С детства обожаю азартные карточные игры. Ей-богу, до сих пор бы играл в интернете, были бы средства. Но – к счастью или к сожалению – деньги с картами у меня всё равно связаны. У всех нас.
В 7 лет с дедом и бабушкой играли в «дурака». Я, если не выигрывал, орал – да и кто бы удержался? Правила игры запрещают подкидывать, когда у игрока не осталось карт и он от всего отбился, – но не мне. Я отчаянно вопил: «Берите, берите! Неважно, что отбились!». Но это было важно, потому что правила есть правила даже для ребёнка.
В 14 лет с друзьями собирались на кухне и, научившись играть в покер, проводили долгие вечера за столом, накупив газировки и лапши быстрого приготовления. Мы называли эти посиделки «Чёрной Москвой», и первое время удивительно заинтересованно состязались в карточном мастерстве. Через пару месяцев, научившись уже неплохо играть, решили делать банк – с каждого по 10 рублей, победитель партии забирает все 50 рублей.
В итоге, очутившись в игре на настоящие деньги (хоть и очень малые), некоторые по-новому взглянули на игру: особенно я и мой друг. В 16 лет мы авторизовались на сайте интернет-покера, забросили туда по тысяче скопленных втайне рублей и, конечно, через какое-то не очень долгое время их проиграли. С того колоссального удара по бюджету мы зареклись не играть на деньги подобных размеров, и пока этот зарок не нарушили. Хотя, может, и хотелось бы...
И вот в 17 лет я отправился получать первую в своей жизни банковскую карту в местное отделение банка. С тех пор и поныне многие средства лежат на ней, представляя собой невидимый, нематериальный и непахнущий, как настоящие деньги, предмет. И ситуация оказывается практически та же, что с азартными играми: карты – есть, только банковские; деньги – есть, лежат на них; владеешь ли этими деньгами – конечно, пока колоду тасуешь ты. Переводя на язык жизни: пока с банковскими картами всё в порядке. Ведь на каждой из них написано, что это – собственность банка, хотя деньги на них – собственность ваша; но логика умозаключений тут так просто не работает. Известны случаи, когда ни с того ни с сего карта блокируется: хакеры, объясняют в банке, все сервера позахватывали, ничего сделать не можем, извините. Бывает, банк вовсе объявляет о банкротстве: в таких случаях Фортуна (читай – собственная сумма) покидает тебя и твою козырную карту (читай – банковскую).
И что раньше карты игральные ассоциировались с деньгами, что теперь карты банковские – с ними же. И что раньше, что теперь понятие «колода карт» применимо к нашей жизни: большинство кошельков полны огромным количеством банковских, скидочных, акционных карточек. Вроде бы, так всё поменялось, но серьёзные вещи всегда остаются по сути неизменными.
«Как причудливо тасуется колода!» - заметил как-то Воланд.
Спорить с Воландом ни у кого и никогда не получается. Действительно, никуда и ни за что не уйдёшь от связи «деньги-карты».
Конечно, хочется надеяться, всего лишь шуточное сходство, житейское наблюдение, забавное совпадение. Вспомните: ведь из-за азартных карточных игр проигрывались целые состояния, рушились семьи, разрушались общественные связи человека! И это было гораздо чаще, чем им же выигрывались несметные богатства, которые, как и любое не совсем честно заработанное сокровище, оставалось навсегда проклятым кладом.
Про русскую литературу и говорить не приходится: уж очень много там было денег и азартных игр. Причём картишками и рулеткой баловались и художественные персонажи, и их создатели-авторы. Карточные долги Пушкина исчислялись десятками тысяч рублей – огромными по тем временам суммами; Достоевский проигрывал в рулетку всё до копейки, включая последние украшения собственной жены – находясь при этом в чужом немецком городке. А чем забавлялся молодой франт и будущий кавказский офицер граф Толстой в молодые годы кроме цыганок? Конечно, картами и бильярдом.
Читайте или перечитайте, как гениально на примере персонажей описаны муки, страсть, азарт и влечение карт: Герман в «Пиковой Даме», Алексей в «Игроке», Николай Ростов в «Войне и мире». Не просто зачитаешься, но и – невольно – засчитаешься. Такие-то суммы на кону...
Стоит всё же упомянуть, что кое-какому русскому литератору в картах невероятно везло. На эти деньги он содержал и себя, и жену, и её официального мужа (он с ними сожительствовал), и самое известное демократическое издание России (сначала «Современник», затем «Отечественные записки»). Да, Н.А. Некрасов, наверно, был не только гениальным поэтом, но и таким же игроком: знал всегда, кому следует поддаться как в журнале, так и за карточным столом.
Отношение к нему двойственное, непростое (мы об этом уже писали), но не признать картёжного таланта – невозможно. Может быть, следуя пословице, Некрасову потому везло в картах, что совершенно не везло в любви?
А мне самому в таком случае – ровно наоборот.
Борис Поженин
