Планета моего отца
Продолжение
Для молодого научного сотрудника нет ничего важнее, чем талант и опыт его научного руководителя.
Своим научным руководителям Игорь Владимирович считал в первую очередь Авенира Александровича Яковкина. Даже после его отъезда в 1937 году в Свердловск (Екатеринбург) связь между ними не прекращалась.
1938 год, несмотря на успешную защиту кандидатской диссертации, оказался нелегким для Игоря Владимировича: в возрасте девяти лет умер его сын, мой старший брат Лева.
Для семьи это была большая трагедия возникло желание сменить обстановку, переехать жить и работать в другом месте. Игорь Владимирович пишет письмо Яковкину, и тот с радостью соглашается взять его на свою кафедру.
От заместителя директора Свердловского университета приходит письмо: «Многоуважаемый Игорь Владимирович! В ответ на ваше письмо, содержащее принципиальное согласие перейти на работу в Свердл. Гос. Университет, дирекция университета просит Вас прислать материалы, необходимые для вашего оформления »
И следующее письмо, официальное, со штампом университета, от 16 августа 1938 г.: «Уважаемый Игорь Владимирович! На работу в Свердловский Государственный Университет мы Вас зачислили с 1 сентября 1938 года по должности доцента каф. астрономии. Для переговоров о сроке начала чтения вашего курса и осмотра предоставленной вам квартиры прошу приехать в Свердловск не позже 26 августа».
Да что-то, видимо, не заладилось, ибо пришла целая серия телеграмм: «Основании переписки профессора Яковкина прошу срочно приехать Свердловск переговоров штатной работе тчк расходы оплатим = директор университета Евминов». «Поставлен вами безвыходное положение тчк ввиду данного Вами согласия подтвержденного много раз я отстранил Муратова его возврат невозможен долг чести обязывает Вас приехать = Яковкин». «Подъемные вам переведены телеграфируйте причины невыполнения Вами приказа Кафтанова (председателя Комитета по делам высшей школы. - Прим. авт.) тчк Ваше отсутствие окончательно сорвет учебный год».
И, наконец, с угрозой: «Вы зачислены штатным первого сентября по вашей просьбе тчк Ваш отказ сейчас совершенно неприемлем тчк чтение порученных Вам курсов сорвано тчк настаиваю на немедленном выезде тчк противном случае вашем поступке известим КВШ опубликуем печати = Евминов»
В чем же причина? Почему Игорь Владимирович не переезжает в Свердловск?
Да не пускают!
* * *
Вот небольшой клочок бумаги со штампом обсерватории от 10 ноября 1938 года:
«Доц. И. В. Бельковичу. В ответ на вашу просьбу освободить Вас от работы в АОЭ сообщаю, что в настоящий момент я оставляю Вашу просьбу без удовлетворения, пока не будет получен окончательный ответ из Комитета по делам Высшей Школы на протест КГУ и АОЭ против Вашего переезда в Свердловск. Равным образом директор КГУ уполномочил меня сообщить Вам, что его приказ о Вашем освобождении от работы в КГУ также временно приостановлен. Директор АОЭ Д. Я. Мартынов».
Дальше совсем непонятное. Уже начался 1939 год, и вот опять телеграммы из Свердловска: «Дирекция ждет Вашего ответа на телеграмму КВШ подтвердил январе прежнее решение = Яковкин», и «Телеграммой Гагарина (очевидно, какой-то чиновник в КВШ. - Прим. авт.) подтвержден Ваш выезд в Свердловск срочно выезжайте иначе сорвете второй семестр = зам директора Св.ГУ».
Здесь что-то непонятное. Ведь, судя по последним телеграммам, решение КВШ о переводе Игоря Владимировича в Свердловский университет осталось в силе, но оно не выполнено. Я не знаю причины. Видимо, отца уговорили все-таки остаться.
12 января 1939 года Яковкин снова пишет: «Многоуважаемый Игорь Владимирович! Здесь установилось мнение, которое и на меня начинает оказывать некоторое влияние, что истинной причиной Вашей задержки в Казани является Ваше личное нежелание (вследствие изменившихся обстоятельств) перейти в Свердловский университет. Здесь убеждены, что ни о каких репрессиях не может быть речи (не забывайте, что это был 1938 год! - Прим. авт.), если бы Вы собрались и приехали из Казани. В самом деле: во-первых, это было бы в согласием с мнением Комитета по делам Высшей школы. Комитет приказал отпустить Вас и до сих пор своего приказа не отменял. Во-вторых, что мог бы сделать Ситников (директор КГУ. - Прим. авт.) или Мартынов, если бы Вы уехали? Мне кажется, что Вас запугивают. Или, может быть, действительно теперь уже Вы сами довольны своим положением? Я просил бы Вас только об одном: сообщите, переедете Вы сюда к началу второго полугодия или я должен считать вопрос о Вас законченным и предпринять другие шаги?»
Так, все-таки, были со стороны руководства обсерватории и университета угрозы репрессий или нет? Я все-таки склоняюсь к мнению, что они были.
И, наконец, письмо Яковкина, датируемое 14 апреля 1939 года:
«Многоуважаемый Игорь Владимирович! Теперь, по-видимому, окончательно решилось, судя по Вашим письмам, что надеяться на Ваш переезд сюда больше не приходится. Я очень жалею об этом. В последнем письме Вы выражали опасение, что мы можем разъехаться. Однако крайне мала вероятность, что я когда-нибудь вернусь в Казань. Во всяком случае, об этом я совершенно не думаю. Начатое здесь дело полностью захватывает меня, и я не могу бросить его.
В ответе студентам Казанского университета, которые посылали мне письма, я объяснил, почему я не хочу уехать из Свердловска. Конечно, там еще не все сказано. Кроме всего прочего, мои культурные запросы здесь удовлетворяются гораздо полнее, чем это возможно в Казани. Один оперный театр, где я имею абонемент на всю зиму, доставляет мне величайшее наслаждение. Я часто бываю на симфонических и камерных концертах в филармонии и получаю там истинный отдых и забвение от всех трудов. В конце концов, живешь не для одной работы. Что же, будем сотрудничать, живя в разных местах! Я готов быть полезным Вам, чем могу; в равной степени я буду нуждаться в Вашем содействии».
И все же на этом история с переездом не закончилась.
Через десять лет, после защиты докторской диссертации, снова возник вопрос о переезде в Свердловск. Вновь мой отец получил от Яковкина приглашение на работу в Свердловском университете.
И кто знает, чем бы все это кончилось, если бы не неожиданная смерть отца в 1949 году. Не зря он хранил всю переписку по этому вопросу
Продолжение следует
