Я играла её фамилией, не представляя облика. Вкладывала в интонацию ревность и действительно начинала ревновать. Он то беседовал с ней по телефону, то подвозил на машине, то заходил к ней в кабинет выпить чаю. И каждый раз подробно рассказывал. Казалось, только для того, чтобы я произнесла: «Ах, эта Лебедева!» И я произносила.
В океане, на исследовательском судне, океанологи играют в волейбол мячом, привязанным к сетке. Мяч жалко, если улетит. И дорогую аппаратуру, ползущую на тросе за кораблем на глубине шесть километров, жалко, если оторвётся. Но мяч жальче…
Чтобы узнать это, я собралась за полчаса, а за оставшиеся 25 минут добралась до места, откуда меня обещали похитить. Похитителей ждала пять минут в обществе двух пьяных. Пьяные решили, что «Жигули» остановились ради них, а я нагло опередила.
Чтобы потом всю дорогу торопиться к чаю с тортом, имея на все час времени. Чтобы, лишившись большей части часа, начать и закончить за десять минут, успев услышать про волейбол в океане.
Чтобы, опоздав на полчаса, доставить рассказчика к дому, где волнуется
И всё пережить ради одного слова: океанолог. Который на самом деле не океанолог, хотя полгода проводит действительно в океане, но занимается там не тем, чем, в моём представлении, занимаются океанологи. Об этом он не успел рассказать. С двумя высшими образованьями он получает третье из неутоленного ещё его родителями желания учиться — утоляет и за них.
А потом я выдержала дуэль с «Ах, этой Лебедевой!», которой захотелось попробовать меня на зуб. Её собака Зося лаяла, выпрашивая то ласку, то гренок, каждый раз недовольная ни получением, ни отказом.
Лебедева — солдат, смущенно краснеющий в атаке. Лучше захлебываться чаем с океанологом, чем пикироваться без всякой причины с женщиной. Её терзает некая мысль, а я должна соответствовать терзаниям? Мне совсем не хочется соперничать. Дайте лучше утвердиться в моём открытии океанолога, который ещё не мой, а уже собирается в океан. От меня?!
Женщина не дождалась звонка мужчины в 23.09 — по сложившейся за последние дни традиции — и в 23.10 позвонила сама: «С вами
Мы пили чай. И мне виделись две женщины, играющие в волейбол головой мужчины, с аппетитом поедающего гренки.
Это было соревнование улыбок. И хотелось переулыбать, показав, что понимаешь больше.
Выйдя из машины у дверей общежития, я обрадовалась, что не одна так поздно: такси высадило высокого негра. Мы так и вошли — вместе. Он ещё галантно пропустил меня вперед, придержав дверь, и закурил. Сонная вахтерша пробормотала навстречу: «И как вы не боитесь поздно…» Я выжала из себя последнюю в этот день многозначительную улыбку, и негр с достоинством (и есть же в них эдакое достоинство!) сказал: «Спокойной ночи». Мы вошли в лифт и вознеслись, оставив вахтерше вспоминать после пробуждения, сколько нас было, каких и были ли мы вместе.
Неразумно принимать душ и умываться в четыре часа утра, чтобы лечь спать. Но иначе день не будет завершен. Лучше повторить процедуру через четыре часа, окончательно смыв сегодняшнюю ночь, одарившую каждого его парой — по ее, ночному, усмотрению.
Ваша Алла Витальевна Перевалова
