1994 год. Президентом республики Крым становится бывший следователь прокуратуры Олег Носков, пытающийся вернуть полуостров в состав России.
У Носкова нет опыта ведения государственных дел, и слабостью власти пользуется мафия. Впереди приватизация здравниц Южного берега Крыма.
В драку за лакомые куски вступает крупная банковская структура России.
В основе сюжета — реальные события, участником которых был сам автор (в книге — Яшин, советник президента Крыма).
СЕРИЯ 37
1994-Й ГОД, СЕНТЯБРЬ
В воскресенье 11 сентября Носкова разбудил звонок. Начальник эпидемиологической службы, не справляясь с волнением, сообщал:
— Четырнадцать человек госпитализировано с признаками холеры. Нужно предпринимать срочные меры, Олег Степанович.
— Может, вы что-то путаете? — пробормотал президент, он был поглощен своими мыслями. – Откуда в Крыму холера? Может, это крымская лихорадка?
— Лихорадка у нас в политической жизни, Олег Степанович. – А в больнице – холера. Нужно оповестить население.
— Вы думаете, что говорите? – возмутился Носков. — Мы лишимся курортников.
— Но в противном случае мы лишимся части населения, — сказал эпидемиолог.
— Ладно, что нужно делать?
— Если возникнет эпидемия, нам понадобится не меньше сорока тонн медикаментов. У нас таких запасов нет. Боюсь, что и в Киеве не найдется.
— Погодите каркать! – оборвал своего собеседника Носков. – Какая эпидемия? Никакой эпидемии пока что нет.
— Мой долг предупредить вас, — запальчиво произнес эпидемиолог. – Ваш долг – принимать адекватные меры.
— Черт! – Носков в сердцах бросил трубку.
В кабинет с решительным видом вошел Воротников. Он был в темно-сером костюме из плотной ткани. В руках — автомат.
— Все готово, Олег Степанович. Машины у подъезда.
— Дайте мне на всякий случай еще один пистолет, — попросил президент.
Воротников протянул свой «макаров».
Носков набрал полную грудь воздуха. Он всегда так делал, прежде чем шагнуть за борт самолета с парашютом за плечами. Но сейчас был не прыжок, а жуткая авантюра. И хуже всего было то, что это сознавал.
— Ну, с богом!
Воротников поднес к губам рацию:
— Начинаем!
По команде полковника молодые ребята в одинаковых темно-серых костюмах начали занимать ключевые посты на телевидении, в издательстве «Таврида», в радиотрансляционном центре. Охрану распускали по домам.
Затем к радиоцентру подъехал президентский кортеж. Через полчаса Носков вышел в эфир и твердым голосом заявил:
— В связи с посягательствами Верховного Совета на законные полномочия, установленные президенту республики народом Крыма, постановляю приостановить деятельность Верховного Совета и передать его полномочия президенту Республики Крым...
В этот день крымчане были в основной своей массе либо на море, либо на своих дачах, либо смотрели телевизор. Но ближе обеду слух о том, что по радио через каждые полчаса передают специальное обращение Носкова, распространился по всему полуострову, и крымчане включили свои приемники.
К этому времени парни Воротникова сняли со здания Белого дома вывеску «Верховный Совет Республики Крым». Пенсионерки из группы поддержки президента уже стояли с новыми растяжками, на которых было написано: «Настоящие патриоты Крыма за тебя, Олег!» Бабульки выкрикивали тонкими голосами:
— Давно пора разогнать эту мафию!
— Этих парламентариев не разгонять, а сажать надо!
Здесь же обменивались мнениями зеваки:
— Носков-то все советы донизу распустил, будет теперь глав администраций сам назначать, своих кругом поставит и начнет приватизацию.
— Ага, так ему Украина и позволит.
— А когда все будет роздано, попробуй, отними. Это, брат, уже гражданская война.
— Вот Носков этим и пугает – войной. Будет у нас вторая Чечня.
На Белом доме висели громкоговорители, которые каждые полчаса оглашали в записи обращение президента:
— Верховный Совет спланировал и пытался осуществить действия, направленные на разрушение крымской государственности и превращение республики в криминогенную зону…
Зеваки комментировали:
— У нас давно криминогенная зона.
А из громкоговорителя вырывался полный металла голос Носкова:
— Конституционному совету под председательством министра юстиции представить проект новой конституции не позднее 9 декабря 1994 года.
Обыватели реагировали:
— Так ведь этот министр из Москвы. Баба она. Как ее? Фамилия какая-то двойная. То ли Бора-Елисеева, то ли Елисеева-Бора. Сара, наверно.
— Эти москвичи нам понапишут. Я ж говорю, вторую Чечню у нас откроют.
Немолодая женщина сказала скрипучим голосом:
— Эх, посадила бы я и президента и парламентариев на баржу, отбуксировала в море и кормила бы одной соленой хамсой, воды не давала, пока не договорятся.
Появились депутаты Верховного Совета во главе с Цукановым. Подошли к дверям и потребовали, чтобы их впустили.
— Не велено, — грубо отвечали ребята Воротникова.
— Вы хоть понимаете, в какое дело вас впутали? – спрашивали депутаты.
Парни делали зверские лица:
— А ну, быстро отошли!
У главного входа появился прокурор республики и потребовал, чтобы его пропустили. Но боевики Воротникова говорили, что выполняют приказ:
— Никого не велено пускать.
— Вы хоть понимаете, что являетесь активными боевиками незаконного вооруженного формирования и участниками конституционного переворота? – спросил прокурор.
— А нам по фигу. Быстро отошел!
Прокурор сказал Цуканову:
— Они просто провоцируют массовые беспорядки. Не удивлюсь, если Киев завтра же введет у нас прямое президентское правление.
— Момент как нельзя более подходящий, — согласился Цуканов. – Только у меня в голове не укладывается, как Носков мог пойти на такой шаг. Тут может быть только одно объяснение – он заручился поддержкой Киева. Этот момент надо срочно прояснить. Можно мне от вас позвонить?
Здание прокуратуры находилось напротив Белого дома. Прокурор провел спикера в свой кабинет.
Цуканов набрал прямой телефон президенты Украины.
Спикер вышел из здания прокуратуры с озадаченным видом. Его тут же окружили депутаты. Посыпались вопросы и предложения.
— Нужно немедленно разблокировать здание и арестовать Носкова, — подал идею Мозуляк.
— Погоди, — остановил его Цуканов. – Я только что говорил с Кучмой. Я спросил его, знает ли он, что вытворяет Носков, и понял, что знает. Я спросил, мог ли Носков заручиться его поддержкой. Кучма сказал, что Носков звонил ему накануне и жаловался на парламент. Тогда я прямо спросил, на чьей он стороне сейчас. Леонид Данилович сказал, что он поддержит тех, кто соблюдает конституцию Украины.
Мозуляк усмехнулся в усы:
— Хитер бобер.
Депутаты возобновили сессию в здании прокуратуры. Многие вспомнили, что приезжавший накануне в Крым президент Кучма встречался с Носковым и они о чем-то долго говорили с глазу на глаз.
— Мы должны принять решение, исходя из того, что хитрый Кучма, зная, что Носков склонен к силовым решениям, подтолкнул его к перевороту, — сказал Мозуляк. – Но это не значит, что Кучма за Носкова. Просто он хочет убрать его нашими руками. Так что бояться нечего, нужно разоружить охрану и арестовать Носкова.
Цуканов сказал, что у него есть сообщение, и вышел на трибуну:
— Подчиненная Киеву милиция перекрыла Керченскую переправу, а также трассы, ведущие на север в сторону России, взяла под контроль аэропорты и вокзалы... Теперь о действиях сторонников Носкова. На охрану телевизионного центра прибыли ялтинские казаки с бультерьерами. А на первом этаже Белого дома боевики Воротникова подтаскивают к дверям на первом этаже мебель, готовятся к обороне. И еще: молодчики УНСО в количестве 23 человек прибыли из Западной Украины с заданием водрузить на здании Верховного Совета жовто-блакитный флаг.
Цуканов отодвинул микрофон и предложил депутатам продолжить прения с учетом только что полученной информации.
— Чем быстрее мы покончим с заговорщиками своими силами, тем будет лучше, — сказал Мозуляк.
Это мнение было поддержано большинством парламентариев.
Цуканову принесли новое сообщение, и он зачитал:
— УНСО, или украинская национальная самооборона, распространила ультимативное заявление: если в течение суток крымчане не возьмут под контроль здание Верховного Совета и не разоружат охрану президента Носкова, УНСО проведет эту операцию своими силами.
В последнее время Яшин как бы выпал из придворной жизни. Носков его к себе не звал: то ли забыл о нем в происходящей круговерти, то ли намеренно уклонялся от разговора, который мог быть ему неприятен. Яшин уже подумывал об отъезде. И уехал бы, только больно уж интересно закручивались события. Когда еще доведется понаблюдать что-то подобное?
Вместе с депутатами Яшин прошел в здание прокуратуры и сидел теперь в заднем ряду, слушал прения. К нему подошел Вадик.
— С вами хочет поговорить Виктор Павлович.
Цуканов поручил вести сессию Мозуляку, а сам ждал Яшина в кабинете прокурора. Они поздоровались и сели за приставным столиком.
— Что скажете, Андрей Васильевич?
Цуканов любил задавать обтекаемые вопросы, как бы предоставляя собеседнику самому решать, что для него главнее.
Яшин пожал плечами:
— А что говорить? Русская идея рассыпается на глазах. Крым лет на семьдесят пять отходит от России. И этот процесс историки свяжут с именами: Хрущев, Ельцин, Кравчук, Кучма, Носков и Цуканов.
Спикер с силой сцепил пальцы рук, стали видны побелевшие костяшки.
— Считаете, лет на семьдесят пять?
— Ну, может, чуть больше или чуть меньше.
— Тут главное другое: значит, не навсегда?
— Естественно. От такой громады, как Россия ни один краешек не может отвалиться навсегда. Закон тяготения.
— Значит, все происходящее сегодня, это что?
— Историческая проверка на политическую вшивость. Политики, Виктор Павлович, бывают нормальные, то есть настоящие, и бывают вшивые. Вот сейчас время вшивых политиков, вы уж извините.
— И все-таки, почему – на семьдесят-то пять лет?
— А потому, что и следующее поколение не выдвинет нормальных политиков. Нация придет в себя минимум через два поколения. А полную силу страна, я имею в виду Россию, обретет только при жизни третьего поколения, если считать от сегодняшнего дня.
Цуканов усмехнулся:
— Невысокого вы мнения о нашем народе.
— Наш народ станет нормальным, когда в каждой пятой семье будут воспитывать будущего президента.
— Хорошая мысль, — отметил Цуканов. – Ну, а теперь о деле. У меня к вам предложение, Андрей Васильевич. Хотите что-то сделать для Крыма сейчас, в настоящий момент?
— Сходить парламентером к Носкову?
— Как вы угадали?
Яшин усмехнулся.
— А зачем еще я мог понадобиться?
Парни Воротникова беспрепятственно пропустили Яшина в Белый дом и тут же провели к Носкову.
Президент был бледен. Пожав Яшину руку, предложил сесть и вздохнул:
— Вот такие у нас дела.
— Иначе было нельзя? – спросил Яшин.
Носков тяжело вздохнул.
— Это было неизбежно. Я и Цуканов... Мы давно шли к этому с двух сторон. А потом они начали загонять меня в угол.
— Кто «они»? – спросил Яшин.
— Хамелеон Цуканов и те, на кого он опирается.
«А ты? Ты разве не хамелеон? – подумал Яшин. – Для тебя русская идея была, судя по всему, всего лишь удобной упаковкой, чтобы привлечь на свою сторону народ. И народ купился. Народ, как женщина, всегда хочет верить, даже если его уже обманули много раз».
— Я защищаю данный мне народом мандат, только и всего, — продолжал Носков. — И уверен, что народ меня поддержит. Вот увидишь, мой вариант конституции будет принят большинством голосов.
— Дохлый номер. До референдума шесть месяцев. Ты столько не продержишься, — жестко констатировал Яшин.
Носков взглянул на него настороженно, почти враждебно:
— Пришел давить на психику?
— А кто еще скажет тебе правду, Олег? Цуканов предлагает вернуться к положению, существовавшему до того момента, когда парламент урезал твои полномочия.
Носков удивленно вскинул брови.
— Это он тебя прислал?
— Я согласился, потому что это предложение тебя не унижает. Никого не унижает. Надо решать споры политическими средствами, Олег. В противном случае всегда будет третий радующийся. И ты знаешь, в каком городе этот радующийся живет.
— Знаю, — неожиданно согласился Носков. – Но я не могу иначе. Я презираю всех этих новых голодных. Ты говоришь, споры… Мы имеем дело с мафиозниками и законодателями из категории новых голодных. Какие могут быть с ними споры? Одних стрелять надо, других сажать, а я только не пускаю к месту работы.
«Потрясающе! – подумал Яшин. – Какие слова! И какие дела-делишки. Ведь он не мог не знать, чем занимается полковник Воротников и целая сотня его головорезов. И все разговоры журналистов, что президент Носков не разбирается в людях – пустая, прекраснодушная болтовня. Во всех он разбирается».
— Что тебе советует Шелепугин? – спросил Яшин, догадываясь, что за всеми тайными действиями Нокова и Воротникова стоит именно этот человек.
— Сидеть и ждать.
— Сидеть насмерть?
Носков метнул в сторону Яшина неприязненный взгляд и промолчал.
— Тебе обещают какую-то поддержку? – зашел с другой стороны Яшин.
— Должны приехать казаки с Дона.
— Казаки не приедут, Олег. Перекрыты все трассы, поезда тоже наверняка контролируются. А в Крыму тебе не на кого опереться. Цуканов просил передать: он созвонился со всеми главами исполнительной власти и заручился их поддержкой. И Сарычев со своими министрами – не опора. Наверняка уже пакуют чемоданы. И народ тебе не поднять, даже если бросишь клич. Пойми, я пришел сюда исключительно из желания помочь тебе выпутаться. Потерять так много и так быстро… Боюсь, что скоро будут говорить о феномене Носкова.
— Пусть говорят что угодно. Главное, чтобы Украина не переиграла Россию.
— Разве? Украина переиграет, когда рассыплется русская идея в Крыму, что и происходит в настоящий момент.
— Давай закончим этот бессмысленный разговор, — отмахнулся Носков. – Ты считаешь, что все кончено, а я считаю, что все впереди.
«Ну, да, — подумал Яшин, — впереди, лет через семьдесят пять».
Цуканов встретил Яшина новостями. Московские министры во главе с Сарычевым заказали билеты на московский рейс. А дружинники, сторонники парламента, кулаками прогнали боевиков Воротникова с телецентра, и те не решились стрелять. Теперь парламент контролирует эфир, а Носков по сути сам себя запер в Белом доме.
— Пора домой, — сказал Яшин, — ничего интересного уже не будет.
— Как знать, Андрей Васильевич, как знать, — весело отвечал Цуканов.
