Есть такой рассказ писателя Носова — «Мишкина каша». Там два пацана пытались приготовить ужин. Насыпали пшена, налили воды, поставили на огонь. Крупа начала разбухать и поползла из кастрюли. Пацаны давай ее обратно запихивать, трамбовать, уминать. Она не слушается, ползет, и чем дальше, тем ее больше становится. Они тогда принялись лишнее выгребать, раскладывать по тарелкам. Но не помогает. Не умещается каша в кастрюле. Прет через край, зараза, и ничего с ней не сделаешь.
Наша милиция напоминает мне эту кашу. Как ее ни трамбуют, как ни запихивают в кастрюлю, она все равно лезет наружу — несъедобная, горькая, подгоревшая.
Майор Дымовский вылез: в милиции взятки берут, дела шьют, сажают за деньги, пустите меня к Путину, все ему расскажу.
С Дымовским возились два месяца. Затыкали, подтирали, перекладывали. На прошлой неделе наконец утрамбовали, крышкой накрыли, сверху утюг положили. Все, теперь в СИЗО майор. Будет сидеть за торговлю наркотиками.
Только разделались с Дымовским и вздохнули с облегчением — новый бульк. Поднялась крышка, поползли из кастрюли столичные омоновцы. Написали письмо в Генпрокуратуру: начальство нас сдает в аренду, мы проституток крышуем, воров защищаем, шаурму охраняем, соляркой торгуем, а патроны вообще продаем кому попало.
Омоновцев выловили из кастрюли и выкинули, как лишнее. Нахальные преступники, вымогатели и грабители, подписи под своим письмом подделали, они в ОМОНе давно уже не служат, и мы их не восстановим, пусть даже не надеются.
С омоновцами быстро разделались. Уже появилась сноровка.
Кто теперь вылезет? Чья очередь?
Идет суд над майором Евсюковым, расстрелявшим полсупермаркета. Тогда был мощный выплеск. Можно сказать, мощнейший. МВД завалило собственной кашей так, что с трудом отмылись.
Во вторник на суде выступал свидетель Потемкин — милиционер, который задерживал Евсюкова. Его привели в наручниках. Он, оказывается, теперь тоже сидит в СИЗО. По подозрению в вымогательстве. Мелочь, поэтому его еще не утрамбовали до конца. Но утрамбуют, конечно.
Все силы на это и уходят. На утрамбовку, замывание, запудривание, затыкание. Причем не только у МВД такая история. У всех.
Когда Министерство образования этим летом варило ЕГЭ, каша по улицам текла. Ее не то что есть — нюхать противно было. Но все как-то заткнули, утрамбовали, прикрыли, припрятали. Медалисты, не умеющие писать без ошибок, учатся в лучших университетах. Инвалиды, поступившие вне конкурса, здоровы и веселы. Новые инвалиды готовятся поступать, покупают справки.
Военные свою кашу варят такими дикими способами, каких со зла не придумаешь. Но и они наловчились утрамбовывать. Солдаты у них вешаются из-за несчастной любви, а не от дедовщины. «Булава» не летит из-за производственного дефекта, а не из-за ошибок конструкции.
Ошибок вообще никто не видит. Особенно своих.
И никто не хочет учиться варить кашу. И никто и не признается, что не умеет варить. Какой там! У нас все мастера мирового класса — звезды, погоны, ордена, медали.
Пацаны из рассказа Носова, промучившись ночь, пошли к соседке тете Наташе и попросили ее сварить им нормальную, человеческую кашу. Они были страшно голодные, поэтому у них не было другого выхода, кроме как обратиться к тому, кто что-то умеет.
У нас все сытые. Они не пойдут к тете Наташе. Они будут трамбовать свое варево и садиться сверху. А варево будет продолжать ползти из всех щелей, заполняя последние просветы здравого смысла.
«Горшочек, не вари», — хочется попросить, глядя на них. Но это уже из другой сказки.
Материал: Юлия Калинина
