«Назначить пожизненное лишение свободы», - только за один день, 28 декабря, эти слова дважды прозвучали в российских судах. Вполне заслуженно, надо сказать. Самый суровый приговор получил Виталий Молчанов, изнасиловавший хладнокровно зарезавший двух дочерей своей сожительницы в сентябре 2020 года в Рыбинске (девочкам было 8 и 13 лет). И аналогичную меру наказания получил Тимур Бекмансуров – печально известный «пермский стрелок», расстрелявший людей в Пермском госуниверситете в сентябре 2021 года.
Пожизненных приговоров становится все больше. И при сегодняшней динамике в стране каждые 8 лет придется строить новую колонию-ПЖ. Готова ли к этому пенитенциарная система, выяснял «МК».
Начнем с того, что суровость Фемиды никак не связана с ростом числа пожизненных приговоров. Просто изменился закон. Если раньше было всего пять составов преступлений (и все они предусматривали смертельный исход), которые карались пожизненным лишением свободы, то сегодня их — 24, причем, больше половины их них — не насильственные.
Всего сегодня в России отбывает пожизненный срок 1942 человека (данные на 1 ноября 2022 года). Это на 60 меньше, чем было в прошлом году. Причина уменьшения тюремного населения этой категории осужденных простая , специалист называют ее казенным словосочетанием «естественная убыль». Тем, кому в свое время был вынесен смертный приговор, впоследствии измененный на пожизненное заключение, сегодня в среднем 60 лет. Некоторым и того больше: я сама видела в колониях для ПЖ людей, кому было за 70 или даже за 80. Кто-то не помнил уже и за что получил наказание, а кто-то забывал свое имя... Именно они и уходят в мир иной, и тем самым (как ни ужасно это звучит) не ухудшают статистику в целом - колонии не переполняются так, как могли бы. Но в ближайшие годы «естественная убыль» уже не поможет: тюрьмы будут забиты новыми сидельцами.
Напомню, за что до недавнего времени давали высшую меру наказания, — говорит криминолог Данил Сергеев. — Убийство с отягчающими обстоятельствами, геноцид, а также посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов, судьи и общественного или государственного деятеля (это три разных состава). Сейчас составов преступления 24. Добавились преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, терроризм, контрабанда наркотиков, захват заложников, диверсия и ряд других. При этом если раньше ПЖ можно было получить только в случае смерти жертвы, то сейчас факт смерти вовсе не обязателен. Больше половины составов преступлений — ненасильственные. Взять те же наркотики. Достаточно, чтобы партия была большая и другие нюансы, но не обязательно, чтобы суд пришел к выводу — от этого «зелья» кто-то скончался. Или вот другой пример. Пожизненный срок можно теперь получить за организацию деятельности террористического сообщества, прохождение обучения в террористических целях, финансирование терроризма и пр. То есть человеку вменили финансирование, и тот факт, что никто не погиб, не спасет его от ПЖ. Ничего подобного раньше не было.
В среднем еще лет 10 назад к пожизненному сроку приговаривали в России 90-100 человек, и в 98 % случаев это были убийцы. Потом число таких страшных приговоров стало падать. Последние годы цифра держалась на уровне примерно 40 человек в год. Так, в 2019-м самый суровый приговор был назначен 35 осужденным, в 2020 — 37. В прошлом, 2021-м, ПЖ получили 30 человек (из них только один — за терроризм). Нынешний год был урожайным — за первые шесть месяцев уже 19 приговоренных к «вечному» сроку. И все равно это сравнительно небольшие цифры.
— Ждать «вала» приговоров стоит в 2023-2025 годах, — уверен Сергеев. — Во-первых, ряд составов, по которым он теперь предусмотрен, только-только появились. Людям, которым вменили эти преступления, предстоит еще следствие и суд, которые займут немало времени. Но по моим подсчетам Россия выйдет на цифру примерно 125 пожизненных приговоров в год.
И тогда мы столкнемся с несколькими проблемами. Первая — будет не хватать колоний. Напомню, что сегодня существует семь учреждений для пожизненно осужденных: две в Мордовия (ИК1 в поселке Сосновка и ИК6 в поселке Торбеево) и дальше по регионам - Пермский край (ИК2, город Соликамск), Вологодская область (ИК5, остров Огненный), Оренбургская область (ИК6, город Соль-Илецк), Ямало-Ненецкий автономный округ (ИК18, поселок Харп, Хабаровский край (ИК6, поселок Эльбан). Все они носят романтичные названия, хорошо известные сидельцам. Больше всего осужденных сегодня в оренбургском «Черном дельфине» (около 600), на втором месте ямало-ненецкая «Полярная сова» (больше 300), на третьем хабаровская «Снежинка» и пермский «Белый лебедь» (около 300). Свободных мест там не много, и больше всего их в новой «Снежинке». Закончатся они, как считают эксперты, уже лет через 5 при худшем раскладе и лет через 8 при самом хорошем. А это значит, что не за горами строительство новой колонии. Возвести такое учреждение стоит немалых денег и времени, ведь уровень охраны там максимальный. Это значит, что приступать к строительству тюрьмы нужно что называется «уже вчера». Но мы пока не слышали даже про обсуждение этой темы во ФСИН и правительстве. Хороший ли это признак? Ох и не знаю. Не исключено ведь, что все будут делать второпях.
Важный момент касается категорий осужденных. Сотрудники колоний по сути не имели дела с теми, кто попал бы к ним за ненасильственные преступления. Теперь же у них будут под опекой финансисты и контрабандисты. Вряд ли кто-то будет относиться к ним по-особенному (за решеткой и серийные маньяки, и «убийцы по пьяни» равны), но эта категория может потребовать усиленного внимания.
Большая проблема сейчас с теми, кто уже давно отсидел 25-летний срок, предполагающий возможность условно-досрочного освобождения. Сегодня в «Белом лебеде» есть осужденный, который сидит там 37 лет, трое человек — 34 года, около 20 человек — по 32 года. По идее за счет них можно было бы освободить места для вновь прибывающих «пожизненников». Тогда и новую колонию строить не пришлось бы. Но суд раз за разом отказывает им в УДО.
Ева Меркачёва
