Картинки ранней стадии построения капитализма в СССР

Недорогое пальтишко для заморского гостя

Майкл встречает очередного приятеля из Чикаго — какого-то прыщавого типа лет пятидесяти по имени Харви. Он ищет партнеров по бизнесу. Условия — все те же самые: ваши деньги — наши связи. Помыкался в Москве с пару недель и, включив остатки своего еврейского ума и самосохранения, решает сваливать. Перед его отъездом меня просят повозить «гостя» по Москве для накопления положительных визуальных впечатлений. Партнеры спешат меня порадовать — он оплатит бензин, что для Харви есть героический поступок сродни выносу ребенка из горящей конюшни. Конечно же, он не заплатил, но в момент выезда на экскурсию, мы еще об этом не знаем, а Харви, дав слово, чувствует себя Мужчиной Года.

Едем по завьюженной февральской Москве. Харви боится выйти из машины — мороз около 30%u02DA. На нем какой-то зипунишко на рыбьем меху и полное нежелание потратить даже десять долларов на покупку утепления.

Решаюсь на шутку. Говорю, что могу повезти в магазин, где все очень дешево, удобно, хотя и может быть не совсем модно. Харви слышит только первую часть фразы про «дешево», и осторожно соглашается взглянуть.

Привожу его на Остоженку в магазин «Рабочая одежда». В магазине нет никаких покупателей уже много месяцев. Внутри все остро напоминает апокалипсическую картину пустыни в фильме пост-атомной тематики. Из теплого находим единственную уродливую, лагерную темно-синюю ватную телогрейку. Харви с совершенно серьезным видом надевает ее на себя и спрашивает, где здесь комната для примерки. Мой смех принимает за издевательство, обижается и спрашивает сквозь зубы: «Хоть зеркало-то у них есть?». Продолжающийся неостанавливаемый смех воспринимает уже совсем серьезно, обижается и устремляется к выходу, выговаривая мне:

— Что я такого смешного спросил? Это вы — дикари, и вас не интересует, как вы выглядите, а мы привыкли мерить то, что покупаем!

— Харви, дорогой, это же магазин, где ничего не меряется, — оправдываюсь  я. — Ну что можно требовать от вещи стоимостью 14 рублей.

Информация звучит для Харви, как крепкий хук по печени. Он резко останавливается, и я чуть не сбиваю его. Повернувшись ко мне, глядя прямо в глаза, Харви с подозрением спрашивает:

— Ты хочешь сказать, что это стоит меньше одного доллара?!!

— Да, именно это я и пытаюсь тебе объяснить…

Но говорю уже в пустоту. Харви убегает к прилавку, а через минуту возвращается, облаченный в строительно-тюремный ватник, счастливый и умиротворенный. Говорит, что увезет телогрейку к себе в Чикаго и будет там в ней щеголять.

Продавщице Харви заплатил один доллар, но попросил два рубля сдачи…

Приключения Саймона и его «Zhigoulee»

Майкл и Томми устраивают вечеринку, на которой знакомят меня с их очередным приятелем — строителем из Миннесоты по имени Саймон. Он в Москве уже с полгода — строит бизнес-резиденцию какой-то американской компании и пытается урвать хоть кусочек сладкого пирога разрушения целой страны. Похоже, что-то урвать удается, и потому Саймон полон оптимизма и калькулятор в его голове не выключается. Постоянно переводит цены в доллары и возбуждается от дешевизны. Обжигается пару раз на этом.

По совету друзей-американцев, Саймон покупает себе «Жигули». Основная причина, естественно, дешевизна. Пятилетняя «ВАЗ-2103» стоит меньше, чем месяц аренды машины в Rent-A-Car.

«Жигули» ломаются на третий день. Два дня, проведенных на Варшавской СТО сильно укрепляют веру Саймона в отлаженную, хотя и дорогую, систему предоставления автомобилей на прокат. К концу второго дня нам наконец-то удается узнать причину поломки. Механик говорит, что у нас «заклинило движок», и называет за ремонт сумму, втрое превышающую стоимость самого автомобиля. Просим один день на размышление.

Саймон слезно умоляет меня помочь ему — продать that fucking «Zhigoulee», но продать машину, которая не на ходу, да еще и с заклинившим двигателем, оказывается не так-то просто. Саймон уже готов продать ее «по цене возможной реализации». Опрос моих знакомых ничего не дает — никто не хочет ехать на Варшавку и волоком тащить оттуда машину.

После трех дней бесконечных звонков, торговли и унижений, механик, у которого стоит машина, милостиво соглашается забрать ее за $300. Саймон счастлив, но боится без меня ехать за деньгами. Делать нечего — снова еду с ним на Варшавку. Получаем деньги и номера от механика, и Саймон облегченно вздыхает, счастливый от того, что все уже позади.

Выезжая со станции, видим как, параллельно с нами, на наших «заклинивших» «Жигулях» выезжает симпатичный молодой азербайджанец, и, лихо подрезав нас, с места срывается по Кольцевой.