Куча мала в головах

Можно составить такой список популярных в то время среди молодежи вещей: «Мастер и Маргарита», «Депеш мод», двухкассетный магнитофон, Жанна Агузарова, дутые сапоги, «Ласковый май», Борис Ельцин, «Дети Арбата», Александр Солженицын, вареные джинсы, «Наутилус Помпилиус», видеомагнитофон, хэви-метал. Я свалил, как видите, все это в кучу малу. Ну а разве не куча мала была тогда в наших головах?

Мы учились в то время, когда вера в Ленина тихой сапой разрушалась, но о скором крушении социализма еще мало кто думал. Стало повольнее — и это уже считалось большим достижением.

В наш техникум зачастили какие-то социологи, выясняющие, чем живет и дышит молодое поколение. Составляли портрет молодежи в эпоху перемен. Они договаривались с преподавателями, и вместо технологии полиграфических процессов, корректуры или там обществоведения мы то и дело заполняли тесты. Нам раздавали листки с типографским способом отпечатанными вопросами, мы вписывали ответы. «Кто из современных журналистов Вам наиболее интересен?» Я вписывал Юрия Щекочихина, автора занимательных статей о преступности и коррупции в «Литературной газете». «Кто из литературных героев вызывает у Вас большую симпатию?» Я писал: «Раскольников». А что? Юношеский максимализм.

Странно смешались тогда в головах наших социалистическая пропаганда и новые веяния. Мне кажется, что это хорошо видно на примере нашумевшего тогда фильма Сергея Соловьева «Асса».

С главным героем, Банананом, которого сыграл знаменитый питерский богемный персонаж Африка, все ясно: символ добра и света, образец прогрессивной молодежи. Ну а отрицательный герой, Крымов, которого сыграл Станислав Говорухин, теневой бизнесмен, коррупционер, мутные связи с КГБ, — стал чуть ли не символом советской эпохи. Хотя, казалось бы, ну как предприниматель и мафиозо может им стать? Но ведь стал. И миллионы зрителей «Ассы» вздыхали: вот какие люди на самом деле правили нашей страной при Брежневе, а мы и не знали…

Тут, в отношении к этому герою, смешались ведь и «антисоветские» наши позывы, и то, что нам было вбито советской пропагандой. Кто такой этот ужасный Крымов? Бизнесмен, предприниматель. Ему сочувствовать нужно. Ведь именно он враг «совка». А подавался в фильме, воспринимался зрителями как персонаж из той, презренной, преодолеваемой эпохи, где коррупция, лицемерие, двойные стандарты, Брежнев, которому вручают очередной орден или там инкрустированную сабельку… Именно с такими людьми мы и боремся в новую благословенную эпоху гласности, перестройки и ускорения. Помню, что тогда на Арбате (собиравшем тогда всех «городских сумасшедших»), на каком-то заборе, я увидел, среди прочих, листок с машинописными строчками — стихами, очень белыми и очень искренними:

Что на это можно сказать? Каша в головах. Ведь именно Крымовы — а кто еще-то? — вскоре стали хозяевами нашей новой жизни, рыночной экономики. Стали продюсерами тех самых светлых музыкальных мальчиков Банананов.

Что же на самом деле хотели те, кто приветствовал перестройку? Чего хотели мы, которым тогда было 15, 16, 17 лет? Кто-то удачно сострил, это теперь известная шутка: «Работать, как при социализме, а получать, как при капитализме». Нет, никак мы были не готовы отказаться от завоеваний социализма, который вроде как не любили, и окунуться в мир «насилия и чистогана». Не готовы. А пришлось ведь.

В свободное от занятий время мы с моим другом Д. фарцевали у гостиницы «Космос». Она ведь у метро «ВДНХ». А стало быть, выбираясь от техникума по Ярославскому шоссе домой, мимо не проедешь. Мы не конкурировали с серьезными «фарцами», или «утюгами», поджидавшими своих клиентов-иностранцев на автостоянке у «Космоса», в «Жигулях» с полуоткрытыми дверцами. Они меняли иконы, матрешек и прочий русский эксклюзив на валюту и вещички. А мы всего лишь меняли значки с Горбачевым, которые делали сами (в киосках «Союзпечати» тогда, копеек за пятнадцать, продавались детские значки с персонажами советских мультиков, пластмассовые кругляши с бумажной картинкой под стеклышком; мы их вскрывали, выбрасывали Крокодила Гену и вставляли Михал Сергеича, вырезанного из газеты), на жвачки, ручки и прочую мелочевку. Выучили несколько слоганов, с которыми приставали к иностранцам: «Плиз, шевинг-гам, пен» и «Ченч он самфинг». Бегали от милиции. Милиция делилась на «форменных» и «штатников» — по типу одежды. Последние были трудновычисляемы и потому более опасны. Еще бегали от фарцовщиков-конкурентов.

Делали тайники в палисаднике, во дворе магазина «Свет», что через дорогу от «Космоса» (он до сих пор существует), зарывали нафарцованное добро, чтобы не «обули». Романтика.

А однажды я «фарцанул» аж футболку. Добрая пожилая американка в обмен на «Горбача» извлекла из сумки белую майку с красной надписью по-английски: какой-то там благотворительный забег 1988 года. Стыдно, но я так и не запомнил ту надпись. А футболка ведь вышла легендарная. В техникуме мне завидовал даже мальчик-мажор Леша, когда я ее надевал. 88-й год, свежак! А потом она прослужила еще десять лет. Хорошее качество ткани. Настоящая Америка, не Китай…

Я иногда думал: ну и как же это сочетается? Высокое и низкое. На уроках в техникуме, значит, я о классической литературе, о поэзии, об Альде Мануции, о Фоме Аквинском, и получаю за это, как правило, пятерки, ну а у «Космоса» удираю от ментов, унося трофей: жвачку… Как так можно, безобразие! Я в некоторой степени по этому поводу комплексовал.

Но вот, уже в начале 90-х, вычитал в примечаниях к роману Набокова «Дар» кое-что подходящее к моему случаю: «Дневники Чернышевского удивительны разноплановостью содержания. Разнородное содержание дневников объединяют два антропологических мотива: в человеке заслуживают равного внимания высокое и низкое; они уживаются, не смешиваясь».

Вот так. Антропологические мотивы. А у Набокова шла речь о том, что Чернышевского часто рвало — был беден, ел простую грубую пищу, желудок же был слаб, — и великий разночинец все это отмечал в своем дневнике, между куда более высоких рассуждений.

Может, кто-то обвинит меня: равняю себя с Чернышевским. Хотя цель я имею такую: а вдруг кто-нибудь из моих молодых читателей теперь запомнит про дневники Чернышевского, и это поможет ему сдать какой-нибудь там зачет. Запросто.

А несколькими абзацами раньше оный молодой читатель почерпнул сведения о том, что такое фарцовка — советское понятие и занятие, теперь вымершее…

Ведь курочка по зернышку клюет. Я всегда считал, что информацию надо черпать отовсюду. Из высоких и низких источников. Это развивает интеллект.

Я помню удачный свой день. Солнышко, май. Я успешно сдал в техникуме очередной зачет по литературе. Именно о Чернышевском. О «Что делать?» А потом, по дороге домой, задержался у метро «ВДНХ». Там, у входа, щебетала стайка иностранцев, два пожилых туриста в панамках чего-то допытывались у русской девушки. Она обратилась ко мне: «Слушайте, может, вы понимаете английский?» Наверное, я был в той самой «легендарной» футболке. Я кивнул. Туристов, кажется, интересовало что-то совсем элементарное, вроде того, как пройти к ВДНХ (пятьсот метров от метро). В обмен на ответ мне вручили значок «Я люблю Нью-Йорк». Дизайн многим известен: латинское I, потом сердечко и NY. «Фенк ю! Ай лав Ню Йок вери матч!» — просиял  я.

Вот он, значок. Я приколол его на грудь плюшевого Винни-Пуха (американского), который сидит у меня на полке. Винни-Пух гораздо моложе значка. Я извлек его прошлым летом из обычного игрального автомата «Кран», которые стоят сейчас в каждом втором супермаркете.

Память о далеких и наивных днях. Как мало было нужно для счастья…

Ваш Роман Олегович Иванов