1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 23
1994-Й ГОД, МАРТ-АПРЕЛЬ
Контр-адмирал Рыбаков подвел Зуева к вертолету Ка-25, снятому с только что проданного противолодочного крейсера «Москва». Вертушка вылетала свой ресурс и не годилась для применения в боевых условиях, но просто так летать на ней можно было еще не один год.
Зуев сел за штурвал, осмотрел щиток приборов. В Югославии ему приходилось летать на двухместном французском военном вертолете. В первом же бою его подбили. Спасла линия электропередачи. Лопасти зацепились за провода. Зуев и летевший с ним Аркан отделались небольшими переломами. Через месяц, едва сняв гипс, они снова летали над позициями хорватов.
— Я могу слетать в Симферополь?
— Для начала – только с инструктором, — отозвался адмирал. — А без инструктора я бы советовал летать морем, вдоль берега. Все-таки горы…
— Я летал в горах.
— Надо знать рельеф, — стоял на своем Рыбаков.
Зуев взял у офицера-инструктора карту и изучал ее не меньше часа. Потом попросил проэкзаменовать.
— Однако, — удивленно произнес инструктор, получив удовлетворительные ответы на все вопросы.
Зуев нажал на кнопку стартера и уверенно взмыл в воздух. Сидевший рядом инструктор вжался в сидение. Он не ожидал от ученика такой прыти. Они сделали круг над аэродромом, и Зуев посадил вертушку точно так же уверенно, как и поднял.
— Он прирожденный летчик, — сказал инструктор Рыбакову.
Зуев не стал скрывать своих планов:
— Я все-таки слетаю в Симферополь.
Женя Лаврова готовилась к урокам, писала сочинение на тему «Ваше представление о счастье». «Я не могу точно сказать, что такое счастье, — писала девушка, – но мне не хотелось бы, чтобы это были деньги или даже много денег. На мой взгляд, счастье – это что-то нематериальное. Для меня будет счастьем, если вернется мама».
Из другой комнаты пришел Артем, увидел на глазах Жени слезы и все понял.
— Они вернутся, — сказал Артем.
Он попробовал погладить Женю по голове, но девушка отшатнулась.
— Не трогай меня, пожалуйста. Ты что, уже написал?
— Нет, что-то не пишется.
— Я тоже не представляю, как можно писать о счастье целое сочинение, — согласилась Женя.
Зазвонил телефон. Девушка сняла трубку и услышала голос Зуева.
— Здравствуй, тезка.
— Здравствуйте, — голос у Жени зазвенел.
Ей захотелось, чтобы Артем немедленно испарился, но парнишка напротив, только навострил уши.
— Я звоню из Севастополя, — сказал Зуев.
— Что вы там делаете?
— Деньги.
— Деньги? – удивилась Женя. – И как вы их делаете?
— Я делаю их из юридически правильно оформленных документов. А ты чем занимаешься?
— Пишу сочинение на тему «Ваше представление о счастье». Маркс ответил на этот вопрос одним словом «борьба». А что бы ответили вы?
— Для меня счастье, когда ты рядом. А для тебя?
Женя замялась и с досадой смотрела на Артема.
— Ты не одна? – спросил Зуев.
— Да, тут Артем.
— Не давай ему списывать свое сочинение.
— Не дам, — пообещала Женя.
— Я скоро приеду, — сказал Зуев.
— Скоро – это когда?
— Минут через сорок.
— Не может быть, — удивилась Женя. – Как можно приехать из Севастополя через сорок минут?
— Ну, может, не через сорок, но через час – точно. Встречай меня возле стадиона.
Зуев понимал, что ведет себя, как мальчишка, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось удивить Женю. Он перегрузил из автомашины в вертолет две охапки цветов и взмыл в воздух. Его душа пела, а организм качал адреналин. Он вспомнил, как был рад надеть черную униформу «тигров». Правда, в ней было что-то эсэсовское. Но в каждом обмундировании черного цвета есть что-то эсэсовское. Потом он почему-то вспомнил, как они иногда дурачились после боев, когда никто не бывал ни убит, ни ранен: делали из тыкв маски и ездили по городу, забавляя и пугая людей. Они веселились с той беспечной и бесшабашной жестокостью, какая свойственна только молодости. Хотя, если разобраться, они просто радовались, что в очередной раз остались живы.
Женя сидела возле подъезда с Артемом и видела, как Зуев посадил вертолет на стадионе. Девочка была ошарашена не меньше местных жителей, только паренек смотрел исподлобья.
Зуев решил не откладывать выяснение отношений. Спросил прямо:
— Что такой грустный? Уж не хочешь ли меня убить?
Артем отвел враждебный взгляд и ничего не ответил. Он был влюблен в Женю болезненно, как бывают влюблены мальчишки в девочек старше себя. Правда, она была старше всего на полгода, но все равно не принимала его всерьез.
— Я бы на твоем месте не торопился, — посоветовал Зуев. – Зачем нам враждовать? Давай я лучше подарю тебе мотоцикл, и будем дружить.
При слове «мотоцикл» глаза у Артема блеснули, и Зуев понял, что попал в точку. Он вынул из бумажника несколько 100-долларовых банкнот и протянул Артему.
— Не строй из себя гордого. Гордый – значит, глупый. Иди и купи себе мотоцикл. А я пока покатаю Женю. А потом тебя покатаю, если захочешь. Извини, но вертушка двухместная. А потом я тебя еще кое-чему научу. Ну!?
Артем не знал, как поступить. Доллары действовали магнетически. Но самолюбие брало верх. Зуев засунул деньги пареньку в карман и повлек Женю к вертолету.
Они взлетели под удивленные взгляды зевак. Женя с восторгом и страхом смотрела вниз. А Зуев смотрел на нее. Черт возьми, до чего ж хороша! А ведь будет еще лучше, когда красота пойдет в цвет. Все-таки он счастливый. Уцелел, вернулся, сел на бабки, отхватил такую девчонку. Господи, только бы и дальше все шло хорошо.
Позвонили из министерства иностранных дел Украины. Сообщили, что американский посол приедет не один, а с супругой. Носков поручил Иванову навести справки. Оказалось, жена посла не является сотрудником посольства США в Украине. Чего ради, в таком случае, прикатит с благоверным?
Иванов выдвинул свою версию:
— Американцы таскают с собой жен из чистого лицемерия.
Носкова это объяснение не удовлетворило, Он велел позвать Яшина и сказал ему:
— Черт знает, как их принимать. Выходит, я тоже должен быть с женой? И неясно: то ли ручку целовать, то ли ручку пожимать? То ли обед по всем правилам, то ли легкий фуршет?
Яшин точно помнил, что в Англии, Германии и странах Скандинавии руку дамам не целуют. Ограничиваются простым рукопожатием. В США наверняка то же самое. Что же касается жратвы, то чем обильнее, тем лучше. Все иностранцы страшные халявщики.
— Ну а чего ему надо, как думаешь? – спросил Носков. – Ведь не просто так едет. Какую хочет снять информацию?
Яшин ответил:
— Посол просто обязан познакомиться с тобой, что он и делает. Он наверняка составит об этой встрече письменный отчет. И этим отчетом в госдепартаменте будут пользоваться долго. Так что нужно обратить эту встречу себе на пользу. То есть произвести самое благоприятное впечатление. Не думаю, что американцы в восторге от Кравчука. Они строят пану глазки, чтобы совратить, оторвать от России. Только и всего. По этой же причине они могут ненавидеть тебя. Ты мешаешь им откусывать южный край бывшей империи.
— То есть, хоть из кожи лезь вон, не полюбят?
— Похоже на то. Но не исключено, что посол потихоньку работает на какие-то деловые круги. Есть у них такая халтура. Если убедишь, что в Крыму будет спокойно и ты – заядлый рыночник, посол может подтянуть небольшие инвестиции.
Американец был лет пятидесяти пяти, но с молодым румянцем и тем особым искусственно здоровым цветом лица, который отличает иностранцев. Жена посла выглядела старше мужа. Она пристально рассматривала Носкова и Галину, словно считывала с их лиц только ей понятную информацию.
— По-моему, она психолог, — вполголоса сказал Яшин президенту.
Посол расслышал и заинтересовался:
— А как вы догадались.
— Может быть, мы будем говорить по-русски? – весело спросил Носков.
Посол раскатисто рассмеялся, хотя Носков не сказал ничего смешного, и запротестовал.
— Нет-нет, будем говорить по-английски. Иначе моя жена ничего не поймет.
После веселого оживления посол перешел к деловой части разговора.
– Господин президент, как представитель США на Украине, я обязан способствовать тому, чтобы эта страна сохранила хорошие отношения со всеми своими соседями. И чтобы в самой Украине политическая ситуация становилась все более стабильной. Крым в этом смысле является как раз дестабилизирующим фактором. Крым напоминает нам очень дорогую вещь, которую одна сестра подарила другой, а когда отношения испортились, стала требовать обратно. Я хотел бы услышать от господина президента Носкова, как он собирается реализовать самую интересную свою идею, а именно — Крым – это мост между Украиной и Россией.
Носков кашлянул, у него неожиданно запершило в горле.
— Господин посол, Россия ничего не дарила своей сестре Украине. Такие подарки – нонсенс в практике международных отношений. Такого никогда нигде не было. Крым подарил своей родной Украине Хрущев. Это было волевое решение одного лица, коммунистического диктатора. Но все равно мне приятно, что вы отметили в моей программе самый главный пункт. Действительно, в Крыму одинаково комфортно должны чувствовать себя как украинцы, так и русские. В этом я вижу и юридическую и человеческую справедливость. Признаю, что эта позиция отдает идеализмом. Но мне кажется, что ошибаюсь не я, а те, кто считает юридически правомерным указ о передаче Крыма в состав Украины. Костяком советской империи была Россия. В рамках империи можно было сколько угодно передавать какую-то территорию из одной республики в другую. Ваш президент Рейган называл СССР империей зла. По этой логике все решения руководителей этой империи были крупицами этого зла. Когда империя перестала существовать, все должно вернуться на круги своя. Однако мы не настаиваем, чтобы Крымом владела какая-то одна страна, будь то Россия, частью которой он являлся, и будь то Украина, которой Крым был просто подарен. Мы – за особый статус, при котором Крым находился бы в совместной собственности России и Украины. Такого рода договор нетрудно подписать. Была бы на то политическая воля и политическое благородство. Если такой договор не будет подписан, Крым навсегда останется в отношениях России и Украины невозвращенной вещью. Так что Украина должна выбирать: либо моральное насилие над населением Крыма и глухая вражда из-за этого с Россией, либо совместное владение и вечная дружба.
— Вы хороший полемист, господин Носков, — отметил посол и сделал паузу.
Яшин напряженно ждал, когда посол закончит фразу. Первая ее часть означала, что дипломат категорически не согласен с Носковым. Можно было не сомневаться, что во второй части он нанесет удар.
— Но боюсь, что мировое сообщество не согласится с вашими суждениями, — продолжал американец. — Они основаны на эмоциях, а не на букве закона. Согласно решениям Хельсинкского Совещания, которые подписал и СССР, существующие в Европе границы нерушимы.
Носков молчал дольше, чем полагается в таких случаях. Он выбирал, что лучше: туманная перспектива вероятных инвестиций в Крым или возможность врезать акуле американского империализма промеж глаз.
Он выбрал второй вариант.
— Господин посол, — хитро посмеиваясь, ответил Носков, — я немного разбираюсь, на чем построена ваша дипломатия. Все другие страны вы делите на «свои» и «чужие». И хорошо относитесь только к «своим», считая, что быть добрыми и честными с «чужими» — глупо. Понятно, что Россия никогда не станет для вас «своей». Вам не нравится так называемый империализм России ровно постольку, поскольку вы хотите утвердить свой империализм. Сегодня вы – не менее опасная империя зла, чем когда-то был Советский Союз. Говорю вам это открыто и прямо. Но я думаю, это не помешает нам иметь какие-то общие деловые интересы.
Носков не закончил. Посол перебил его.
— Пока вы у власти, господин Носков, ни один лидер не примет вас и не приедет к вам, и ни одна западная компания не вложит в экономику Крыма ни доллара. Крым при вас так и останется территорией, где царит хаос, но не страной.
После беседы состоялся фуршет. Американская чета пила и ела только то, что уже попробовали хозяева. Жена посла не сводила глаз с Носкова, в особенности, когда он что-то говорил.
Яшину шепнул Галине:
— Она буквально ему в рот смотрит.
— Ну, правильно, ей удивительно. У них ведь как? Чем старше человек, тем лучше зубы.
