Тема фильма «По ту сторону надежды», можно сказать, затасканная и даже конъюнктурная: судьба беженцев-мигрантов в глобализированном европейском доме. Однако финский режиссер Аки Каурисмяки сумел обойти почти неизбежные стереотипы, удивив даже Андрея Плахова.
Каурисмяки признается в своей тайной амбиции: чтобы зритель вышел после фильма хоть немного счастливее, чем пришел в кино. Но, будучи честным человеком, он не способен врать. Зато способен повернуть пошлое понятие хеппи-энда самым парадоксальным образом. Он уверен, что у его фильмов счастливые концы, особенно в «Гамлете», где все умирают (киноверсия пьесы Шекспира, перенесенной в капиталистическую Финляндию, называется «Гамлет идет в бизнес»). Им повезло: вдруг они попадут в рай, где, по убеждению режиссера, можно встретить всех гениальных кинематографистов — от Штрогейма до Бунюэля. Да и ад умершим не так страшен после земных испытаний.
А иногда, словно в сказке, мечта обращается в реальность, как будто рай опрокидывается в нашу земную преисподнюю, и кажется, что все плохое только «тени в раю». Именно так называлась одна из ранних лент, где впервые обозначились центральная тема и герои фильмов Каурисмяки — маргиналы в маргинальной стране. Экранное пространство населяют официантки и продавщицы, мусоросборщики и шахтеры, водители трамваев и трейлеров, проклинающие свою работу, когда она есть, и проклинающие жизнь, когда эту работу теряют. Режиссер окутывает невозмутимой поэзией усилия своих героев вырваться из плена лунатических белых ночей и унылых алкогольных увеселений. Он не делает из этих героев монстров, но не делает и из монстров героев, снижая патетичность иронией, открывая в финском характере скрытый темперамент, спонтанность, юмор.
Почти каждый фильм Каурисмяки — это приглашение в особую вселенную, полуреальную-полусказочную, в которой гуманизм чудом побеждает неправду и жестокость. И что самое поразительное, в этом нет ни грана фальши, как не было ее в классических утопиях. В данном случае эта вселенная локализуется в образе ресторана «Золотая пинта» на окраине Хельсинки. Купив убыточную забегаловку, бывший коммивояжер Викстрем (Сакари Куосманен) пытается удержать ее на плаву. В этом стремлении ему помогает команда преданных работников: этих типичных персонажей Каурисмяки играют хорошо знакомые ему актеры Кати Оутинен, Матти Оннисмаа и другие. Знакома и характерная манера их исполнения — статичный, аскетичный минимализм, близкий к эксцентрике немого кино и доведенный здесь до предела.
К коллекции сугубо финских характеров добавляется чужак в лице беженца из сирийского Алеппо: Халед, потерявший дом и семью, через горы и моря добравшийся до Финляндии, пытается в ней легализоваться, но получает бюрократический отказ (в этой роли артистичен и органичен Шерван Хаджи, которого даже сравнили с Бастером Китоном). Он скитается по улицам, становится мишенью атак расистов, унижений полиции и иммиграционных служб, а выживает (надолго ли?) благодаря поддержке хороших людей.
Аки Каурисмяки давно стал культурным героем Финляндии. Живописателем ее флоры и фауны, ее физиологии и антропологии, ее рефлексов и нравов. Впрочем, его фильмы не только о финнах. Они органично вписаны в европейскую культуру, и недаром в числе давних проектов Каурисмяки числится «Одиссея». Может, Халед — это и есть современный Одиссей, прошедший через испытания, достойные мифологических героев Древней Греции? Каурисмяки лучше, чем кому бы то ни было другому, удался образ маленького человека, страдающего в большом равнодушном мире,— от маргинала-финна, заливающего тоску алкоголем, до обездоленного сирийца, оказавшегося по ту сторону надежды. В картинах режиссера сказка уживается с трагедией, мелодрама — с комедией, и все это переплавляется в современной киномифологии, своего рода «Одиссее» XXI века.
Режиссер рассказывает эту современную сказку, не боясь повторяться (судьбе беженца был посвящен его предыдущий фильм «Гавр») и даже позволяя себе менее тонкий, чем обычно, юмор (такова сцена преобразования финского ресторана в японский суши-бар). Фирменная живописная палитра оператора Тимо Салминена (синий и темно-красный цвета), бородатые рокеры с ностальгическим репертуаром, остовы кораблей в порту, зовущие в большое плаванье, и, конечно, пес, утешающий героя, зализывающий его раны,— все это задает тот неповторимый тон, ту глубину сострадания, которые делают Каурисмяки одним из последних гуманистов-романтиков нашего времени.
Спасение от неправедно устроенного социума человек находит в мечте. Так происходит, когда наш мир озаряет любовь, необязательно сексуальная. Секс в системе координат Каурисмяки мало значим, любовь — это скорее солидарность, сочувствие, причастность к общей судьбе. Но никакой сентиментальности, зато много неподражаемого финского юмора и старого рок-н-ролла. Что это — сон, мечта или все же кусочек реальности? И то, и другое, и третье: демиург этой художественной вселенной верит в то, что они могут хотя бы частично совмещаться.
