Л. Беллини в 19 лет обнаружил, что полоски на разрезе почки — трубочки, а не волокна.
Ж. Бизе написал первую симфонию в 17 лет.
У. Блейк написал первый сборник стихов в период 12–20 лет.
Луи Брайль, ослепший в три года, изобрел свою азбуку для слепых в 20 лет.
Лейбниц в 21 год написал важные философские и юридические статьи, Джакомо Леопарди в этом же возрасте написал выдающиеся поэмы, Маркони изобрел метод передачи сигналов по радио, Милле написал две картины, прославившие его.
Мильтон в 15 лет — автор замечательного гимна.
Мерфи в 12 лет стал чемпионом Нового Орлеана, а в 21 год — чемпионом мира по шахматам.
Блез Паскаль в 19 лет изобрел счетную машину.
А. Поп написал свои первые выдающиеся поэмы в 17 лет.
Рафаэль в 20 лет создал свою первую знаменитую картину «Брак Богоматери».
Д. Г. Россетти, основатель «братства прерафаэлитов», написал в 19 лет свою лучшую поэму.
Россини написал оперу «Танкред» в 21 год.
Шеллинг первое крупное философское произведение написал в 19 лет.
Шуберт создал музыку первой своей песни в 17 лет, а знаменитую мелодию на слова «Лесного царя» — в 18 лет.
Роберт Бернс лучшие поэмы и песни создал в возрасте 14–21 года.
С. Кольт изобрел в 18 лет револьвер, а в 19 — сконструировал револьвер и ружье, впоследствии запатентованные.
М. Ю. Лермонтов: в 15 лет — первая редакция «Демона», «Испанцы», а в 16 лет — «Маскарад».
А. С. Грибоедов в 13 лет окончил университет, второй факультет — к 17 годам.
Примеры можно продолжить. Но сам по себе темп усвоения материала ни о чем не говорит.
Эммануил Кант писал: «То, что мой друг поймет за 1 день, я пойму за неделю; то, что он поймет за неделю, я пойму за месяц, но зато, что я пойму за год, он никогда не поймет».
Сказанное относится и к так называемым детям с проблемами в развитии. В начале девяностых годов мне посчастливилось непосредственно наблюдать за работой Жана Ванье, основателя общин-поселений для умственно отсталых людей, именуемых «Ковчег».
Как только он вошел в вестибюль школы и увидел детей (а это были ученики коррекционных классов), пустился с ними в пляс. А было ему тогда уже 73 года. Высоченного роста старик, он выделывал с детьми немыслимые кренделя. При этом они активно общались на каком-то метаязыке. Излишне напоминать, что «коррекционные» дети не знали французского, но они с Ванье отлично понимали друг друга.
Позже, уже в директорском кабинете, он поведал мне одну историю, которая определила на годы вперед мое педагогическое мировоззрение. «Мы долго и безуспешно лечили нарыв на лице девушки Лауры. Пока не поняли, что лечить надо не нарыв, а работать с личностью девушки». Напомню, что речь шла о девушке с глубоким ментальным заболеванием.
С тех пор я отказался от термина «школьная неуспешность», а говорю о затруднениях в обучении, которые могут быть как у одаренных детей, так и у детей с проблемами в развитии.
Терроризм — мировое зло, с которым нужно бороться всем. Но в этой борьбе у каждого своя роль: у политиков, спецслужб, медиков, пожарных, средств массовой информации… А у нас, педагогов и родителей, тоже есть задача — воспитательная. И она не менее важная: делать все возможное, чтобы у ребенка не возникало чувства неполноценности, рождающего зависть и агрессию.
Евгений Ямбург
