Свадьба Сиракула
Серёжка Аникин единственный из моих одноклассников, кого я женил непосредственно. Остальные как-то обзавелись жёнами без меня. Сначала они женихались, а потом уже и в браке, на свадьбах я не погулял.
Аникины – старообрядцы. У нас их называют строверами или кулугурами. Когда-то в наши края массово переселились уроженцы Орловской и Тамбовской губерний, кинули тут семя и тем спасли веру. Есть целые поселения: Елатомка, Макаровка, Вишнёвка… Это места компактного проживания. Многие расселились среди нас, «поганых». Как те, что оказались в Михайловке. Тут ведь как? Мы, православные никониане, погаными до неких пор считали тюркские племена, а кулугуры – нас, потому что они реформу патриарха Никона не приняли. Так появился Раскол и раскольники. Кстати, читал я в университете уже сочинения Аввакума Петрова – замечательный писатель русского средневековья. Прекрасный русский язык, юмор и, главное, твёрдая жизненная позиция. Ну, так его ж сама боярыня Морозова, которую звали Ефросинья и которая сама претерпела страшные гонения за веру, поддерживала морально и материально. Об этом написал своё знаменитое полотно художник Василий Суриков. Идею картины ему навеяла ворона, сидящая на мартовском снегу. К слову о чистоте русского языка. Неистовый Аввакум, как и его антагонист патриарх Никон, происходили из мордвы. А Никон, есть такая легенда, является настоящим отцом царя Петра Великого. Как есть легенда о том, что настоящим отцом Александра Ульянова, старшего брата В. И. Ленина, является император Александр III (когда-то Мария Александровна Ульянова, урождённая Бланк, была фрейлиной помазанника и пригуляла плод. Перед казнью Саши как цареубийцы она, говорят, ходила на аудиенцию к монарху и просила о помиловании, то тот по-человечески её выслушал, но как император отказал. Долг превыше чувства). Однако это лишь исторические мифы.
А кулугуры действительно брезгуют иноверцами, пить захожему человеку дают из банной кружки, например. Отца жениха в этой истории звали дядя Ваня, он был бригадиром тракторной бригады в колхозе. Высокий, широкий, с окладистой пегой бородой, очень спокойный и уравновешенный мужик. Настоящий пахарь. Мать звали тётя Таня. Она была маленькая, юркая, как мышь, нигде не работала, вела домашнее хозяйство. Все старообрядческие семьи многодетные, у Аникиных было семеро чад. Четыре сына и три дочери. Пётр, Георгий, Сергей, Анатолий, Нелли, Александра и Ольга. В отца был Герка (Георгий), остальные – в мать. Тётя Таня красавицей не была, чем подпортила экстерьер своих детишек.
Меня дядя Ваня неустанно звал в своё сообщество. Говорил: нам нужны умные люди. Я отнекивался тем, что в бога не верю. Мне действительно в церкви всегда не по себе. Я там быстро устаю и думаю лишь о том, как быстрее выйти на улицу. А в церкви по работе приходилось бывать часто, мы на местном ТВ, уже в наше время, часто снимали все церковные праздники и службы, я знаю лично и довольно близко всех наших священников. Как-то мы делали сюжет о перезахоронении бойца, найденного поисковым отрядом то ли под Волоколамском, то ли на Новгородчине. Родом он был из Староборискино. Это большое мордовское село, оттуда родом наш епархиальный настоятель – епископ Бузулукский и Сорочинский Алексий (Л. П. Антипов). На церемонии захоронения воинских останков он присутствовал. А мы с моим оператором Ромкой забрались на колокольню местного храма и с высоты практически птичьего полёта наблюдали весь процесс. Подъём на колокольню – путь не лёгкий, я могу понять звонарей, кому делать это приходится регулярно. А ведь они бывают и не молодыми. Да и бить в колокола – не бить в ладоши, там тоже нужны немалые усилия.
Невестой Серёжки Аникина, по-уличному Сиракула, была Наталья из соседнего города Похвистнево. Это уже Самарская область. Там проживает много чувашей. Наталья тоже оказалась крикливой чувайкой (у нас не говорят чувашка). Не понимаю, как Серый с ней живёт до сих пор, я бы месяца не вынес. Свадьба проходила по всем канонам. Столы накрыли в большом доме, в задней комнате – места хватило. Еды было полно. Котлеты носили горами. Староверы нетерпимы к алкоголю, но тут иной случай. Ограничений не было. К тому же все сыновья дяди Вани и тёти Тани смолоду были пьющими, двоих – Герки и Тольки – нет уже в живых. Герку свело в могилу больное сердце, Толяна – водка. Потому что не просыхал. Даже женитьба на Ленке Клюшиной из рода Варивода (семейство строгих нравов) ему не помогла. Он умер совсем молодым.
За невестой ездили в Похвистнево, платили выкуп за косу. По возвращении гуляли дотемна. Второй день – это свадьба ряженых. Молодые сняли свадебные одежды, а в роли невесты был Серёжка Мазничко (Мазня). Похулиганил он вволю. У него был актёрский дар. Древние иконы в доме лучше было завесить, потому что выходки ряженых, как и скоморохов на Руси, всегда непристойные. Это тоже традиция. Я помню, что на свадьбе моей крёстной в Васильевке вытворяла её и моей матери тётка – баба Лена Боброва. На неё напялили штаны, фуражку, к ширинке привязали большую морковь и две такие же луковицы, и так она колесом ходила по двору, валя всех смехом наземь. А была уже не молода. Но баба Лена имела несомненный талант клоунессы, что демонстрировала на всех родственных сборах и гулянках. А их тогда было много, как и самой родни. Это у бабы Лены вблизи лётного училища и аэродрома я провёл своё детство. Это меня она купала в тазике, а я орал благим матом, хватая её за руку: «Не трогай, где не положено!» О чём она часто потом вспоминала. Мы собирались в гости к Горшковым, моей двоюродной тётке Вале, сестре моей крёстной тёти Раи, и её мужу дяде Саше, баба Лена собрала гостинцы. Я потянулся за конфетами, она отодвинула меня: «Это не тебе, это горшечкам». Так она называла моих двоюродных братьев Юрку и Серёжку. Андрея тогда ещё не было.
Серёжкину свадьбу я запомнил. Потом он построился на горе – это новая тогда улица выше той, где мы жили. А жили мы на Нагорной. И мы, его друзья, помогали ему крыть крышу. На достаточно большую высоту таскали тяжёлые кровельные листы, рискуя сломать шею. Потому что внизу стояла фляга с бражкой, а вокруг стояла жара. И мы совмещали пьянку и общественный труд. Все уцелели, бог миловал. Крыша встала на своё место.
Волоколамские колокола
Первым из нашей студенческой группы женился Борис Голкин. Там давно всё было обговорено. Семейство Глазковых жило в многоэтажке, Голкиных – в доме, где прежде жил священник. Такой старинный дом с историей. Но свадьбу на стороне жениха провели в доме соседей, был он синий и, видимо, изнутри попросторнее. Как водится, я мало что запомнил, но помню, как ездили в деревню Кашино и фотографировались на плотине. Там я увидел на постаменте две арбузоподобных головы в шапках, напоминавших тюбетейки. Мы назвали их разом «два монгола». Оказалось, это В. И. Ленин и Н. К. Крупская. У нас на Кропоткинской памятник Энгельсу все упорно считали памятником Кропоткину. Что логично. Тем боле кто-то упорно отбивал бронзовые буковки на граните. Социалист и немец Энгельс в роли русского князя-анархиста Кропоткина исправно восстанавливал историческую справедливость.
Деревня Кашино – место историческое. Кабы не «два монгола», не быть бы и деревне на карте страны. Но14 ноября 1920 года зажигается первая в российской деревне электрическая лампочка. Вдохновлённые призывами Ленина к развитию экономики страны с помощью использования электроэнергии, кашинцы создали разводную сеть из давно забытого телеграфного провода, а вот динамо-машину привезли из Москвы. На открытие электростанции прибывает сам Ильич. А 22 декабря 1920 года в стране принимается план ГОЭЛРО, в основу которого вошли многолетние исследования и разработки Г.М. Кржижановского. Он смог обосновать значение строительства мощных районных электростанций на базе местных топливных и гидроэнергетических ресурсов, а также необходимость их объединения в крупные электроэнергетические системы.
Интересно, что в то время деревня Кашино ничем не отличалась от соседних поселений, находилась на окраине, и добраться до неё было довольно сложно. Кашинцы построили электростанцию на средства сельскохозяйственного товарищества. В одном из крестьянских домов состоялась оживлённая беседа вождя с местными жителями. По их словам, раньше в деревне работала маслобойня и обрабатывали лён – для всего этого ужасно не хватало электричества. Когда свет провели в дома, решено было отправить приглашение Ильичу и его супруге. После беседы В.И. Ленин и Н.К. Крупская сфотографировались с крестьянами. Чёрно-белый снимок быстро разошёлся среди всех кашинцев: каждому хотелось сохранить воспоминания о знаменательном дне.
С тех пор жители Кашино уверены, что выражение «лампочка Ильича» зародилось именно в их деревне, а Кашинская ТЭС стала самой первой в сельской местности электростанцией. Символическая лампочка вплоть до 1998 года хранилась в местном музее, а затем таинственным образом исчезла. Поговаривали, что её отдали на реставрацию, но обратно уже не получили. Историю о визите Ильича в маленькую подмосковную деревню знали все советские школьники, но со временем она, увы, стала забываться. Сейчас о празднике, состоявшемся 14 ноября, напоминает памятник в деревне Кашино. Расположен он на том же самом месте, где проходил легендарный митинг по случаю открытия электростанции.
За право называться родиной «лампочки Ильича» боролось и соседнее село Ярополец, расположенное в семи километрах от Кашино. Трое жителей даже проникли на торжество 14 ноября и заявили, что в их родном селе электричество начали проводить ещё два года назад – в 1918 году! Доля правды в этих словах действительно была: осенью 1919 года в Яропольце открыли первую сельскую гидроэлектростанцию (на реке Лама), которая осветила более ста жилых домов, больницу, две школы и водокачку. Не желая делиться славой с соседями, кашинцы хотели было прогнать незваных гостей, но в дело вмешался Ильич. Он дал слово трём яропольчанам (кооператору, агроному и учителю труда) и принял решение посетить и это село.
История соперничества закончилась благополучно как для кашинцев, так и для яропольчан. Одни вошли в историю как жители деревни с первой лампочкой Ильича (всё же именно жители Кашина раньше остальных показали Ленину свои достижения), а другие получили подмогу в лице талантливого инженера С.П. Попова. Благодаря ему в 1922 году весь Ярополец и ещё четыре близлежащие деревни получили освещение. В 1947 году Волоколамский район, где находятся Кашино и Ярополец, вновь окажется «впереди планеты всей» и станет первым в СССР районом сплошной электрификации.
В ночь на обретение родственных уз семействами Голкиных и Глазковых случилось ЧП. Это называется мордобой. Но одно дело, когда всё происходит на свадьбе в рамках программы, другое – на стороне. При перемещении моих товарищей с одного адреса на другой меня насильственным образом оставили спать. Я был уже хорош, как говорил А. Миронов (Лёлик) в «Бриллиантовой руке», «дошёл до кондиции». Это насилие, породившее едва ли не смертельную обиду, меня же спасло. Своих «полуночников» я увидел наутро в жутком виде, будто их покусали пчёлы. Лица распухшие, глаза заплывшие, состояние раздавленное. Как оказалось, по дороге они натолкнулись на развязную компанию. Старше себя. Там ещё оказался и бывший или действующий сотрудник МВД. Те на наших «наехали». Наши пустили в ход слезоточивый газ. Это почему-то не сработало, но распалило нападавших. И нашим досталось по самое не могу. Недели две никто из них не мог посещать занятия. А потом все спрашивали о природе побоев. Зато педагоги сочувственно шли навстречу и автоматом ставили им зачёты. А я исправно сдавал.
Как всегда, никого не наказали за то нападение, за испорченную свадьбу. Это бывший мент постарался. Мои товарищи залечивали раны, а подонки вышли сухими из воды. Что меня лично давно уже не удивляет. И меня били, обворовывали, унижали, и за меня по закону никто не понёс ответственность. Либо меня правоохранители отговаривали подавать иск, либо спускали всё на тормозах, щедро кормя отписками. Я в совокупности потратил уйму времени на гору, которая родила мышь. Сюда относятся не выплаченная за полгода работы на телевидении зарплата (приставы вели себя позорно), украденные и опустошённые карточки (тут помогла страховка и только), украденный (знаю кем) и не найденный телефон (мне следовательша сказала: увидишь в городе воровку – позвони нам), украденный из дома в моё отсутствие подарочный набор инструментов… Я уже не говорю о деньгах, которые кто у меня не одалживал, но никто не вернул. Ни в правду, ни в справедливость, ни в закон, ни в порядок я не верю. Как и в людей. Слишком часто обжигался.
Молодую жену Боря привёз на Остоженку. Их комната была рядом с ванной. И по утрам в ванну невозможно было попасть – там занималась утренним туалетом Настя. Боря мгновенно окружил себя стеной негодования. Но постепенно все привыкли, Настя с позиций собственнических сошла до общественных, и климат не сделался резкоконтинентальным, оставшись вполне умеренным.
(продолжение следует)
Сергей Парамонов
