В октябре 1962 года все мы – человечество – оказались в шаге от падения в бездну. Разразился так называемый Карибский (он же – Кубинский ракетный) кризис.
Он возник на фоне огромной популярности в Советском Союзе Кубы и Фиделя Кастро после свершившейся в этом островном государстве в 1959 году революции. Куба была практически официально объявлена Островом свободы. Кастро встречали в СССР с неподдельным энтузиазмом.
Фидель Кастро на советском тракторе. Источник: фотохроника ТАСС
Когда в сентябре 62-го в печати появилось заявление ТАСС под заголовком «Покончить с политикой провокаций», это было встречено как очередной шаг в поддержку кубинских братьев. Между тем там сообщалось, что «воинственно настроенные реакционные силы» в США призывают к войне против Кубы, фактически готовят вторжение.
Никто тогда не знал, что Никита Хрущёв решил, как он выражался, «запустить в штаны американцев нашего ежа»: разместить на Кубе ядерные ракеты. Подобная просьба – в русле защиты своей страны – была высказана Фиделем Кастро, да и появление в граничившей с СССР Турции американских ядерных ракет вызывало немалое раздражение Кремля.
Обо всём этом станет известно гораздо позднее. А тогда лишь те, кто ухитрялся что-то расслышать сквозь глушилки из передач западных радио-голосов, имели представление о сгущающихся тучах.
Американские СМИ освещали это как тему №1. Наши же соотечественники в своей массе полагались на официальную версию: СССР не бросит в беде далёкого союзника и друга и, проводя сугубо миролюбивую политику, при необходимости даст Вашингтону окорот.
Постер к фильму "Доктор Стрейнджлав, или как я перестал волноваться и полюбил бомбу"
Напомню: ракеты были тайно ввезены и установлены на острове. Американские разведывательные самолёты всё это сфотографировали. Наши официальные представители с каменными лицами утверждали, что ракет там нет.
Последовал ультиматум со стороны Вашингтона. Был установлен морской карантин вокруг острова, с целью блокировать поставку новых советских ракет. Вот-вот мог грянуть гром.
Сложнейшие переговоры по разным каналам привели к разрядке невероятной напряжённости. В обмен на обязательство Вашингтона снять блокаду и гарантировать ненападение Москва обязалась вывезти ракеты. Впоследствии будут убраны и американские ракеты из Турции.
Острая фаза кризиса, длившаяся две недели с середины октября, фактически была скрыта от советских людей. Лишь неожиданное для большинства заявление Хрущева о мирном разрешении кризиса и вывозе наших ядерных ракет дало пищу для размышлений.
Наши средства информации преподнесли это как победу миролюбивой политики Москвы и торжество здравого смысла, который она олицетворяла. Для кого-то этого оказалось достаточно, некоторые стали задумываться о правдивости публикаций в советской прессе. Особо информированные знали о решимости Кеннеди идти до конца, благо ракетная мощь двух стран в то время была несопоставимой.
Об истинном состоянии советского ядерного потенциала американцам доложит их «крот» – полковник ГРУ Пеньковский, впоследствии разоблачённый и расстрелянный.
Со временем будет обнародовано, что обмен срочными посланиями происходил не только по правительственным, но и по неофициальным каналам.
Мне об этом стало известно в 67-м, когда в редакцию нашего журнала «Журналист» стал наведываться симпатичный и общительный человек – Георгий Большаков.
Источник: сайт журнала "Журналист"
Карибский кризис разразился, когда он работал в Вашингтоне представителем журнала «Советский Союз». Хотя секретом Полишинеля была его принадлежность к одной из спецслужб. Прекрасно знал об этом всесильный брат президента – Роберт Кеннеди, в качестве министра юстиции курировавший ФБР.
Видимо, Георгий Никитович был ему не только симпатичен, но и рассматривался как возможный канал для передачи деликатной информации. Именно с этой целью министр познакомил его со старшим братом. Фактически Большаков стал своеобразным тайным связным между главами двух супердержав.
Это и остро понадобилось в дни жёсткого противостояния.
С министром юстиции они негласно встречались для обмена новой информацией, касающейся позиций сторон: Роберт Кеннеди незамедлительно передавал её брату, Большаков – в Москву.
Однажды, вспоминал редакционный гость, мы с Робертом договорились о встрече на улице, но пошёл дождь, и нам пришлось бегом мчаться до ближайшего кафе…
О том, насколько министр доверял нашему корреспонденту, говорит случай, о котором Большаков рассказал в другой раз.
…Известно, что ещё один из братьев Кеннеди, сенатор Эдвард Кеннеди, был фактическим лидером либерального крыла сенаторов-демократов. С его именем связано принятие целой серии важных законов. Менее известна история его вхождения во власть.
Младший брат президента Джона Кеннеди и министра юстиции Роберта Кеннеди, он в 1962 году баллотировался в члены сената от штата Массачусетс.
Невольным свидетелем его вступления в сферу политики как раз и стал Георгий Большаков. Умный, обаятельный, умевший расположить к себе, он к тому времени уже завязал с Робертом Кеннеди тесные отношения, перешедшие в дружеские.
«В тот день, – усевшись в порядком продавленное, предназначенное для гостей зелёное кресло, вспоминал Большаков, – я приехал в дом Боба с традиционной большой банкой чёрной икры для его жены Этель. Та поблагодарила и, дипломатично сославшись на самочувствие, оставила нас вдвоём. Нашу беседу прервал телефонный звонок: в панике младший брат сообщал, что все его планы попасть в сенат рушатся – трое самых влиятельных местных боссов, прежде поддерживавших его, переметнулись на сторону его соперника.
“Не волнуйся, Тед, всё уладится, – успокоил брата Роберт.
А мне, улыбнувшись, сказал:
– Раз уж ты, Джордж, оказался в курсе, смотри, как это у нас делается“.
Набрав номер налогового управления штата Массачусетс, министр поинтересовался, числятся ли за теми тремя какие-либо налоговые прегрешения. Таковые тут же нашлись. Вот и вручите им повестки часов в пять утра, велел Боб... Газеты потом вышли с заголовками “Стук в дверь в пять утра”, а Эдвард (Тед) Кеннеди успешно прошел в сенат…».
Не удивительно, что в труднейшей ситуации Роберт Кеннеди избрал именно Георгия Большакова в качестве доверенного «связующего звена» для важнейших переговоров.
Спустя годы, уже посмертно Большаков будет удостоен высокого российского ордена – за его вклад в разрешение небывалого кризиса.
Кризиса, ставшего примером того, что самые опасные международные обострения могут быть разрешены при доброй воле противоборствующих сторон.
Владимир Житомирский
