Пока останется хоть один русский,
до тех пор будут помнить «Обломова».
И. С. Тургенев.
Русский писатель не может не быть патриотом. Однако, патриотизм писателя, человека думающего, склонного к анализу обычно направлен на решение извечного «больного» вопроса: «как нам обустроить Россию?»
На эту тему на протяжении писательской и человеческой жизни размышлял Иван Александрович Гончаров, чье
Еще в своей ранней книге «Фрегат «Паллада», бывшей по сути дневником кругосветного путешествия, Гончаров не устает признаваться в любви к России.
«Любопытно, что, даже наблюдая заморскую жизнь, Гончаров мерит ее на русский аршин. Увидел негритянку — сравнивает ее с русской бабой: «Одета как наши бабы: на голове платочек, около поясницы
Однако, понятие «патриотизм» не превращалось у Гончарова в «квасной патриотизм». Он, подобно В. Г. Белинскому, мог утверждать, что «истинная любовь к Отечеству не щадит его недостатков». Искренно и беззаветно любя свою Родину, Гончаров не мог не замечать некоторых особенностей национального характера, преодолев которые Россия сможет жить хорошо и привольно, и никакие «дураки и дороги» не помешают ее благоденствию. В чем же Гончаров видел проблемы и их решение?
Побывав в самых экзотических уголках Земного шара и вернувшись домой, Гончаров создает «Обломова» — самый «русский» роман из всех написанных в «золотом веке». Никто до Гончарова не смог столь блистательно и скрупулезно исследовать русский национальный характер и выявить его основные черты. Писатель пристально исследует бессмертный тип Русского Барина с его ленью и неповоротливостью, с его кристалльно чистым сердцем и благородной, но беззащитной перед житейскими бурями душой, с его недюжинным умом и тяготением к беспечному, созерцательному существованию. «Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности». И далее: «Лежанье у Ильи Ильича не было не необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием».
Почему же у Обломова, человека недюжинного ума и всестороннего образования, нормальным состоянием было «лежание», а не какое другое действие? Вернее, полное бездействие, временами плавно перетекающее в ленивый сон. Любой внешний раздражитель, будь то неоплаченные счета из мясной лавки, необходимость скорейшего переезда на другую квартиру или расстройство дел в собственном имении моментально выводит его из привычного состояния, но лишь для того, чтобы быть в очередной раз выброшенным из мягко-бездеятельной жизни.
Конечно, Обломов не родился настолько мягким и апатичным. В юности он учился, читал, потом служил. Однако, понятие о труде было у него, мягко говоря, неверным. «Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него были синонимы; другая — из покоя и мирного веселья». Нашему герою лень было учиться — «дальше той строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал, расспросов никому не делал и пояснений не требовал». Не желая перетрудиться в учебе, он боялся перетрудиться и на службе: «…он полагал…что посещение присутственного места отнюдь не есть обязательная привычка, которой надо придерживаться ежедневно, и что слякоть, жара и просто нерасположение всегда могут служить достаточным и законным предлогами к нехождению в должность».
Представление о жизни как о сплошном празднике и неге, о беспечном созерцании и вольном творчестве укоренилось у Обломова скорее всего потому, что будучи помещиком, он имел для жизни все необходимое. Довольствовался же исключительно тем, что имел. При встече со своим старым приятелем Судьбинским, радуясь его служебным успехам и материальным поощрениям, Илья Ильич не удерживается от искренней похавлы: «- Молодец!» Но тут же спохватывается: «- Вот только работать с восьми часов до двенадцати, с двенадцати до пяти. Да дома еще — ой, ой!». Такой непомерно длинный рабочий день для Обломова — неоправданный подвиг.
Обломов ушел со службы по причине чрезвычайной чувствительности натуры, не в силах перенести, что по его неосмотрительности некий документ был отправлен вместо Астрахани в Архангельск. «Глядя на других, Илья Ильич и сам перепугался, хотя и он, и прочие знали, что начальник ограничится замечанием; но собственная совесть была гораздо строже выговора». Обломов ушел со службы, и с удовольствием водрузился на свой любимый диван — единственное место в мире, где ему было комфортно. Что же мы видим по прошествии нескольких лет его «нетрудоспособности»? «Если б не … тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия… Из чернильницы, если обмокнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жжужаньем испуганная муха».
Барственно скучающему мечтателю Илье Ильичу в романе противопоставлен абсолютно положительный персонаж Андрей Иванович Штольц — натура сильная, деятельная и созидающая. «…Из отцовских сорока сделал тысяч триста капиталу, и в службе за надворного перевалился, и ученый… теперь вон еще путешествует!» — так отзывается о Штольце приятель Обломова.
Своему жизненному успеху Штольц был обязан данному ему отцом образованию и своей личной воле и энергии. Пока Обломов лежит на диване и не знает, как ему пережить «два несчастья», то есть переезд на другую квартиру и постепенное загнивание родового имения, Штольц работает, учится, читает, строит и путешествует. Будучи друзьями еще с детских лет, главные герои пронесли сквозь годы трогательную и бескорыстную привязанность друг к другу. Штольц постоянно опекает беспомощного в жизненных вопросах Илью Ильича, пытается его растормошить, подарить ему радость жизни и вкус к ней. «- Хоть бы Штольц скорей приехал! — мечтает Обломов.» — Пишет, что скоро будет, а сам черт знает где шатается! Он бы уладил.«Штольц приезжает, все «улаживает», все устраивает и спасает и самого Обломова и его Обломовку от окончательного разорения. Что же мешает Илье Ильичу самому решать свои проблемы? Разума Бог дал ему достаточно, образования и способностей аналитически мыслить тоже. В чем причина неумения жить и выживать самостоятельно, без помощи няньки-Штольца?
Причина одна — «обломовщина». Нежелание постоянно и много работать, отсутствие привычки к постоянному усилию воли, самоконтролю, самодисциплине. Это не только и не столько банальная лень, сколько привычка жить не спеша и исключительно в свое удовольствие.
Обломов также представлен в романе как положительный персонаж, чистый и честный человек, способный пробудиться от своей апатии и вступиться за честь женщины, за доброе имя своего лучшего друга Андрея Штольца и за свои (они же общечеловеческие) идеалы. Вспомним его пламенную речь в диалоге с модным литератором Пенкиным, запросто осуждающим «падших» людей:
«- …Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца. Да и человека тут же не забудь. Где же
Вот как Штольц отзывается о своем лучшем друге: «За то, что в нем дороже всякого ума: честное, верное сердце! Это его природное золото; он невредимо пронес его сквозь жизнь… Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот — никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно… Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!»
Ласка и хлебосольность обломовского семейства запали в душу спартански воспитанного Штольца. На протяжении всей своей жизни Андрей Иванович помнил, чем он был обязан семейству Обломовых, без меры и счета расточающего ласку, любовь и сердечное тепло на чужого им, в сущности, мальчика.
Характер Штольца сформировался под влиянием двух ветвей воспитания — западного рационализма и российской душевности. «Пейзаж русской души» с его бесценными свойствами — бескорыстием, щедростью, склонностью к возвышенному созерцанию и поэтической мягкости в сочетании со свойственной западному образу жизни рациональности, рассчетливости и привычке к каждодневному труду — вот сила, могущая «обустроить Россию». Когда свойственная нашему народу духовность благополучно сочетается с западной деятельностью и прагматизмом, мы можем «догнать и перегнать» Европу и Америку и по уровню жизни, и по уровню общей культуры и культуры быта, и уж конечно по уровню развития «искусства вольного» (вспомним Петра Первогои его реформы во всех областях жизни и в сфере культуры).
А пока… Вместе читаем Гончарова и сообща думаем, «как нам обустроить Россию».
Ваша Мария Московская
главный библиотекарь отдела
социально-психологических проблем детского чтения
Российской государственной детской библиотеки.
Статья написана в 2007 году для библиотечного сборника по патриотическому воспитанию, до сих пор не изданному. Пока не опубликована.
