Обнаружить расхождения в площадях реальных, действующих лесных пожаров и официальной статистике, которую каждый день публикует на своем сайте Рослесхоз, совсем несложно. Для этого не нужно ничего, кроме доступа к интернету. Забавно, что источник, благодаря которому можно понять, что на самом деле происходит с лесами, — тоже ведомственный. Это — система спутникового мониторинга ИСДМ-Рослесхоз (Информационная система дистанционного мониторинга Федерального агентства лесного хозяйства). Данными этой системы пользуются все работники лесного хозяйства и других ведомств. То есть не знать о реальной ситуации с лесными пожарами, например, на Байкале, чиновники не могут.
Значит, велика вероятность, что расхождения в цифрах между официальной статистикой и данными дистанционной системы мониторинга — не случайность, а чья-то намеренная ложь.
Пример. Открываем свежую информационную сводку Рослесхоза — например, за 10 августа. Там сказано, что в республике Бурятия пожары действуют на 70 тысяч 877 гектароа (64 028 га лесного фонда, 65 га на землях обороны и безопасности, 6 784 га на территории заповедников и нацпарка), а в Иркутской области — на площади в 31 тысячи 413 гектаров (27 754 га лесного фонда и 3 659 на особо охраняемых природных территориях).
А теперь заходим на сайт ИСДМ-Рослесхоз. И видим: площадь самого крупного пожара, действующего на территории Иркутской области, оценена системой в… 96 тысячи 698 гектаров, рядом с ним пожар в 33 тысячи 534 гектаров, южнее, на самом берегу Байкала, сравнительно небольшой пожар в 8 тысячи 629 гектаров. Площади этих трех пожаров в четыре с половиной раза больше того, что горит в области по данным Рослесхоза.
«Посчитать» Бурятию немного сложнее. Только по данным дистанционного мониторинга (а из космоса видны не все, а только самые крупные пожары) на территории республики действует больше трех десятков пожаров. Возьмем несколько крупных: 31 910 га, 27 836 га, 26 643 га, 32 903 га, 22 514 га. Итого — 141 тысяча 806 гектаров. То есть, только площадь этих пяти пожаров в два раза больше официальной цифры.
По подсчетам руководителя лесного отдела российского «Гринпис» Алексея Ярошенко, который уже много лет следит за подобными странностями статистики, реальная площадь действовавших на утро 10 августа лесных пожаров в Иркутской области составила около 170 тысяч гектаров, в республике Бурятия — около 350 тысяч гектаров, — таким образом, как полагает Ярошенко, официальные данные по Иркутской области занижены в 6 раз, по Бурятии — в 4 раза.
Примечательно, что Рослесхоз также не отрицает недостоверности собственной статистики. Каждый день в конце сводки ведомство указывает, насколько данные, которые передают в федеральный центр субъекты федерации, отличаются от данных космомониторинга. По расчетам Рослесхоза, данные по Бурятии и Иркутской занижены в 1,3 раза («реальные» цифра по прикидкам Рослесхоза — 83,1 тыс. га и 70,7 тыс. га соответственно). Что опять же несопоставимо меньше, чем любой человек может увидеть на сайте ИСДМ-Рослесхоз.
И еще одно любопытное наблюдение. За выходные (то есть за субботу и воскресенье, когда оперативные сводки не публикуются) официальные площади пожаров в Бурятии увеличились в 2,5 раза, а по Иркутской области — больше, чем в 17 раз.
Тут два варианта. Либо стихия окончательно разбушевалась, либо официальные цифры, наконец, пытаются приблизить к реальности.
Руководитель лесного отдела Гринпис Алексей Ярошенко:
— Система дистанционного мониторинга пожаров FIRMS, которая была разработана в университете Мериленда, дает возможность ежедневно получать достаточно качественные снимки зонда MODIS c разрешением 250 метров, на которых очень хорошо виден дым, пройденные огнем участки и термоточки — температурные аномалии, которые чаще всего связаны именно с пожарами. Сочетание данных о задымлении, гарях и термоточках дает стопроцентную уверенность, что то, что мы видим — это крупный пожар. На основании этих данных мы делаем свои расчеты площадей пожаров.
Потом сравниваем с данными Авиалесоохраны (совпадают с данными Рослесхоза — З.Б.) и почти всегда находим расхождения. Мы не делаем такое сравнение по отдельным маленьким пожарам, потому что действительно, если горит какой-то небольшой участок, ну, допустим, до тысячи гектаров, то данные дистанционного мониторинга, основанные на снимках MODIS, могут быть не точны. Но чем больше площадь пожара, тем меньше погрешность в ее определении, и начиная где-то с пяти тысяч гектаров дистанционные методы дают точность большую, чем любые наземные или авиационные методы.
Дальше смотрим, что об этих пожарах говорит отраслевая система ИСДМ-Рослесхоз. По поводу этой системы в 2013-м году было дано президентское поручение — обеспечить с ее помощью достоверный учет пожаров.
Как правило, наши расчеты, основанные на снимках MODIS, совпадают с тем, что выдает ИСДМ-Рослесхоз. А вот с тем, что выдают ведомства — Авиалесоохрана, Рослесхоз и некоторые регионы, расходятся существенно.
Понятно, что некоторые расхождения объясняются тем, что стандартно статистические данные, которые дают регионы и Авиалесоохрана, относятся к 00.00 московского времени, а спутник Terra с зондом MODIS пролетает мимо нас перед обедом по местному времени. Но, как правило, это очень небольшая разница, она укладывается в несколько процентов. А если расхождение в 40 раз, как это было с Иркутской областью 7-го августа, то здесь очевидно, что просто врут, просто прячут пожары. Я насчитал в тот день 75 тысяч гектаров пожаров, а по официальным данным было всего 1717 гектаров.
— Зачем занижать площади пожаров?
— Всем хочется показать картинку относительного благополучия. Сейчас у нас в госструктурах есть такое божество — называется АППГ, аналогичный показатель прошлого года. Вот его нельзя больше, чем на один процент, превосходить в чем-то плохом. Если они сильно превышают аналогичный показатель прошлого года в худшую сторону, это повод посмотреть, а хорошо ли справляется со своей работой тот или иной руководитель. Раньше это было больше характерно для МЧС, но сейчас эта гниль распространяется на органы управления лесами.
За лесопожарную ложь в Уголовном кодексе есть специальная статья — 237-я. По ней еще ни один человек не был наказан за последние годы. За ложь в отношении пожаров руководители высокого уровня не привлекались ни разу.
— Вредно ли для самих регионов скрывать информацию о пожарах?
— Стратегически — да. Деньги на борьбу с пожарами выделяются, исходя из официально учтенного ущерба. Если ущерб показан маленький, то и увеличивать суммы на борьбу (хотя с 2010-го их каждый год по чуть-чуть увеличивают) нет оснований. Если даже в самых худших ситуациях ущерб официально оценивают в несколько миллиардов рублей, то выглядит адекватно, когда на борьбу с пожарами выделяют порядка 4-5 млрд рублей в год по всей стране. А если бы показывали реальные масштабы, реальный ущерб, финансирование требовалось бы гораздо большее.
В длительной перспективе получается, что вся система лесного хозяйства недофинансируется. Проблема еще и в том, что в лесной отрасли большинство чиновников — это временщики. То есть им не очень интересно, что будет через два, три или четыре года. Поэтому у них горизонт планирования — это один-два года максимум. В рамках планирования на один-два года, занижение данных непосредственно на самих чиновниках никак не отражалось.
И есть еще один момент — нет уверенности, что Рослесхоз в нынешнем своем виде доживет до нового года. В действующее законодательство недавно внесены изменения, они позволяют без поправок в Лесной кодекс забрать многие полномочия у Рослесхоза и передать их субъектам. В Рослесхозе понимают, что дело пахнет жареным. Поэтому сейчас они не очень озабочены реальной ситуацией, они озабочены тем, чтобы каждому лично руководителю найти какой-то, условно говоря, если не золотой, то хотя бы деревянный парашют.
Очень обидно видеть, как меняется позиция министра природных ресурсов Сергея Донского. Он много сделал для того, чтобы в 2012-м году масштабы занижения пожаров были хоть как-то признаны. Если раньше в сильно пожароопасные годы врали в 4-5 раз, то в прошлом году наврали всего в 2 раза. Это, конечно, был серьезный прогресс, потому что позволял государству более адекватно реагировать на стихию. Сейчас мы видим — на примере Иркутской области, что позиция у Минприроды совершенно другая — не замечать очевидных вещей. И это, к сожалению, идет на министерском уровне, а не на уровне агентства лесного хозяйства или Авиалесоохраны. Потому что по Иркутской области вранье можно обнаружить и по землям лесного фонда, за который отвечает лесная вертикаль — Рослесхоз, Авиалесоохрана, органы управления лесами, и по землям заповедников и нацпарков, а это уже другая вертикаль, и сходятся они на министре.
— Мешает ли заниженная статистика оперативно бороться с пожарами?
— Чем больше регион врет, тем меньше он может привлечь помощи. Мы видим, что в Бурятии хоть и скрывают реальные масштабы пожаров, но там расхождения отчетности и реальности не в десятки раз, а в разы. И в Бурятии сейчас работает уже больше 400 человек из федерального резерва Авиалесоохраны и несколько десятков специалистов Лесопожарного центра Красноярского края. А Иркутская область, показывающая данные, которые вообще ничего общего не имеют с реальностью, до сих пор как-то пытается работать своими силами.
Иркутск-Чита
P.S. Мы направили наши вопросы в Рослесхоз, ответ пока не поступил. Обещаем ознакомить с ним читателей, как только он окажется в нашем распоряжении.
Зинаида Бурская
